Твоя жена тебе не пара

Идея позвать Лерку, чтобы составить план ближайших действий, пришла мне минут через десять бесцельного блуждания по парку. Подруга, разумеется, как и всегда, заявив, что одна голова хорошо, а две – это практически женский совет, против которого не устоит ни один мужик, предложила встретиться в кафе.

С неба уже начал накрапывать противный мелкий дождик, поэтому приглашение посидеть в тепле, выпить что-нибудь вроде молочного коктейля и поболтать с пользой для дела, я восприняла с радостью.

– Итак! Всё по порядку! Срочно рассказывай! – велела мне Парамонова, которая разве что не припрыгивала от нетерпения на месте.

Пока мы ждали заказ, я поведала ей и о явлении мужа, и о том, что оставила с ним Алиску. Когда говорила об этом, в сердце кольнуло тревогой, потому я спешно переключилась на ту тему, которая совсем недавно казалась мне несбыточной. Развод. И стоило только Лерке закивать одобрительно, как раздался звонок от Михайлова.

Я с огромным трудом удержалась от того, чтобы не схватить телефон и не ответить на входящий вызов. Когда же прошло несколько секунд, подошла и тут же услышала на фоне надрывный крик дочери.

– Алиса голодна! – безо всяких предисловий заявил Михайлов, процедив эти слова в трубку.

– И что? Ты не сможешь её накормить? – поинтересовалась я.

– У меня ещё сисек не отросло, если ты не заметила! – рявкнул муж. – Тише-тише, сейчас мама придёт, – проговорил он следом, обращаясь к дочери, которая, судя по её крикам, вопила уже не первую минуту.

– Мама не придёт, – отрезала я, начиная злиться. – У мамы важные дела. А сиськи у тебя даже если и отрастут, можешь радовать ими Мари, но никак не Алису! Потому что в морозилке есть молоко, а в кухонном ящике бутылочки. Один раз дочь поест так, в этом нет ничего страшного.

Мне показалось, что в тишине, которая послышалась в ответ, было столько угрозы, что в любой другой ситуации я бы даже испугалась. Но не сейчас. Потому что не сделала ничего из того, за что могла бы испытывать хоть каплю вины, чёрт бы всё побрал!

– Хорошо, – ответил после паузы Михайлов и отключил связь.

А я, отложив телефон и чувствуя себя не в своей тарелке, проговорила, глядя на Лерку:

– Давай делами займёмся, чтобы я отвлеклась и мы с тобой встретились не без пользы, – попросила Парамонову.

Она кивнула и, открыв на мобильном каталог адвокатов, начала зачитывать вслух краткие резюме.

Вернулась я домой через два часа, справедливо посудив, что с одинарным кормлением Михайлов уж точно справится, а когда будет выставлен мною за дверь, я уже продолжу ухаживать за дочерью в привычном нам обеим режиме.

Как только вошла в квартиру, сразу поняла, что в ней есть кто-то посторонний. И, судя по разношенной женской обуви, что стояла в прихожей, это была, слава всем святым, не Марианна. Потому что в противном случае я даже не стану смеяться над её отвратительным вкусом, позволяющим надевать настолько растоптанные шлёпанцы, а просто выволоку за порог за волосы.

– Ещё можно пустышечку давать. А если не берёт, так мёдом смазать, – услышала я жуткие вещи, когда разулась и прошествовала в детскую.

Рядом с кроваткой, в которой мирно спала Алиска, стояли Кирилл и какая-то незнакомая мне женщина. А в самой квартире отчего-то пахло жжённым пластиком.

– Никаких пустышечек и уж тем более мёда, боже упаси, моя дочь употреблять не станет, – проговорила я, подходя к кроватке и оттесняя тем самым незнакомку.

– А я так, между прочим, трёх детей вырастила! – с вызовом ответила женщина, когда я, убедившись, что с дочкой всё в порядке, повернулась к ним и вопросительно взглянула на Кирилла.

Откуда он взял эту непонятную бабу, возраст которой вот так сходу было не определить, я не знала. Да и знать не желала. Неухоженная и какая-то злобная, она сразу вызвала у меня неприятие, которое отталкивало до мурашек.

– Я очень за вас рада, – соврала в ответ. – Кир, проводи её, пожалуйста, а потом вернись за вещами и поезжай домой.

Михайлов бросил на меня взгляд, полный агрессии, но просьбу выполнил. Они с дамочкой удалились из детской. А я, меж тем, прошла на кухню, где с ужасом увидела картину маслом. Дорогущие бутылочки были испорчены, видимо, толстой раскалённой иглой от шприца, которым Кирилл пытался увеличить дырочки на сосках. Молоко, так тщательно собранное мною и замороженное в специальных упаковках, валялось на столе и уже разморозилось… Так что его можно было теперь смело отправлять в мусорное ведро. Я чуть не застонала от вида этой вакханалии, которая лишь отчасти нарисовала мне то, каким вандализмом здесь занимался муж… А потом на смену горькой отчаянности пришла злость.

