Гипнотизёр

– Как ты догадался? Впрочем, неважно… мерзкий пособник дьявола, лучше не приближайся ? я не отдам тебе душу. Учти ? у меня с собой святая вода, ? и эта бестолочь начала шарить рукой на поясе, как я понял, в поисках фляги или бутылки. И, конечно же, ничего не нашла, растеряха… Спросите, как догадался? Да проще простого ? у самого те же проблемы.

Вздохнув, ногой подтолкнул к себе нож и быстро его поднял, краем глаза наблюдая, как девчонка испуганно отслеживает каждое моё движение. Когда же, ещё больше побледнев и шепча молитву, она сложила маленькие кулачки на груди ? пусть и с запозданием, мне стало её жаль. Я откашлялся, пытаясь скрыть смущение, и протянул с показным равнодушием:

– Вот чудачка, заталдычила одно и то же ? перестань трястись и посмотри внимательно ? какой из меня пособник дьявола? Обычный человек, и всё, просто заблудился в подземелье. Да ты тоже, наверное, не погулять сюда пришла… Кстати, как тебя зовут, потеряшка?

Может, показалось, но после этих слов девчонка немного расслабилась, опустив худенькие плечи:

– Я ? Мишель, дочь кузнеца Мартена… Когда этим утром отец прибежал домой с криками, что на крепость снова напали сарацины, мама отправила меня с другими детьми и женщинами в убежище… Но… так получилось, что я отстала и не смогла найти дорогу ? факел внезапно потух, а огниво пропало…

Понятливо хмыкнув, подумал:

– Кто бы сомневался… надо же, она ? тоже Мишель, хотя ребята с детства зовут меня Мик. Занятная особа, совсем на меня не похожа, но есть у нас одна общая черта ? врёт и не краснеет. Или чего-то не договаривает, вон как глазищи прячет… Хотя, с какой стати ей откровенничать с незнакомцем? Я бы точно не стал.

От моего пристального, изучающего взгляда Мишель помрачнела, начав лихорадочно что-то искать в своей тряпичной, перекинутой через грудь сумке. Я заметно напрягся ? похоже, девчонка до конца не поверила, и кто знает, какой ещё «сюрприз» она прятала в этой штуковине. Драться с ней, понятное дело, желания не было, поэтому пришлось постараться, чтобы на этот раз голос звучал как можно доброжелательнее:

– Знаешь, Мишель, а мы с тобой ? тёзки, только друзья называют меня Мик, сам не знаю почему. Ты тоже можешь… если хочешь, конечно, а что там, в сумке? Ух ты, зачем тебе такой большой крест, тяжёлый, наверное…

Я невольно сделал шаг назад, представив, как получаю по уху этой махиной, которую психованная малолетняя дура еле удерживала обеими руками, выставив перед собой наподобие щита. И, кажется, моё отступление было воспринято не совсем верно, о чём свидетельствовал почти змеиный шёпот, слетавший с таких симпатичных губ:

– Думал обмануть меня, демонское отродье… Человеком прикинулся, а от святого креста отворачиваешься?

В ответ я деланно рассмеялся, стараясь держать дистанцию от озверевшей фанатички:

– Эй, мадемуазель Мишель, не дури… Не боюсь я твоего креста ? не вампир же, тоже мне, нашла чем пугать… ? и добавил уже с любопытством, не спуская глаз с надувшейся от возмущения противницы, ? или у вас тут и кровопийцы водятся? Прикольно… У тебя там в сумке осинового кола случайно нет? Или, может, чеснок завалялся?

