Над бездной. ФСБ против МИ-6

Эти слова пришлись по душе Грачеву. Ведь так называлась и операция, которую он вел и в которую намеревался привлечь сидящего напротив него человека.

– Да, гадит, – сказал он. – И всегда гадила. А если взять обозримое прошлое, то резидентуры ЦРУ и МИ-6 с конца 80-х и начала 90-х чувствовали себя в Москве настолько уверенно и спокойно, что вербовали российских граждан прямо в посольстве, при получении виз. Чего далеко ходить, искать где-то? Сами придут. И все это происходило на фоне формирования в обществе через СМИ мнения, что с развалом СССР никаких секретов у нас не осталось и охранять нечего, все вокруг друзья и братья, а госбезопасность – пережиток прошлого. Оставалось только раздеться догола и покорно ждать розог от нового барина.

Министр иностранных дел России Козырев угодливо спрашивал у президента США: «Подскажите, какие у нас должны быть национальные интересы?» Значительная часть разоблаченных впоследствии нами агентов, когда ситуация более-менее стабилизировалась, успела передать иностранным спецслужбам важные сведения военно-технического характера. Например, сотрудник морского НИИ Финкель выдал американцам данные о новейших гидроакустических комплексах. ЦРУ, таким образом, получило информацию о характеристиках новейшего танка Т-82, 10 тысяч листов топографических карт, секретные сведения о торговле Россией вооружением. И таких примеров было достаточно.

– Получается, как на картине Репина «Иван Грозный убивает своего сына», – усмехнулся Житников. – В смысле, подрубали сук, на котором должны были сидеть, свесив ножки. Безумие какое-то.

– Безумие, – согласился Грачев. – Российские власти в одностороннем порядке сворачивали работу своих спецслужб, демонстрируя чудеса миролюбия, аттракцион «невиданной щедрости». В ответ наши зарубежные «друзья и партнеры» лишь радостно потирали руки. Создавали новые резидентуры в бывших союзных республиках.

В этих сложнейших для страны условиях Вадим Бакатин все делал для того, чтобы органы КГБ как можно быстрее были развалены. А чтобы сковать их деятельность и противостояние, тут же объявил реорганизацию. Такой прием довольно часто применяется, когда необходимо парализовать деятельность какой-либо структуры. Вывести всех за штат и попутно освободиться от неугодных руководителей и сотрудников. А также вообще прекратить разработку подозреваемых в преступлениях лиц.

Бакатин откровенно заявлял в печати, что КГБ – самая преступная организация. Что работать в ней позорно. И это говорит Директор КГБ, ничего не смыслящий в его функциях. Для всех без исключения наших сотрудников его слова были шоком. Выходит, все они тоже преступники? А ведь мы привыкли гордиться своей принадлежностью к органам госбезопасности.

Считали на полном основании свою чекистскую деятельность благом для страны. Чувствовали нужность и необходимость в ней. Решали важные насущные вопросы по обеспечению безопасности СССР. А теперь все годы работы, честного, порой рискованного труда, выбросить на свалку?

Я сам молодым опером-лейтенантом, когда начинал службу в КГБ, на брюхе, можно сказать, облазил весь Воронеж и всю область, разыскивая затаившихся изменников Родины со времен Великой Отечественной войны. А было это в самом начале семидесятых, сколько времени прошло с Победы! Но они хорошо попрятались, как мокрицы и тараканы в щели. А некоторые даже вступили в КПСС и занимали ответственные посты.

Далекое прошлое. Начало 70-х годов

Даже спустя четверть века после разгрома фашистской Германии и всей союзнической ей Европы особую значимость составлял поиск государственных преступников времен Великой Отечественной войны на территории СССР. Затаившихся пособников Гитлера хватало до сих пор. Не вымерли, затаились, чего-то выжидали. Все эти изменники, бандеровцы, полицаи, власовцы, диверсанты, шпионы. Те, кто не успел уйти на Запад вместе с отступающими нацистами, а там сдаться американским или английским войскам.

Каратели, принимавшие непосредственное участие в истязаниях и расстрелах мирного населения, были отнесены к особой категории преступников. Розыск их был весьма актуальным направлением деятельности КГБ в те годы. Срок давности за совершенные ими злодеяния на них не распространялся. Но и обнаружить их было не просто.

