Тролльхол

Рин со вздохом снимает кроссовку, натягивает один сапог и понимает, что Фроя права. Иллюзию бо?льшего размера создает массивная «тракторная» подошва, выступающая далеко за пределы носка и задника.

Рин лезет в сумочку за деньгами, но Фроя опережает ее и рассчитывается с продавщицей сама:

– Это подарок. В знак дружбы, – объясняет она, оборачиваясь.

– Но… – Рин пытается возразить, и тотчас ее слова заглушает шумное пренебрежительное фырканье за спиной, затем кто-то сердито говорит по-шведски. К Фрое подходит грузная седовласая женщина, невысокая, но на редкость широкого телосложения, этакий комод с головой и на толстых ножках. Она продолжает возмущенно кричать и машет руками. Рин ни слова не понимает.

– Эбба! – восклицает Фроя и, извинившись перед Рин, тоже переходит на шведский, вступая в перепалку с только что вошедшей посетительницей, неизвестно чем недовольной. Судя по тому, какие яростные взгляды незнакомка мечет в сторону Рин, говорят они именно о ней.

Возраст сердитой дамы определить сложно, ей можно дать и пятьдесят, и семьдесят: на белом рыхлом лице ни морщинки, но тело по-стариковски скрюченное, спина согнута дугой и движения скованные. Рин вспоминает, что вчера в разговоре Юхан упоминал жительницу острова по имени Эбба, которая больше не стирает белье. Вполне возможно, что это та самая женщина: ее шерстяная кофта, надетая поверх длинного мешковатого платья, перепачкана грязью, в вязаном полотне застряли травинки и хвоя. В растрепанных седых кудрях желтеет сухой березовый листок. И запах… От незнакомки несет чем-то неприятным, едким, вроде экскрементов дикого животного. Она поворачивается к Рин и с откровенной ненавистью тычет в нее пальцем. Неожиданно гневное выражение на ее лице сменяется страдальческим, выпуклые светлые глаза застилает пелена слез, и женщина произносит набор слов, одно из которых, повторяясь дважды, звучит как чье-то имя. Оно же заканчивает ее тираду.

– Лилли! Лилли!

– Нет, нет, меня зовут Арина, – бормочет Рин, уверенная, что незнакомка ее с кем-то перепутала.

– Пожалуйста, прошу вас, не шумите здесь! – по-английски произносит испуганная продавщица.

Фроя засовывает под мышку пару резиновых сапог, оттесняет скандалистку в сторону и решительно увлекает Рин к выходу.

– Не обращайте внимания! Наша Эбба давно уже не в себе, все это знают.

– А кто такая Лилли?

Фроя вздрагивает. Вид у нее становится какой-то затравленный. Видно, что ей не хочется отвечать, но Рин упрямо переспрашивает.

Домработница откидывает прядь волос с лица и оглядывается. Убедившись, что они отошли от магазина достаточно далеко, отвечает:

– Это дочь Эббы, она… пропала два года назад. Ей было всего семнадцать. Бедняжку так и не нашли, но предполагают, что она сорвалась со скалы в море, и ее унесло. Как раз в тот день был жуткий шторм, волны взлетали до небес. Эбба иногда забывает об этой трагедии, память уже подводит, да и зрение у нее тоже никудышное, поэтому она порой принимает других девушек за свою Лилли.

– Бедная женщина…

– Да уж. Постарела в одночасье. Ей и пятидесяти еще нет. Сорок восемь недавно исполнилось.

– Выглядит намного старше.

– Это точно. Просто в старушенцию превратилась. Ее потому и прозвали «старой Эббой».

– У нее есть еще дети? Или муж?

– Только сын, но он ей не помощник. Элиас в Стокгольме живет. Приезжает изредка, проведывает, вот и вся поддержка. Молодежь на острове не задерживается, что ей тут делать?

– Печально. Вот и Юхан продает дом, говорит, что уедет, как только я напишу картину.

– Думаю, он все-таки не уедет.

– Почему?

Фроя задумчиво смотрит на скалы и, помолчав, внезапно меняет тему:

– Давайте-ка переобувайтесь в сапоги. Вот, как раз и лавочка есть. Присаживайтесь. Скоро сухопутная тропинка закончится.

5. Сторожевая башня

Они сворачивают с тропинки, петляющей вдоль берега, и направляются вглубь острова, по камням, выглаженным ветрами и дождями. Тролльхол кажется пустынным, не видно ни домов, ни людей, но неожиданно за выступом скалы открывается прямо-таки идиллическая картина: обширная лужайка с ровно подстриженной сочной травкой, одноэтажный домик совершенно образцового вида в центре, традиционного красно-коричневого цвета, с белоснежной отделкой карнизов и крыльца. Слева к дому примыкает длинный гаражный бокс, способный вместить как минимум с десяток автомобилей, а рядом, выстроенные в ровный ряд, стоят сами автомобили, сияющие глянцем и хромом. Все они выглядят, как новые, хотя среди них есть модели старого образца, напоминающие гигантских экзотических жуков.

– Надо же, прямо парад машин! Давайте подойдем, посмотрим? – Рин ловит одобряющий взгляд Фрои и ускоряет шаг. Широкие голенища новых сапог хлещут по ногам. Наверное, рассчитаны на то, чтобы в них заправляли грубые джинсы, но на Рин тонкие трикотажные леггинсы.

