Две половинки луны. Там, где сбываются сны

А он говорит

А он говорит: «Я небо ласкаю ветром,

На что мне, ничтожная, сердце твоё, душа.

Можешь гадать на дым, ворожить над пеплом,

Но я за тебя не отдал бы и гроша.»

А он говорит мне: «Девочка, всё пустое,

Мне твои сказки, словно бальзам на душу,

Но конь подо мной, солнце, и бог с тобою,

Ты мне не стала даже ручной зверюшкой.»

А он говорит мне: «Глупая, успокойся,

Скольких ещё целовала под звёздным небом?»

Вижу, он злится, хмурится и смеётся,

А я вновь молчу, что он у меня был первым.

Я реки вплетаю в косы и рву ромашки,

Я слёзы глотаю и жду его на дороге,

А он говорит, что мне в темноте страшно,

Вот и стою немой на его пороге.

А он закрывает двери, сметая пепел,

А пепел – косы мои, взгляды его да боль.

Он молод, красив, он небо ласкает ветром…

И, улыбнувшись, целует мою ладонь.

Трын-трава

Понесут меня к чистой да реке белы ноженьки,

Расплету косу русую на две дороженьки.

Бел-горюч да трын-трава не дают уснуть,

Да трава-мурава мне пророчит путь.

Али ветер был силён да не мне сулил

Счастье, васильки да ясна сокола,

Я вплету в венок перо ворона,

Коли быть мне с тем, с кем и свет не мил.

Я глаза красивые в слёзы выплачу,

Я запрусь навек в своём тереме.

Красотой гордилась, только было ль чем?

Ах, зачем, почему же не ведьма я?

Я бы нашептала, стала б птицею,

Улетела б к милому да соколу,

А теперь под венец да под колокол,

Стану я рабой, ручной синицею.

Мне моя краса не нужна теперь,

Пусть река чиста станет домом мне.

Илистое дно – вот моя постель,

Я сейчас сама не нужна себе.

Коли для другой ветер песни пел,

Пусть споёт теперь мне прощальную.

Сокол ясный, любый, помни обо мне

Да храни кольцо обручальное.

Прости, солнце

Моё солнце больше не светит,

Оно день за днём спит.

Я помолвлена. Мой жених – ветер.