Они расползлись по территории Советского Союза, словно насекомые-вредители, мимикрировали, меняли окраску, как хамелеоны, затаивались, искажали свои анкетные данные, проживали под чужими фамилиями и именами. Как правило, вдали от мест своего рождения и довоенного проживания, чтобы их случайно не могли опознать односельчане и знакомые. Часто значились в числе погибших или без вести пропавших.

Но в семидесятые годы в Советском Союзе, особенно на бывших оккупированных территориях, все еще гремели открытые судебные процессы по делам государственных преступников, которых удавалось найти чекистам-контрразведчикам.

Молодому воронежскому оперу КГБ Грачеву непременно хотелось выявить и разоблачить хотя бы одного такого изменника Родины. Конечно, не как герою известного рассказа Чехова, который приехал работать следователем в отдаленное и глухое местечко и мечтал отличиться раскрытием громкого преступления, а по его результатам получить назначение в большой город. Тот литературный персонаж сидел и взывал: «Пошли мне, Господи, какое-нибудь кошмарное преступление!»

Безусловно, Грачев не был таким. Но все же мечтал о положительных результатах в своих розысках, а потому и работал от зари до зари, истово, целеустремленно, кропотливо. Изучал ориентировки и архивы по разыскиваемым преступникам, которые регулярно поступали в Управление КГБ по Воронежской области.

В производстве было много интересных материалов. К примеру, дело одного пособника фашистов, уроженца отдаленного села в области. При тщательном изучении архивных материалов Грачев обратил внимание на карточку-анкету агента гестапо по кличке Буйный. Он был завербован и использовался как провокатор для выявления среди военнопленных в «Майданеке» советских офицеров, евреев, лиц, причастных к подполью и вообще опасных для Третьего рейха.

Карточка-анкета привлекла внимание Грачева еще потому, что две буквы в фамилии были исправлены карандашом, а рядом стояла приписка: «Пропал без вести». После тщательной работы с ориентировками на Буйного, поиском по картотеке в адресном бюро Грачев установил, что, возможно, это некто Буданов Петр Иванович, 1920 года рождения, уроженец и житель села Торопки Воронежской области. Но проживает сейчас совсем в другом селе – Лихоборы. Этот Буданов действительно призывался в армию. По данным военкомата, с фронта он не вернулся, значился пропавшим без вести.

Собранные данные косвенно свидетельствовали о том, что агент гестапо Буйный и житель Лихобор гражданин Буданов – одно и то же лицо. Грачева охватил настоящий азарт охотника на хищного зверя. Волк не волк, но вредная росомаха или куница. Он сразу сделал оперативный доклад Удодову, руководителю отдела, убеждая его в необходимости изучения и проверки по месту жительства данного объекта. И после получения санкции отправился в это отдаленное глухое село.

Стоял морозный январский день 1971 года. Блестел на солнце пушистый снег, а УАЗ, за рулем которого сидел Грачев, уносился все дальше и дальше от областного центра. В машине он был один. Людей в отделе КГБ не хватало, поэтому Грачев, в нарушение всех инструкций, отправился на операцию в одиночестве. Хотя Удодов категорически запретил это делать. Только вдвоем, с напарником. Но сам поехал на совещание региональных отделов КГБ в Москву, а Грачев рассудил так: во-первых, он пока просто удостоверится, что Буданов – Буйный, а во-вторых, поможет, в случае чего, местный милиционер участковый.

Не учел он только одного: есть ли вообще такой участковый в этом селе? Молодость и неопытность сыграли с ним злую шутку. Да, участковый Григорьев имелся, но на пять сел. И сейчас мотался по ним, не покладая сил. А Грачев мысленно подгонял события, ускорял машину, представлял себе финальную встречу с живым, уцелевшим, а главное, выявленным и установленным им агентом немецкого гестапо.

Он думал: какова же будет реакция Буданова, когда он прижмет его к стенке неоспоримыми доказательствами? Скорее всего, жалким. Таких людей, как правило, под безобидным предлогом вызывали в райвоенкомат или к участковому, а потом уже, в процессе беседы, объявляли истинные причины вызова и существо разговора. Конечно же, человек при этом сильно менялся в лице. Начинал заламывать руки, рыдать, просить снисхождения, а то и попросту валяться в ногах. А в случае с Буйным, вполне возможно, выяснится еще, что он лично мучил и расстреливал пленных советских солдат и офицеров.

