В ночь на Ивана Купала

– А что тут знать? Не зря легенды про русалок в Купальскую ночь из уст в уста передают. Вам всё сказки да потешки. Да в каждой сказке кроется своя тайна. Я-то мало чего знаю, а вот бабка моя с самой берегиней водилась. Оттого и я кое-что, да слыхала. Послушай, может, чем и пригожусь.

ІV

Знаю, чую, идёшь ты ко мне, погибель мою несёшь в своей голове. Хочешь шею лебединую свернуть, меня, молодую, новорождённую, загубить, в сырой земле закопать.

***

Открыла глаза старуха, а вместо русалки сморщенной лежит на лавке обнажённая прекрасная девушка. За ночь жабры её превратились в круглые, налитые спелостью груди, хвост – в стройные, гладкие ножки, грязные пакли – в белокурые, длинные волосы, волнами застлавшие серую листву.

– Здравствуй, моя красавица. Здравствуй, берегинюшка. Вот и моя пора настала, – прошептала старуха, положила на грудь девушки руку, затряслась мелкой дрожью и померла.

Села девушка на лавку и заплакала первыми в жизни слезами. Так уж у берегинь заведено: приходит молодая – умирает старая. Двум берегиням не бывать.

Спустила она ступни босые на земляной пол, приподнялась, потянулась, спину белую прогнула и вышла из избы, не стесняясь первородной наготы. Перенесла тело старой берегини на берег озера лесного, помолилась, склонив голову, и сбросила его в воду.

– Забирай, водица, берегиню старую да искупай берегиню молодую.

Тотчас забурлило озеро, словно на руках понесло, приподняло тело старухи, трижды окунуло-омыло своими водами и унесло прочь.

Вошла молодица в воду и легла на поверхность, погружаясь под толщу, лишь лицо да грудь на поверхности остались. Засветилась вода бирюзовым цветом, поднялся туман. Так лесное озеро, видавшее многое на своём веку, укрепляло тело молодое, увлажняло кожу нежную, наполняло душу девичью вековыми знаниями.

Вышла берегиня из воды, пошла босыми ногами по травам, по мхам в глубь леса. Обняла трёхсотлетнюю сосну, испещрённую трещинами от тягот времени, и прижалась тонкой кожей к шершавой поверхности. Вдохнула глубокий хвойный запах, лизнула смолистую каплю и присосалась к ней, как юноша к сладким губам возлюбленной. Замерла, впитывая телом вековую мудрость, знания и силу. Каждое деревце в лесу, каждая травинка жаждали поделиться с берегиней своими знаниями. Столько лет прошло, сменился бор, иссохло и заново возродилось лесное озеро, пока дожидались они смены берегини. Старуха давно желания загадывала на цветок папоротника, только всему своё время нужно да кровь людская. Пока не отдашь – не получишь.

А берегине думать о людской жертве некогда, нужно силушки набираться.

***

Склонил Иван голову и слушал ведьму деревенскую про купальскую ночь, про силу папоротника да про легенды, что в народе сказывали.

– Когда бабка моя была молодицей, уж в ту пору берегиня была старухой немощной. А с тех пор ещё добрая сотня лет прошла. Столько ждала она дочку свою, купальскую. Только одна ночь есть, чтоб желание исполнить. Лишь один раз в году силы дьявольские в дикой пляске рождение новой жизни благословляют не на благо себе, а во вред. Вот и поранилась твоя девчушка о цветок. Взял он её крови молодой и напитал свою утробу, а оттуда родилась берегиня. Для того-то легенды и сказывают про купальскую ночь да про папоротник, чтобы люди, вроде вас, по ночам бродили, пока не наткнутся на место заветное. Только одно средство есть, чтобы спастись сразу от погибели – набрать утренней росы после купальской ночи да умыть им тело. Отвадит роса погибель, но и цветку не даст разродиться.

Как родится берегиня, тело её беспомощное. Вместо ног – хвост, чтоб могла и проползти, и проплыть, если надобно. Оттого и легенды сказывают про русалок. Видно, видели люди существо новорождённое, сочинили сказки, сами себе и поверили. А в каждой сказке прячется зерно истины. Вот только чтоб разглядеть его, много мудрости нужно.

– Так это она забрала жизнь моей Марии? – шёпотом спросил Иван.

– Она. Русалка эта. Говорила бабка, берегини на лесном озере живут, что в самой чаще леса.

Вскочил Иван на ноги, словно очнулся ото сна, схватил ведьму и затряс со всей силы:

– Говори, говори, куда идти. Я найду эту дрянь хвостатую и разорву на части, разрублю на куски и утоплю в том болоте проклятом. Не будет больше никаких берегинь. Не позволю людей изводить тварям дьявольским!