– Полюбуйтесь, конечно! Мы ведь никуда не спешим. – Фроя явно не разделяет восторга, наверняка не раз уже видела эту автовыставку, но все-таки идет следом. – Только не прислоняйтесь к ним! Хенрик натирает их дважды в день специальной мастикой и карнаубским воском, это бесцветные вещества, но от них могут остаться пятна на одежде.

– Вот уж не ожидала увидеть машины на острове! Куда здесь можно ездить? Ведь даже дорог нет.

– Хенрик выгуливает их по очереди, катаясь вокруг дома. Он обожает свои «саабы» и скорее расстанется с супругой, на которой женат полвека, чем с одной из своих железных красоток. О, а вот и он! – Фроя приветственно машет рукой мужчине, выходящему из гаражного бокса. Тот сдержанно кивает и неприветливо косится на Рин, как раз осмелившуюся в этот момент погладить отполированный бампер автомобиля самого почтенного с виду возраста.

– Сороковой год! Раритет! – с трудно скрываемой нервозностью в голосе сообщает автовладелец, торопливо направляясь к ним. Высокий и худой, как жердь, он выглядит ровесником этого ретро-экземпляра, которому вряд ли меньше восьмидесяти лет.

Рин отдергивает руку и пытается изобразить самый сильный восторг в надежде польстить хозяину.

– Машина совсем как новенькая! – Она высоко вскидывает брови, старательно изображая восхищенное изумление.

Хенрик останавливается и одобрительно кивает, скрещивая руки на груди. Придирчиво осматривает бампер, к которому прикасалась Рин, постукивает ногой по туго накачанному колесу. Помедлив, улыбается с намеком на доброжелательность, и спрашивает:

– Зайдете выпить чаю? Анна как раз нажарила гору пончиков.

– Спасибо, но нам надо идти. Заглянем в другой раз, – отказывается Фроя.

– Жаль. Тогда хотя бы познакомь меня с твоей очаровательной спутницей. – Хозяин подслеповато прищуривается, присматриваясь к Рин.

– Это Арина, художница из России. Будет рисовать дом Юхана. Помнишь, я говорила? Она приехала только вчера. Хочу показать ей наш остров и сводить к Вильме. Представь себе, кто-то вымазал грязью окно в комнате, приготовленной для нее. И случилось это, едва она переступила порог дома! Вильма подберет нужное средство, чтобы нашу гостью больше не тревожили. – Фроя скороговоркой выдает всю тираду, не позволяя Хенрику вставить даже слово, берет Рин за руку и тянет в сторону. Коллекционер «саабов» озадаченно смотрит им вслед, почесывая затылок. В окне дома за его спиной появляется любопытное лицо полноватой немолодой дамы, судя по всему, его супруги Анны. Вид у нее явно нерадостный.

Рин чувствует себя пятилетним ребенком, застигнутым врасплох в самом разгаре процесса сотворения какой-нибудь каверзы, и ей хочется высунуть язык с громким «бе-е!», чтобы отразить колючие взгляды, но она просто отворачивается. Нигде не любят чужаков, так уж устроено.

Минут через двадцать, проследовав через небольшой смешанный лесок, Рин и Фроя выходят к другому дому, точной копии дома Хенрика. Можно было бы решить, что они сделали круг и вернулись в то же место, если б не отсутствие автомобилей и наличие цветочных клумб, густо сгрудившихся на лужайке вдоль фасада. Возле дома Хенрика Рин не заметила ни одной клумбы. А здесь шапки гортензий, огромные и пышные, как сугробы, заслоняют окна, за одним из которых маячит чей-то силуэт.

– Все время поражаюсь, как нашей Ингрид удается разводить цветы в таком суровом климате! – замечает Фроя. – Разве что ей тоже помогает наша Вильма. Хотя… думаю, Вильма слишком далека от таких вещей, как цветники и тому подобное. Вряд ли она стала бы тратить на это время и силы.

– Даже за деньги? – Рин с упоением вдыхает сладковатый цветочный аромат.

– Деньги ее давно не интересуют. – Фроя хмыкает.

– Надо же! Клумбы, и правда, роскошные. – Рин успевает сделать пару шагов в направлении дома, но поспешно возвращается к своей спутнице, окликнувшей ее с тревогой в голосе.

– У нас не принято топтать чужие лужайки, – поясняет она. – Ингрид это не понравится. Она не прогонит, конечно, но раз не вышла к нам, значит, не настроена общаться. Не будем ее волновать.

– Почему же тогда нигде нет изгородей?

– Закон не позволяет. Да, и кому это понравится, если каждый обнесет свои владения забором? Территории у домовладений немалые, и тогда даже прогуляться будет негде. Однако приближаться к домам без приглашения хозяев – это дурной тон. Хотя и не запрещено.

Они идут дальше. На пути все чаще попадаются расщелины, заполненные водой. Некоторые легко перешагнуть, другие настолько широки, что приходится идти вброд, балансируя с раскинутыми в стороны руками, чтобы не потерять равновесие на ворочающихся под ногами камнях. Фроя двигается более уверенно и то и дело забегает вперед.