Грачев добрался, наконец, до деревни Лихоборы. Дом участкового был пуст. Но в сельсовете нашелся председатель. С его слов Грачев выяснил, что у них в деревне живет такой человек по фамилии Буданов, который прибыл сюда после войны и поселился у местной вдовы-солдатки. Поженились. Год назад она померла. Теперь он скотником в колхозе. Живет тихо, спокойно, не пьянствует.

– А что случилось-то?

– Просто проверка. Где сейчас Буданов?

– Да дома, где ж ему еще быть? Время обеденное, щи, наверное, хлебает.

– Пойдемте со мной, покажите мне его избу.

Они отправились на край села.

– Вот! – показал, приближаясь к бревенчатому дому, председатель. – Ну, я пошел, что ли? Дел невпроворот. К озимым надо готовиться.

– Погодите пока, – ответил Грачев, заметив, как дернулась занавеска в окне дома Буданова. – Может, Матвей Иванович, понадобитесь. Как свидетель.

Грачев толкнул калитку, пошел по протоптанной дорожке к избе. Председатель, на его счастье, замешкался. Стал что-то кричать проходившим мимо мальчишкам. Может быть, это и спасло ему жизнь. А Грачев, сильно постучав в дверь, сделал два шага в сторону, как учили. И тут же раздался выстрел. Дощатая дверь в избу превратилась в решето, вся в дырках. Как потом выяснилось, Буйный стрелял из охотничьего ружья крупной дробью. На кабана. По-видимому, у него сдали нервы, потому что всю свою послевоенную жизнь ждал, когда за ним придут.

Грачев полез в кобуру за пистолетом, но его «Макаров» остался в отделе, в сейфе. Второпях забыл, так хотелось побыстрее разоблачить Буданова. Что делать?

– Петр Иванович! Ты охренел, что ли? – прокричал у калитки председатель. – Или совсем упился?

– Живым вы меня не возьмете! – крикнул из-за двери хозяин избы. – Все тут ляжете!

И снова прогремел выстрел.

– Буданов, бросай оружие и выходи! – крикнул Грачев. – Мы знаем, что ты агент гестапо Буйный. Сейчас подъедет подкрепление, не усугубляй свою вину.

Последовало еще несколько выстрелов. Буданов палил изнутри дома во все подряд, в окна, стены, потолок. Такое впечатление, что просто сошел с ума. При этом что-то орал, изливался злобой и яростью. Председатель поспешно увел мальчишек подальше. Но народ уже начинал скапливаться на улице, привлеченный выстрелами в мирной тишине села. Затем, после пятиминутной паузы, раздался последний выстрел. И все стихло. Либо патроны кончились, либо…

Грачев снова толкнул дверь, висевшую на волоске, и осторожно вошел в избу. Буданов-Буйный лежал на полу в горнице. А голова его была разнесена вдребезги и представляла собой кровавое месиво. Он выстрелил себе в рот из обреза охотничьего ружья. Так закончилась эта операция по разоблачению изменника Родины, за которую Грачев получил выговор и строгий нагоняй от Удодова за своевольство. Но и похвалу тоже.

Позже Грачев не раз мысленно возвращался к судьбе этого человека. Да, Буданов не понес заслуженного наказания, он ушел от суда. Но он уже был наказан всей своей послевоенной жизнью. Тем, что трусливо прятался, вздрагивал от каждого шороха, страдал, зная, что где-то в другом селе живут его настоящая жена и родные дети, а он не может с ними увидеться. А застрелиться он, наверное, хотел не один раз. Сама судьба наказала его за содеянное. В жизни за все приходится платить. Сполна.

А вот другое дело, благодаря упорству и настойчивости Грачева, уже приобретенному опыту и профессионализму, принесло ему заслуженное одобрение Удодова и коллег, а также лишнюю звездочку на погоны. В 1974 году Управлением КГБ СССР Воронежской области совместно с брянскими чекистами в Богучарском районе был арестован государственный преступник военного времени Владимир Меух. В его розыске и аресте Грачев принимал самое активное участие.

