Ты предатель, папа!

– Я хочу разобраться во всём, Даш. Но тебя обижать не позволю в любом случае.

Она хмыкнула и вдруг… пошла на кухню. Моя маленькая храбрая девочка, у которой мне ещё стоило поучиться. Зайдя следом за ней, я встала так, чтобы оказаться между нею и Аллой со Львом. Молчание между нами всеми угнетало, но я попросту не понимала, с чего начать.

– Дашенька, что ты такое придумала, а? – обратился к дочери Лев, когда пауза затянулась настолько, что мне почудилось, будто мы все попали в вакуум.

– Папа, я ничего нового тебе не скажу. Ты предатель! Я всё видела! Видела вас двоих в постели!

Спокойствие оказалось наносным. В голоске Даши прорезались нотки истерики.

– Дашунь, спокойно. Я на твоей стороне и я с тобой, – сказала, обернувшись.

Нет, я не должна была стоять между нею и Аллой со Львом. Я должна была быть рядом. Сделав шаг к дочери, я обняла её одной рукой. Почувствовала, что Даша дрожит, а потом услышала рваный судорожный вздох.

– Я тебе верю, – сказала ей.

Говорила то, что чувствую. Даже если дочь лжёт – в чём я уже очень сомневалась – ей нужно, чтобы я была рядом.

– В смысле, ты ей веришь? – воскликнула Алла, вскакивая с места. – Олесь… ты что? У подростков такое бывает. Знаешь, Тоша тоже мне выдавал всякое! Но рушить из-за этого ту дружбу, которой столько лет?

Она подошла ко мне и Даше, схватила меня за руку и впилась взглядом в моё лицо. Её глаза буквально пылали криком: поверь! Поверь в то, что всё это просто какое-то недоразумение. Жуткое, странное, страшное… но не имеющее к реальности никакого отношения.

– Дарья устала с дороги, – сказала я, призывая на помощь все силы. – Ей нужно отдохнуть.

Снова со стороны дочери послышался судорожный всхлип, в котором я чувствовала облегчение. Я всё делала правильно.

– Алла, до встречи, – обратилась к подруге. – Лев, тебя прошу переночевать у родителей. Или где тебе будет удобно.

Я посмотрела на мужа, на его лице проступили такое возмущение и такая оторопь, что я снова начала сомневаться. Ожидала чего угодно – взрыва со стороны Лёвы, когда он пошлёт меня ко всем чертям после моих слов. Того, что он опять начнёт заверять меня в том, что Даша лжёт. Но он, поднявшись следом за Аллой, которая отошла и стояла сейчас чуть в стороне, сказал:

– Хорошо, будь по-твоему, Олесь. И я очень надеюсь, что это недоразумение мы обсудим позже, когда всё устаканится.

Лев просто вышел из кухни, оставляя мне чувство, что я была к нему несправедлива. Но сейчас выбор был сделан. Я показала, что буду со своей дочерью, даже если она всё это придумала.

– Мне очень жаль, что всё… дошло до подобного, – сказала Аллуся и тоже вышла из кухни.

Мы с Дашкой остались вдвоём. Пока я чутко прислушивалась к тому, как подруга выходит из квартиры и как Лев собирается, чтобы уехать, дочь тяжело опустилась на стул и, закрыв руками лицо, беззвучно разрыдалась.

– Котик… Даш, ты что? Я с тобой. Я рядом, – проговорила, присаживаясь на коленях возле неё и отчаянно желая впитать в себя хоть часть того, что испытывала моя малышка.

– Я знаю мам… знаю… – шепнула она, но рук от лица не отняла.

А я только и смогла, что обнять её ноги и положить голову ей на колени. Мне было так тошно, хоть волком вой. Но позволить себе сейчас рыдать – означало принести Даше ещё больше моральных страданий. Я должна была быть сильной, даже если от меня на это требовался максимум усилий.

Наконец, за Львом тоже закрылась дверь. Муж ушёл… Я не могла даже предположить, что ждёт нас дальше. Но ощущала, что жизнь моя сломалась и распалась на части. Даже если Даша соврала и мы с мужем и Аллой будем общаться и дальше, всё уже никогда не будет прежним. Всё уже не цельное и не такое, каким было раньше. Не такое, каким должно было быть всегда.

– Мам… спасибо… спасибо, что поверила, – сказала Даша, начав гладить меня по волосам.

И я не смогла больше сдерживаться. Тоже разрыдалась, сотрясаясь всем телом.