Она забавно фыркнула, совсем как Эллен, сдувая чёлку со лба, и внезапно стало грустно от того, что дома безответная школьная любовь, так похожая на эту замарашку, даже не смотрела в мою сторону… Но долго предаваться меланхолии не позволило весьма неожиданное предложение:

– Докажи, что не врёшь ? целуй…

Я растерялся, в ответ глупо промычав:

– Э… что, прямо так сразу? Мы же вроде только познакомились. Ну, если ты настаиваешь…

Мишель как-то странно на меня посмотрела, внезапно сильно покраснев, что стало заметно даже при тусклом свете факела ? пунцовые щёки горели огнём, а в глазах бушевала настоящая ярость. Я прямо замер в восхищении, так она была красива ? первый раз за столько лет заметил, что Эллен не единственная девчонка в мире…

– Ах ты… ? и она завернула такое, что я присвистнул, стараясь запомнить этот замечательный оборот, представляя, как вытянется лицо сражённого наповал Эдди…

Должен признать, ругаться в Средневековье умели, и совсем неплохо ? ну, подумаешь, ошибся человек, что ж сразу орать-то? Оказывается, мне было предложено всего-то приложиться к распятию, и, прикинув, что серебро по-любому убивает микробы, я тут же исправил ситуацию ? так горячо прижался губами к потемневшему кресту, вообразив, что это нежные губы гордячки, что она поперхнулась и замолчала. А я, вытерев рот рукавом футболки, усмехнулся:

– Ну что, довольна, теперь веришь?

Дочь местного кузнеца смотрела на меня, мягко выражаясь, с опаской, но кивнула, окинув взглядом, полным вполне обоснованного подозрения:

– А ты странный, Мик…

Я поднял бровь:

– Ну, знаешь, у тебя тоже видок не для королевского приёма… ? сказал и испугался, что она обидится. Но Мишель вдруг так светло улыбнулась, что я на мгновение забыл о той абсурдной ситуации, в которой сейчас находился. И тут в голову словно что-то стукнуло, наверное, это глупый мозг наконец проснулся ? разве возможно, чтобы у нас с ней была одна душа на двоих? Нереально… Значит, или она не моё прошлое воплощение, или… я влип во что-то очень нехорошее.

Он появился внезапно, довольно хлопая в ладоши ? противная улыбка растянула рот до ушей, глаза смеялись, нет ? они потешались надо мной. Тонкие губы не шевелились, но я отчётливо слышал ехидный голос мерзавца, заманившего доверчивого дурачка в ловушку. И не только я один ? дрожащая ладонь Мишель прильнула к моим пальцам, и в ответ они крепко её сжали, то ли пытаясь приободрить, то ли ища поддержки ? и сам не понял… Горячее дыхание спрятавшейся за моей спиной девушки обожгло затылок, странным образом придав сил устоять после услышанного:

– Браво, Мик! Кажется, я недооценил твои умственные способности, хотя теперь это уже не имеет никакого значения, маленький задиристый глупец…

Его коричневая монашеская ряса не касалась пола, капюшон был откинут на спину. Я с замиранием сердца смотрел, как чёртов гипнотизёр парил над полом, и невидимый ветер развевал полы его одежды, ероша начинавшие редеть тёмные волосы. Но когда прозрачная волна пробежала по лицу ухмыляющегося месье Штерна, меня немного отпустило:

– Спокойно, на самом деле его здесь нет, это всего лишь изображение, просто внушённая картинка. Решил запугать, дешёвый фокусник, на самом деле он там, в комнате и никому не может причинить вреда… ? как же хотелось верить в это, но испуганный шёпот Мишель у самого уха не добавлял храбрости:

– Мик, это привидение, да? Я слышала, при строительстве крепости погибло несколько монахов, их тела так и не нашли… Что же с нами будет?

