Мой Допинг

Женщина уже оказалась на чём-то отдалённо напоминающем «козла». Что-то очень похожее на знакомый всем спортивный снаряд, только здесь были подставки для рук и ног, а ещё металлические кольца.

Я вглядывалась в красную маску, скрывающую не только лицо, но и эмоции. Сложно было понять, что испытывает человек, скрывающийся за ней.

Только губы. Искусанные, кривившиеся от боли. Или… или это не боль? А что-то другое?

Женщина лежала животом на «козле», а её ноги словно специально задрали выше. И теперь тонкая трость, напоминающая тонкую часть бамбука, игриво жалила обнажённые ступни.

Во рту пересохло.

Свист, звук удара и пронзительный женский крик.

Я крепче вцепилась в фотоаппарат.

Сейчас… Сейчас всё не так! Тогда, когда Таня была с той девушкой на помосте, она через боль доносила удовольствие. Это было видно, чувствовалось. А здесь…

Только боль.

И ничего больше.

Случайно задела какого-то гостя, тот подхватил меня, чтобы я не упала. Видимо, мы создали столько шума, что когда я подняла голову, наткнулась на очень внимательный взгляд. Мужчина в чёрной маске внимательно рассматривал меня.

Его левая рука цепко держала шею женщины, заставляя смотреть прямо в камеру. Правая с холодной яростью и злобой вцепилась в беззащитную женскую ступню. Пальцы ловко вырывали крики боли.

Этот спектакль для меня.

Внутри всё ухнуло.

Смотря словно через толпу людей и эту странную парочку, я механически делала кадр за кадром.

Что-то неуловимо изменилось. Слишком уж яростными стали женские крики, словно мужчина доставлял самую невыносимую боль.

Я сменила место, уйдя в сторону. Я не хотела, чтобы они смотрели на меня.

Странный щелчок. Сухой и хлёсткий.

Трость уже лежала на столе, а мужчина надевал чёрные латексные перчатки.

Непонимающе подняла взгляд и вновь наткнулась на пристальное внимание.

Почему он так смотрит на меня?

Даже фотоаппарат не может помочь мне скрыться и остаться безучастной. То, что он увидел в моих глазах, оказалось не тем, на что рассчитывал.

Встав прямо между ног женщины, грубо вырвал стон одним касанием.

Горячность фотоаппарата обжигала. Я безучастно наблюдала за тем, как его пальцы вторгаются в женскую плоть.

В висках стучала кровь, дрожащие, холодные руки плохо меня слушались. Зубы сводило от женского крика.

Господи, этот вечер никогда не кончится! Да будь оно всё проклято! Как же хочется грохнуть фотоаппаратом о землю и уйти.

От одной мысли, что я могу стать такой же. Что я хочу стать такой, желание провалиться сквозь землю только усиливалось.

Меня же никто не держит. Я могу уйти. Сделаю последние кадры и уйду.

Больше ни Ирка, ни Сергей, кто бы то ни был не затащит меня в это проклятое, забытое богом место! Ни за что!

Это не для меня!

Не хочу!

Женские крики сменились протяжными стонами. Чёрный латекс ярко контрастировал с белой кожей и выступавшими на ней каплями крови. Просьбы, мольбы. Но не остановиться, а продолжать. Она была готова на всё, лишь бы он не прекращал.

Финалом стал почти звериный вопль наслаждения, когда мужская рука вторглась почти по самое запястье.

Подавив рвотный рефлекс, я отвернулась.

Больше не могу.

***

Музыка продолжала играть, разговоры, смех, звон посуды. Жизнь била ключом. А я сидела в кабинке, с трудом удерживая в дрожащих руках фотоаппарат. Мелькающие кадры вновь погружали меня в океан боли и безумства.

Это ужасно.

Я удаляла размытые и неудачные фотографии, мечтая забыть всё как можно быстрее.

Что он делал с ней? И почему она не против? Что может толкать человека на такое? Причинять боль и с радостью её принимать.

Такое сложно оправдать.

Один кадр заинтересовал меня. Нажав на кнопку зума, увеличила до максимума. Не веряще смотрела на маленький экран.

Удалить!

Удалить немедленно!

Пролистала следующие кадры. Нет, только на одной. На той, что больше нет… Одна фотография.

Вскочив из-за стола, кинула фотоаппарат в сумку, даже не выключив его. Задыхаясь, в панике выбежала из кабинки.

Лица, руки, взгляды. Всё будто в адском мареве тянулось ко мне. Я почти чувствовала жадные касания на своей коже. Задыхаясь, схватилась за голову. Мир задрожал, исчезая в дьявольском мельтешении. Словно кто-то усадил меня на карусель и выжал до максимум рычаг скорости.

Я не стала искать Анатолия Павловича.

Оставила сумку бармену и сказала, что мне нужно бежать.

Плевать на всё! И на деньги в том числе!