Ощущала себя сейчас сломанной, разобранной на части. И как собрать себя обратно по кускам не представляла.

Когда дочь ушла в душ, я снова приступила к обыску квартиры. Чувствовала себя так мерзко, как гребаный Коломбо, которому изменила жена, а он, несмотря на то, что все указывало на ее неверность, все жаждал найти подтверждение обратному.

Снова перетряхнула постель. От белья пахло кондиционером с ароматом орхидей. Я вспомнила, как забавлялся Лев, отмечая, что мои цветы на подоконниках ничем не пахнут, так хотя бы во сне я буду представлять, что у них имеется запах. Пристально осмотрела каждый сантиметр кровати на предмет волос и прочего. Ничего не находилось.

Простонав, я сдёрнула бельё и бросила его на пол. Отправлю в стиралку сразу, как Даша выйдет из ванной. Сев в кресло, я растерла заплаканное лицо руками. Что мне делать дальше? Нанять детектива? Наверное, это будет самым верным решением, ведь сейчас, когда Лев поживет один, ничто не помешает ему встречаться с Аллой на вполне свободных началах.

Во рту появился противный привкус, как будто мне насильно влили в него горькую полынь. Как же все это ужасно!

– Мам! – позвала меня Даша, и я отняла руки от лица.

Заставила себя улыбнуться и покачала головой. Взгляд дочери остановился на постельном белье, сваленном в кучу. Я вскочила на ноги и, собрав вещи с пола, сказала:

– Сейчас закину в машинку, потом… ты наверное, голодна?

Дашка судорожно сглотнула и помотала головой.

– Не голодна, но давай поговорим.

И снова я отметила то, какой вдруг взрослой стала дочь. Видимо, это событие изрядно подтолкнуло её к тому, чтобы вырасти за мгновение ока.

– Хорошо, тогда я загляну к тебе, как только справлюсь со стиркой, – ответила ей и, натянуто улыбнувшись снова, ушла в ванную.

Здесь ещё раз всё тщательно осмотрела, хотя следы пребывания в душе дочери уже стёрли бы то, что могло остаться после совместных водных процедур Льва и Аллы. Тут же перед глазами появилась картинка, как они не раз мылись то в этой ванной, то, скажем, у Аллуси. А может, всё ещё более фатально и окажется, что они встречаются уже не один месяц. Например, снимают отель, куда приезжает Лёва после работы, а сам лжёт мне, что он задержался…

Запустив машинку, я села на бортик ванны и приглушённо застонала. Меня охватила дрожь, тело заходило ходуном. Так… Надо было взять себя в руки, потому что я нужна Даше… Прежде всего – ей, а потом уже самой себе.

– Дашунь, – выйдя из ванной и выписав себе пару мысленных оплеух, позвала я дочь, которая сидела на краю постели, уставившись в одну точку перед собой.

Она так и не разобрала вещи – чемоданчик, с которым уезжала на сборы, стоял чуть поодаль.

– Я не пойму, что теперь будет, – сказала Даша, когда я зашла и устроилась напротив неё.

Её слова, вроде бы такие простые, на самом деле являлись основополагающими в самой тяжёлой ситуации, которая только могла с нами приключиться. Потому что я тоже не понимала, что теперь будет.

– Я не знаю, – ответила ей, разведя руками. – Но ты должна понимать, что наши разговоры с твоим отцом – неизбежны. Я бы хотела тебе сказать, что он не перестанет быть твоей папой, несмотря на то, что натворил…

– Но он предатель! Я не знаю, как мы с ним сможем общаться дальше!

Она буквально упала на спину и закрыла лицо руками.

– Как он мог так с тобой? А, мам? Я не понимаю! – раздался её приглушённый голос.

Вот и я не понимала. Если у него кончилась любовь и они вдруг с Аллой осознали, что между ними есть чувства, то зачем эта вся грязь за моей спиной? Лев мог ведь со мной откровенно поговорить и рассказать обо всём. Я подумала об этом и горько улыбнулась. Конечно, данный разговор повлёк бы за собой крах и нашей с ним жизни, и моей дружбы с Аллусей. Но ведь сейчас всё вышло ещё более кошмарно…

– Даш… понимаешь… папа говорит, что между ними ничего не было. И я осмотрела квартиру и не нашла никаких улик, – аккуратно сказала дочери, когда опять поняла, что мою душу охватывают сомнения.

Она тут же села на кровати и посмотрела на меня то ли с опаской, то ли с осуждением.