Листья

– Разгонять наши мрачные сны

– Какая грустная песенка, дедушка ясень, – сказал Тови.

– А, что, песня?

– Да песня, которую ты сейчас пел, – с улыбкой сказал Тови.

–Хм, ххх, хаха, это песня старого ворчуна, – с усмешкой сказал ясень.

– А ведь правда, деревья просто стоят, и только наблюдают за всеми, и больше ничего не делают, – прыгая по ветке съязвил Зика, и вспорхнув вверх добавил – Какой толк вообще от вас деревьев.

– Да уж побольше, чем от такого трепача как ты! – разозлившись, крикнул Тови.

– Успокойся Тови, в чём-то он прав, – спокойным голосом произнёс ясень.

В его словах слышалась какая-то грусть, словно слова Тови всколыхнули у ясеня давнею душевную рану.

– Полетели, у тех кустов происходит что-то интересное, – сказал Зика, и полетел к тополям, растущим по периметру парка, под которыми росли редкие кусты «волчьей ягоды». У одного из кустов собрался десяток воробьев, которые громко чирикали, и судя по их взволнованному щебетанию там была уже драка. Чика взлетел с ветки, и полетел вслед за Зикой.

– Полетим Тови, а то все пропустим, – крикнул Чика.

– Ему не хватает мозгов, и он не знает что чирикает, прости его дедушка ясень, – расстроенным голосом сказал Тови.

– Не переживай Тови, лети скорей за ними, а то все пропустишь.

– Да что там можно пропустить, очередная драка за пару семян, – с раздражением ответил Тови.

– Ну скажем не семена, а большой кусок свежего хлеба, – с усмешкой ответил ясень.

– Что, свежий хлеб, – возбужденно зачирикал Тови. – Но откуда? – с сомнением спросил Тови смотря на кусты с воробьями, которых слеталось все больше и больше.

– Откуда я знаю или откуда он там взялся? – переспросил ясень, и его голос звучал всё задорней.

– И то, и то чик-чик-чик, – сказал Тови подпрыгивая на месте от возбуждения не отрывая взгляд от кустов.

– Лети, а то тебе ничего не достанется. О хлебе мне сказал мой старый друг тополь или «высокая ветвь» как его называют, – сказал ясень, и продолжил – А хлеб девочка давала коту, но этот лощеный комок шерсти отвернул свой нос, и не стал есть, вот и вся история про хлеб.

– Я всё понял, все понял, я полетел чик-чики-чики-чик, прощай дедушка ясень, – не дослушав ясеня до конца сказал Тови, и взлетев с ветки полетел к кустам.

– Прощая, прилетай еще, – ответил ему вслед ясень, и громко рассмеялся.

Он глубоко вдохнул в себя весенний воздух: «Ахххх, я проснулся, весна!» – подумал он, и его мрачные мысли развеялись. Сейчас он смотрел на небо, на парк, и напевал про себя веселую песенку.

– Пришла весна, журчит вода;

– В глухую даль ушли снега;

–Проснись, проснись моя листва;

– Улыбнись тополь, и сосна;

– Наступает тёплая пора;

– И скоро наша изумрудная листва;

– Зашелестит и расцветёт;

–В потоках весеннего дождя.

Первый день пробуждения ясеня быстро подошел к концу, в парке стемнело, стало тихо, в серых пятиэтажных домах, окружавших парк зажгись окошки. Несмотря на тишину, в парке было очень шумно, деревья гудели, и галдели, оживленно разговаривали, смеялись и спорили. Только этот шум скрыт от посторонних глаз, все деревья связанны друг с другом корневой системой, и могут общаться даже через сотни километров. Это как особый вид почты, один говорит другому, а тот говорит третьему, и так далее. Конечно, иногда информация может немножко искажаться, ведь даже деревья любят посплетничать, и добавить в послание что-то своё, или попросту приукрасить. Напрямую, без посредников, могут общаться только рядом стоящие деревья. Ясень по меркам деревьев был молчуном, он подолгу любил слушать разговоры других, а сам редко с кем вступал в беседу. И сейчас он молчал, и слушал как березы жаловались тополям на слишком снежную зиму, и свои поломанные ветви, рябины оплакивали деревья, срубленные на дрова где-то далеко в лесу, каштан смеялся, и радовался весне, напевал какую-то веселую песенку. Ясень всё молчал, но он был очень возбужден, ему не терпелось расспросить деревья о чем-то очень важном для него.