Было страшно, и, не зная, что ответить, просто ещё раз пожал её ледяные пальчики. Я ненавидел себя за беспомощность, за то, что мой обычно болтливый язык сейчас не хотел ворочаться:

– Возьми себя в руки, идиот, ты же не трус, успокой малышку, не молчи, скажи хоть что-нибудь…

Но пока я пытался дать себе мысленного пинка, «доктор Эмильен» решил высказаться, прояснив ситуацию. И почему злодеев всегда так тянет похвастаться своим «гениальным замыслом»? Что б он сдох…

– Не стоит так нервничать, Мик, ничего уже не исправишь, смирись. Если бы у меня был другой выход, я не стал так поступать, наверное. Мне важно сохранить жизнь этой малышке, и не собираюсь объяснять тебе ? почему. Хотя судьбой ей предназначено погибнуть ? в этом месте сегодня, увы, обвалится свод, ты заменишь собой девочку, найдя конец под грудой очень тяжёлого камня. Уверен, история не заметит небольшой подмены…

Он улыбнулся, а я вдруг почему-то успокоился, шепнув Мишель:

– Не слушай его, он просто псих, вот и несёт всякий бред.

Эмильен погрозил мне пальцем:

– Не груби, Мик. Сам-то, наверное, от страха уже штаны обмочил ? все вы одинаковые… Мишель, деточка, ничего не бойся: сейчас ты быстро пойдёшь по этому тоннелю и три раза повернёшь налево. Ход выведет тебя прямо к убежищу, поспеши, не расстраивай родителей ? они уже итак потеряли двоих детей…

У меня от его слов заныло в груди ? не верилось, что этот паршивый «доктор» хочет кого-то спасти; кто знает, какую страшную участь он приготовил моей новой знакомой. Не отличавшаяся особой доверчивостью Мишель, видимо, тоже об этом подумала. Она прижалась ко мне, ища защиты, и сердце новоиспечённого рыцаря радостно ёкнуло, а руки тут же обняли её осиную талию. Голосок «прекрасной дамы» дрожал, но звучал на удивление твёрдо:

– Я знаю, кто ты, Чёрный монах, похищающий детей и продающий дьяволу невинные души! Лучше умереть вместе с Миком, чем слушать тебя, мерзкий приспешник… ? и в опасной близости от моего носа из сумки вынырнул знакомый крест.

Оставалось только грустно усмехаться про себя:

– Круто, всё-таки чуть не схлопотал этой штукой по уху… Опять она за старое ? и дались ей эти «приспешники», зациклилась девчонка…

Реакция подозрительного монаха на «грозную» отповедь была не такой снисходительной: он выругался, начав совсем неласково орать на бесстрашную Мишель, грозя «обоим идиотам» ? то есть нам ? скорой неминуемой гибелью. Но, как я и предполагал, из-за отсутствия тела сам что-либо сделать не мог, а переубедить «спасаемую» ? у него не получалось… Вот уж точно ? нашла коса на камень.

А дальше… Пока я мысленно прощался с жизнью, расставаться с которой не хотелось даже в объятиях прекрасной упрямицы, с месье Штерном что-то произошло: он вздрогнул и, закатив глаза, начал медленно таять в воздухе. Мишель, вырвавшись из моих совсем уж обнаглевших рук, гордо потрясла грозным распятием перед пытающимся уклониться от удара лицом своего «рыцаря»:

– Вот, Мик, ты сам видел мощь семейной реликвии, доставшейся мне от прадедушки ? ни один нечестивец не может перед ней устоять, ? и я охотно с ней согласился, чувствуя, как что-то происходит вокруг. Пол под ногами несильно вздрогнул, и сердце рухнуло к нему поближе ? вот он, обвал, началось!

В то же мгновение странно замедленный голос невидимого гипнотизёра начал свой отсчёт:

– Один, два…

Я и не представлял, сколько всего можно успеть сделать, пока длятся три коротких слова: оттолкнул Мишель в сторону, крикнув:

– Беги в убежище! ? и, прежде чем окончательно растаять, успел почувствовать вкус её сладких губ и увидеть сверкание удаляющихся пяток моей «прекрасной дамы»…

Кто-то очень хотел, чтобы я поскорее пришёл в себя, и потому, наверное, немилосердно лупил меня по щекам, повторяя: