Рыжая 4. Тупиковое звено. Часть 2

– Двадцать… шесть. А на сколько я выгляжу?

«Интересно, а кем он работает?»

– Мы почти ровесники, может перейдем на «ты»?

– Давай, – Богдан обрадовался. – Сам хотел предложить, но постеснялся.

– Самостоятельный, стеснительный и симпатичный – прямо находка, а не племянник, – Даша снова огляделась.

Стены выкрашены в теплый брусничный цвет, на потолке люстра в стиле техно, такие же бра. Мебели минимум. Все очень функционально, со вкусом. На полу прямоугольный бежевый ковер с абстрактным рисунком, ухоженный паркет.

На одной из стен Даша заметила узкие полки с аккуратно расставленным округлыми камнями. По камням шла резьба.

– Это нэцке? Настоящие? – она вопросительно посмотрела на Богдана. – Можно?

Тот кивнул.

Осторожно взяв один, как показалось издали, из камней, она положила брелок на ладонь и внимательно осмотрела со всех сторон.

– Боже праведный… Это же мандзю. – Она перевела взгляд на другую полку и изменилась в лице. – О, нет… А здесь рюса. Тоже настоящая?

Богдан снова кивнул. Он был очень удивлен:

– Ты первая, кто знает, что это такое.

– Я искусствовед. Правда, бывший. Откуда они у тебя? – Даша продолжала изучать брелоки. – Увлечение не из дешевых.

– Знаю. Но они достались мне по наследству.

– Ничего себе наследство. – Осторожно вернув фигурку на место, Даша обернулась. Либо с ее памятью что-то, либо… – Но ты говорил, что воспитывался в детском доме.

– Но я же не родился сиротой, – ответ прозвучал холодно. – Отец погиб незадолго до моего рождения. Разбились на машине. Мама умерла позже.

Даша испытала чувство неловкости. Надо же быть было оказаться такой бестактной. Она отошла от полок и присела.

– Извини, пожалуйста. Я не хотела тебя задеть. Мне так жаль…

– Мне тоже, – Богдан смотрел в окно. – Когда отец погиб, мама была в роддоме. Меня рожала. Наверное, поэтому шок оказался слишком сильным… – каждое слово давалось ему с трудом. – Она почти попала больницу. Психиатрическую… А меня отдали в детдом.

– Господи… – Даша сама была в шоке. – И что, у тебя не было других родственников?

– Нет. Бабушка и дедушка по отцу погибли вместе с ним. Они ехали в одной машине. У мамы никого не было. В больнице она покончила с собой.

От жгучей жалости перехватило горло.

– Как жаль, что наши родители тогда не были знакомы. У тебя тогда все сложилось бы по-другому.

Богдан лишь невесело усмехнулся:

– Наверное. Но ничего, бывает и хуже. Я уже почти забыл. Со мной все хорошо.

Даша снова посмотрела на полку с нэцке.

– Это все, что тебе осталось от родителей?

– Ну почему, – он огляделся. – Еще эта квартира.

Чуть особняком стояла традиционная фигурка нэцке, изображающая двух трущихся друг о друга бегемотиков. Даша улыбнулась:

– Символ вечной любви.

– Знаю.

– Значит, ты не женат.

Взгляд с поволокой стал ускользающим.

– Почему. Я и сейчас женат.

«Что?!»

Даша вскинула голову.

– Ты же говорил, что холостой!

– Я сказал не так. Я сказал, что жены дома нет.

Точно. Именно так он и сказал. Но Даша все равно испытывала нечто похожее на обиду, нет, скорее, досаду.

– И где твоя жена?

Красивое лицо вновь поддернула грусть.

– Не знаю. Мы расстались. Поженились совсем юными, но потом оказалось…

– Не сошлись характерами? – Даше хотелось уже закончить с этими печальными семейными воспоминаниями.

– Ну, если измену можно назвать «не сошлись характерами», то да.

Еще лучше.

– Почему тогда не развелись?

Богдан пожал плечами.

– Она не настаивала, а я подумал, что так даже лучше.

– Лучше?.. А, поняла. В том смысле, что другие дамы не будут пытаться затащить в ЗАГС?