Рыжая 2. Дело одинокой канарейки

– Понятно. А давай я тебя к нам рецензентом устрою?

Отлично. Она пришла к Пилюгиной, чтобы не привлекая внимания оказаться на ее даче, а теперь та подозревает ее во всем.

– Спасибо, но пока не надо. Не уверена, если захочу остаться в Москве. Сейчас мне нужна временная работа, без обязательств. Просто, чтобы штаны поддержать.

– А ты разве не замужем? – быстро переспросила Элеонора.

– Уже нет. Одинока, как верблюд в пустыне.

– А сюда зачем приехала?

В голове лихорадочно закрутились варианты ответов. Пилюгина заподозрила истинную причину ее приезда или близка к этому. Мозги у этой гадюки всегда работали как надо. И, кажется, она знает больше, чем пытается представить. Что если Кока все-таки рассказал о своей находке Бобу? А тот в свою очередь выболтал все Эльке?

Время шло, Пилюгина продолжала сверлить ее недобрым взглядом и Даша ляпнула первое, что пришло в голову:

– Ну влюбилась я, что такого?

– В этого? – непритворно ужаснулась Элеонора, кивнув в сторону Иржи.

Поняв, что речь идет о нем, чех незамедлительно замахал хвостиком.

– Нет, конечно. Он… взрослый и солидный мужчина. – Даша сделала неопределенный жест. – Короче, взрослый и солидный. Мы познакомились в Праге. А потом он уехал в Москву, ну и я…

– Решила из-за него развестись с мужем? – Пилюгина пока не понимала верить рассказу или нет. – Допустим. А чего ты ко мне пришла, а не к нему?

– Во-первых, я разошлась не из-за него, – неожиданно разозлилась Даша. – А, во-вторых, я как раз для этого к тебе и пришла.

От неожиданности у блондинки даже ухмылка с лица слетела.

– Для чего?

Блин, вот, что у нее в голове? Теперь надо срочно выдумывать к кому и зачем она приехала.

– Ну… Это такой мужчина…

– Какой? С тремя ногами?

– А-ха-ха! Как смешно. Просто поверь, все очень сложно.

Элеонора демонстративно взяла в руки телефон:

– Не верю. Говори.

– Что?

– Говори его номер. Ты пришла ко мне за помощью, я согласна. Вот, прямо сейчас и решим твою проблему.

Во рту пересохло. Даша замотала головой и жалобно проблеяла:

– Давай не сегодня. Я… я еще не готова.

– А когда? После климакса? – в глазах появился лед. – Мне просто кажется, что ты врешь.

– Ничего я не вру! – Даша полезла в сумку.

Достав записную книжку, она принялась перелистывать странички, стараясь оттянуть время, как можно дольше. Солидному и взрослому мужчине звонить ей совершенно не хотелось.

Глава 12

1

Это дело оказалось не сложнее предыдущих. Можно было бы и не тащиться до Хаале, крошечной деревушки в ста километрах от Амстердама, а вызвать этого Чуладзе сразу в Москву. Но как знать заранее, с кем придется работать…

Герман выложил на стол две видеокассеты, несколько аудиокассет и черную пластиковую папку с розовыми резинками по углам. Кассеты он сразу отложил в сторону, а папку раскрыл и внимательно проверил – все ли на месте: договор, автобиография, десятка три фотографий. Пленку он отдал проявить прямо в аэропорту, поэтому еще не успел как следует разглядеть отснятое.

На всех снимках был изображен невысокий, начинающий полнеть мужчина, с характерным кавказскими чертами лица: выступающий орлиный нос, темные глаза с хитринкой, запрятанные в смуглых морщинах, над глазами круглые лохматые брови. Черные с проседью волосы.

Фотограф, минута за минутой, прослеживал весь его день. Вот он спит, вот улыбается, глядя в залитое утренним солнцем окно… Завтракает, открывает платяной шкаф, чистит обувь, собирается на прогулку…

Лозенко удовлетворенно улыбнулся, а в нем, оказывается, скрывался талантливый документалист!

Полюбовавшись еще некоторое время своей работой, Герман принялся изучать автобиографию Чуладзе, написанную тем собственноручно. За хвастливыми, тщательно подобранными строками вставал образ одинокого, всем недовольного скупердяя и законченного эгоиста. Семьи никогда не было, вероятно, боялся лишних расходов и волнений. Родители давно умерли. Отец грузин, мать абхазка, эмигрировал из Тбилиси пять лет назад.

«Как ему это удалось?» К автобиографии были подколоты образцы прошений о предоставлении политического убежища. «…По матери я числился абхазцем. Из дома выгнали, все отобрали, оказался я на улице в одном нижнем белье…» Герман невольно оторвался от чтения и снова взглянул на фотографии. Стены голландской квартиры Чуладзе украшали прекрасные образцы холодного оружия, явно не местного производства. Помнится, он еще подумал – и как Чуладзе удалось все это вывезти?

«…Когда меня голодного на улице останавливали грузины, то заставляли мыть им машины и чистить обувь, плевали мне в лицо…»

«Сволочной, однако, тип, этот Виктор Шалвович, – решил Лозенко. – Надо с ним поосторожнее. А ведь показался таким простачком…»

2

Когда Герман переступил порог небольшой, заставленной какой-то нелепой, ширпотребовской мебелью квартиры, первой мыслью было, что проблем возникнуть не должно.

– Думаю, не ошибся, остановив свой выбор на вас, – откровенно признался он хозяину, осматривая обстановку.

Все вещи были типичны для советского переселенца – яркие, дешевые и безвкусные.

Чуладзе расплылся в самодовольной улыбке.

– Постараюсь вас нэ разочароват, – говорил Виктор Шалвович с характерным грузинским акцентом, не спеша, словно распеваясь или восхищаясь. – Только я должен знать конкрэтно: что от меня хотите?

Лозенко кивнул и протянул удостоверение.

– Мы снимаем фильм, скорее сериал о судьбах наших людей, в разное время оказавшихся за рубежом. Разумеется, нас интересуют не все, а только самые выдающиеся.

– Что правда, то правда, – Чуладзе самодовольно огладил усы и взял удостоверение гостя. Внимательно изучив каждую строчку и сличив фотографию с лицом владельца, он склонил голову на бок и слегка прищурился. Затем брови его приподнялись, а на лице появилось алчное выражение радости и опаски, какое вдруг появляется у скряги, заметившего на дороге пятерку. – Так вы хотите узнать про моя судьба?.. – Чуладзе вернул документ и снова расплылся в улыбке. – Спрашивай, спрашивай, дарагой, целый роман тебе расскажу…

– Вот и прекрасно, – Герман заметил его реакцию и мысленно поздравил себя с победой. – Тогда начнем с самого начала, – он включил диктофон. – Вы родились…