И когда Кирилл вошёл в кухню, а я обернулась к нему, по нашим скрещённым взглядам и накалившейся добела атмосфере стало ясно: не миновать скандала, которого эта квартира ещё ни разу не видывала.

– Объяснись немедленно! – велела я мужу, указывая на разгром.

Возмущение на его лице было таким искренним, что если бы я не была настолько расстроена происходящим, даже бы, наверное, посмеялась.

– Объяснись?! Это ты мне? – ответил Кир. – Сама шаталась хрен знает где, пока ребёнок тут заливался плачем… А я – объяснись?

– Ребёнок был с отцом! – повысила я голос. – Или хочешь сказать, что с тобой Алиске грозит опасность? Учту на будущее!

Я ещё раз обвела рукой стол.

– Что это такое? Зачем ты испортил все бутылочки и почему здесь была какая-то идиотская женщина, которая чуть не угробила нашего ребёнка советами по кормлению мёдом? – процедила я.

Михайлов сложил руки на груди и медленно, словно объяснял примитивные вещи тупому подростку, проговорил:

– Ты купила дурацкие бутылки. Наталья сказала, что отверстия в них маленькие и их нужно расширить нагретой иглой.

– Кто такая Наталья?

– Экстренная няня! – буквально выплюнул в ответ муж.

– Таких женщин берут в агентство? – не удержалась я от искреннего удивления.

– Это было частное объявление.

Я прикрыла глаза и досчитала до трёх, чтобы не схватить что-нибудь и не броситься этим в мужа. Он притащил в дом чужую неухоженную бабу, которую нашёл чёрт знает где!

– Эти соски специально сделаны для кормления малышей! Как ещё у тебя Алиса не захлебнулась, когда ела? – воскликнула я, выбрасывая в мусорку и бутылочки, и запасы размерзшегося молока. – И зачем ты уничтожил столько еды? Думаешь, мне легко все это даётся? Сцеживаться? Замораживать, снова сцеживаться?

Я начала закипать, но вместе с негодованием ощущала ещё и дикую обиду. Мне было так себя жаль! За то, что сейчас всё это получала на ровном месте! За то, что муж выливал на меня свой гнев.

– Тебе просто не нужно было уходить и бросать ребёнка! – заявил Михайлов, наблюдая за тем, как я отправляю в ведро всё, что валялось на столе. – Ты сама говорила, что до определённого возраста детям нужна только мама.

– Ах, как удобно! – притворно восхитилась я. – Свалить всё на несчастных матерей и жить-поживать спокойно. Спать с молодушками, нянчить дочь, когда захочется, а не когда нужно. – Я аж задохнулась, говоря всё это. – И да! Ребёнку в таком возрасте нужна лишь мать, но это не значит, что я должна быть привязана к дому и не имею права отлучаться хотя бы на пару часов!

Всё это было бесполезно. Эти объяснения, споры и скандалы. Оставлять Алису с Киром я теперь буду вряд ли. Потому что каждую минуту его будет нужно контролировать, звонить и держать руку на пульсе, чтобы он не притащил домой какую-нибудь очередную чудо-Мэри-Поппинс. А в этом случае об отдыхе даже и речи не пойдёт…

– Знаешь, мне кажется, Марианна бы так с нашим ребёнком никогда не поступила, – процедил муж, глядя на меня.

И я не смогла больше сдерживаться. Подлетела к Кириллу, выписала ему звонкую пощёчину. Пока он не оклемался – выдала ещё одну, и ещё.

– Так иди к ней! Сволочь! Иди к ней и пусть она тебе рожает ребёнка, которому станет гораздо лучшей матерью, чем я! – завопила, переходя едва ли не на ультразвук.

Алиска проснулась и огласила квартиру громким криком. Я метнулась к шкафу, в котором Кирилл уже успел разложить свои чёртовы вещи, схватила их и потащила к выходу. Выброшу в коридор и пусть он собирает трусы и носки по всему этажу! Или привезёт свою Мари и будут они искать Михайловское добро вдвоём.

– Аня, стой! – закричал Кирилл, хватая меня за руку.

Я не удержала вещи и они упали на пол. Выдернув локоть из захвата Кира, я стала пинать несчастные рубашки и штаны к выходу, входя в какое-то состояние изменённого сознания. Возможно, оно меня испугает, когда я успокоюсь и проанализирую то, как себя вела. Но сейчас мне на всё плевать!

– Уходи! Убирайся! Убирайся! – кричала я, открыв дверь и выпинывая вещи.

– Аня! Перестань! – гаркнул муж, схватив меня за плечи и ощутимо тряханув.