Ведьма испуганно уставилась на парня, пытаясь вырваться из его крепких рук:

– Сам погибнешь, никого не спасёшь. Не знаю я, где то озеро.

Отпихнул Иван старуху, словно в ней все беды его сокрыты, развернулся и, не думая, что творит, бросился в сторону леса.

Долго бродил он чужими тропами, ломился через кусты и заросли, шёл куда глаза глядят, сам не зная, куда придёт и придёт ли. Для себя решил, что нет ему жизни, если не найдёт тварь лесную, что зародилась внутри папоротника и забрала жизнь его любимой.

Неожиданно деревья расступились, и перед ним заблестела гладь лесного озера. Сразу понял Иван, что пришёл в нужное место. Испокон веков повелось: если человеку нужна берегиня, лес приведёт к ней, сколько бы ты ни блукал.

Остановился он, обвёл опушку взглядом: нет никого, тишина и благодать, словно тут сто лет никого и не было.

– Выходи, тварь лесная, на свою погибель. Я тебе Марию свою никогда не прощу! – крикнул Иван, упёр руки в бока и посмотрел по сторонам.

Тишина вокруг, даже трава не колышется.

V

Глупые, глупые люди. Умными вы себя считаете, а как устроен мир, совсем не знаете.

***

Подул ветер, заволновалась гладь озера, и появилась из него девушка красоты невиданной. Стала она подниматься над водой всё выше и выше, сперва плечи покатые показались, затем грудь остроконечная, бёдра округлые и ноги стройные. Залюбовался Иван красотой девичьей безупречной, станом прекрасным, кожей влажной от воды лесного озера, тем, как капли стекают по упругому телу и падают наземь.

Опомнился Иван, тряхнул головой, словно смахивая наваждение, и открыл было рот, да берегиня его опередила:

– Знаю я, зачем ты пожаловал. – Вышла на берег и подошла к Ивану. – Ты можешь сделать со мной, что задумал. Ты вправе, потому как из-за меня принесли силы тёмные твою любимую в жертву. Но сперва дай мне время.

Девушка шагнула к Ивану ещё ближе, так что груди её мокрые коснулись его рубахи. Разорвала низ рубашки, положила руку на Ванин живот, он вздрогнул, но отшатнуться не смог.

Почувствовал тепло горячего тела, влажность её кожи на своей, а от руки – разливающееся по животу напряжение.

Опустил Иван глаза и увидел, что берегиня пальцами разорвала кожу на животе его сбоку и просунула внутрь руку. От ужаса расширились глаза, стоит как истукан, ничего поделать не может. Но и боли внутри не чувствует, словно что-то проникло вглубь и двигалось, раздвигая его внутренности, отдавая тупой, едва ощутимой болью.

Тело перестало слушаться, он только и мог, что смотреть, как берегиня аккуратно засунула в живот вторую руку, отошла чуток, закрыла глаза и что-то шептала. Хотел бы оттолкнуть, да нету сил закричать – язык во рту присох к нёбу, не пошевелить.

Дыхание стало глубоким, но тихим. Сердце замедлило бой в груди. Ещё чуть-чуть – и упадёт в обморок, отключится или умрёт. И только глубоко в голове зашевелилась лениво мысль: «Ах ты, тварь болотная, околдовала, решила извести».

Неожиданно берегиня открыла глаза, впялила в Ивана взгляд, словно видела его впервые, а затем вытащила руки и подняла вверх.

Видит Иван, что лежит в руках берегини нечто окровавленное, красное, испещрённое сеткой сосудистой. Словно яблоко живое, не наливное, а из плоти человеческой. И кровь по нему бежит, скатывается ручьями по рукам девушки, падает громкими каплями на землю.

Тотчас ожил Иван, опустил голову, поднял окровавленную рубаху, а живот чистый, гладкий, словно и не было ничего, не разрывали живьём плоть его и кожу.

В ужасе Иван прошептал:

– Что это?

– Это то, что жило в тебе. Не достань я её сейчас, она убила бы тебя через год.

Ваня схватился за живот, не ощущая ничего, что свидетельствовало бы об опухоли. Расширенными глазами уставился на девушку:

– Да кто ты такая, тварь лесная? Кто ты такая? – кричал, запинаясь. Язык не поворачивался назвать тварью создание красоты невиданной.

Берегиня поднесла кровавое яблоко ко рту, впилась в него зубами и стала жевать, быстро проглатывая куски, истекающие кровью по подбородку.

Тошнота комком подкатила к горлу, Иван едва сдерживал рвоту, глядя, как девушка жадно поглощала кровавое месиво.