Вначале из Брянского УКГБ пришла ориентировка о розыске этого человека. Во время Великой Отечественной войны на территории этой области он не просто сотрудничал с немцами в качестве переводчика. Нет, участвовал в облавах, арестах партизан, допросах и истязаниях военнопленных. Имелись факты, свидетельствующие о том, что он лично непосредственно расстреливал после допросов партизан и красноармейцев. В гестапо у него была агентурная кличка Вальдемар.

Сам он был уроженцем Тульской области, откуда и был призван на военную службу в Красную Армию. Через какое-то время бежал к немцам, поскольку фашизм был ему идейно близок. При отступлении нацистов исчез. По непроверенным данным, в конце войны даже успел послужить в Советской Армии. Более того, был ранен. Может быть, еще и медаль получил.

Теперь главное. По некоторым свидетельским показаниям, этот Меух мог проживать на территории Воронежской области. Все усилия чекистов были брошены на получение дополнительных данных о разыскиваемом государственном преступнике, его установлении и опознании свидетелями с последующим арестом. Сложность розыска заключалась в том, что в отношении Вальдемара были в основном показания с описанием внешности, черт характера и вообще неточные установочные данные.

Однако некоторые из них были названы конкретно. А именно то, что звали его Владимиром, 1920 года рождения, уроженец Тульской области с интересной редкой фамилией, состоящей из четырех или пяти букв: Меухс или Меух. Поиск по картотеке адресного бюро и учетным данным райвоенкомата результатов не дал. Розыск через милицию по приметам и по ориентировкам на разыскиваемых правонарушителей успехов также не принес. Оставалось надеяться на агентурные источники информации из милиции и КГБ, которые были нацелены на розыск человека в соответствии с ориентировкой.

Вскоре поступила информация из Богучарского горрайаппарата КГБ СССР по Воронежской области о том, что, по данным источника, на Милославском спиртзаво-де работает инженер по технике безопасности, по приметам и анкетным данным схожий с разыскиваемым субъектом. Этим инженером являлся Меух Владимир Петрович, 1920 года рождения, уроженец Тульской области. Он год назад прибыл в Милославский район, устроился на местный спиртзавод, живет один в общежитии без прописки.

После скрытого опознания по его месту жительства было установлено, что Вальдемар и Меух В. П. являются одним и тем же лицом. Тут же началась активная разработка последнего на предмет документации его преступной деятельности, поиск сообщников и получения других данных, представляющих интерес для следствия. Одновременно готовился комплекс оперативно-следственных мероприятий по задержанию и аресту Меуха.

Совместно с брянскими и тульскими чекистами скоро было выяснено, что Меух В. П. призывался в армию из Тульской области, сначала воевал в 1942-43 годах, затем сотрудничал с немцами на территории Брянской области в качестве переводчика, истязал партизан и военнопленных, лично участвовал в шести эпизодах по расстрелу советских граждан. Так как у немцев он проходил только под кличкой Вальдемар, ему нетрудно было под своей фамилией Меух при отступлении фашистов влиться в ряды Советской Армии и некоторое время воевать на ее стороне.

Затем Меух прибегает к нетрадиционному методу. Для того чтобы получить документы и льготы, он в одном из боев простреливает себе кисть руки, попадает в госпиталь, где ему ее ампутируют. После госпиталя он без руки, но с медалью, возвращается к себе на Родину как герой. А затем, уже после окончания войны, Меух понимает, что его не ищут, успокаивается, женится, поступает в институт, успешно его заканчивает, а в 1949 году у него рождается ребенок.

Таким образом, в отличие от Буданова-Буйного, Меух почти спокойно жил до 1968 года. До тех пор, пока не арестовали двух немецких пособников, действовавших в Брянской области и визуально знавших Вальдемара как переводчика гестапо. Об этом прошла информация в газетах. Почувствовав жареное, Меух оставил свою семью и бросился в бега, меняя места жительства и работы. Последним его пристанищем стал Милославский спирт-завод. В мае 1974 года источники, используемые в изучении Меуха, стали отмечать его нервозность, злоупотребление спиртным, подозрительность к окружающим.

С учетом полученных данных было принято решение о срочном задержании и аресте этого государственного преступника. Такое решение было правильным и своевременным, поскольку Меух тоже «не дремал». Когда оперативно-следственная группа прибыла в общежитие, он уже оставил заявление об увольнении и паковал чемоданы. Хотел в очередной раз удариться в бега.