И вот он решился: – Кх-кх, извините, – с неуверенными нотками в голосе начал ясень, – уважаемый тополь, – сказал он, обращаясь к своему давнему другу тополю.

– Я хочу найти одного мальчика, который, как мне кажется, живет где-то недалеко от парка в этих высоких каменных домах.

– Мальчика? – с удивлением переспросил тополь.

– Да, обычного человеческого мальчика, лет, наверное, восьми или около того, я видел его здесь последний раз зимой с родителем родителей, мххх, забыл, как это у них называется, – ответил ясень, и начал перебирать слова про себя.

– Ты, наверное, хотел сказать с бабушкой, или дедушкой? – с усмешкой в голосе сказал тополь.

– Да точно, с дедушкой, так они их называют, – ответил ясень, и возбужденно рассмеялся.

– А что ты хотел о нем узнать, – с растущим интересом переспросил тополь. Ясень смущался всё больше, и больше – Как тебе сказать, я предчувствую что с ним может случиться беда.

– Непросто будет его найти, таких мальчиков вокруг сотни или тысячи если еще не больше, – ответил тополь.

– Да, я это знаю, но попытаться ведь всегда можно.

– Попробовать можно, это да, но друг мой ясень позволь полюбопытствовать, зачем тебе это нужно? Сколько я тебя знаю ты никогда не интересовался людьми, впрочем, как и мы все. Люди есть люди, деревья есть деревья, и сейчас мы уже практически стали врагами.

– Мы не враги, и никогда ими не были, – с возмущением ответил ясень – Ответь мне друг тополь как твой росток попал в землю ты помнишь? Ах да, как ты можешь это помнить, если ты был ростком, – с иронией сказал ясень – А вот я помню, тебя в землю посадила немолодая женщина, вон с того дома. Она тебя поливала, подвязывала от ветра, укрывала зимой, гордилась, и любовалась тобой. Так вот, тополь, этой женщины нет в живых уже одиннадцать зим.

Тополь так, и не ответил, наступила долгая пауза, длившаяся несколько часов.

– Её звали Анастасия, берёза, растущая около её окон, до самой смерти сообщала мне о ней. Когда она заболела, я пытался развеселить, и приободрить её, посылал к ней птиц чтобы они весело щебетали около окна. Но больше я сделать так ничего и не смог, – с болью в голосе ответил тополь.

– Ты, и не мог больше ничего сделать, прости меня, что всколыхнул твою рану, я не знал, но зато теперь я узнал, как много в твоих корнях любви и сострадания.

– Прости, и ты меня друг ясень, я скрывал свою любовь к ней, к….к….моей крёстной матери, хоть наша мать земля, и даёт нам жизнь, но без Анастасии меня бы не было. С момента её смерти я очень ожесточился, из-за своей душевной боли я боялся снова привязаться к кому-то из людей. Ведь их жизни такие хрупкие, и мимолетные, они как и наши листья, колышимые ветром, каждый порыв может их оборвать, – с горечью, и болью сказал тополь.

– Да ты прав, они, и есть листья, растущие на едином древе жизни нашего Творца.

– Я постараюсь его найти, – сказал тополь.

– Спасибо друг я буду ждать вестей.

Прошло несколько недель, снег весь стаял, осталось всего лишь несколько снежных кучек под кустами. Парк покрылся одной гигантской лужей, которую время от времени с удовольствием меряла ребятня в резиновых сапожках. Кое-где местами на возвышенностях начала проклевываться зелень. Для деревьев наступил самый тяжелый, и самый приятный момент, их ветви покрылись зелеными почками, из которых со дня на день должны были появиться первые листочки.