Бабушкины сказки

Только старик скрылся из подземелья, девушка бегом стала таскать и высыпать зло в заброшенный колодец. Когда солнце закатилось, злой волшебник вернулся в подземелье. Он спросил девушку:

– А почему конь мой черный не устал? Он очень устает, когда на нем летают сеять зло, а когда добро сеют – не устает.

– А потому он не устал, – бедная девушка сказала, – что серебряной росою его умывала я, цветами полевыми вытирала.

– Ну, коли так, – сказал старик, – продолжай сеять зло.

Опять не спала девушка всю ночь, думала теперь как ей посеять добро. Оно у старика в сундуке сокрыто под большим замком, а ключи от него висят у злого колдуна на поясе. И как их снять? И придумать невозможно… А все-таки придумала.

На другое утро, когда старик ушел, девушка снова зло в колодец кидала, затем травы-дрёмы малиновой нарвала, да под постель волшебника ее уложила. Вот вечер наступил, волшебник снова к ней заходит, да только очень злой:

– Почему-то мой конь копытом бьет и просится на волю – он, видно, не устал совсем за день.

Ласково ему так девушка сказала:

– Да потому, что коня я хрустальной родниковою водою умывала и лепестками самых душистых роз его я вытирала.

– Ну, коли так, – старик проговорил, – другое дело.

Волшебник прилег и тут же захрапел. Подкралась девушка тихонько к нему и ключи с пояса его сняла. Большой сундук с добром тихонечко откры- ла, а ключи снова ему повесила.

Проснулась она до восхода солнца. Старик спал. Зло оставшееся девушка отнесла в колодец, чтоб его уже никто никогда не достал. А после полудня полетела на коне добро сеять по свету. Вернулась она вечером. Старик только тогда лишь проснулся. Заохал он на своей постели:

– Ох, как я крепко спал, и сон мне дивный долго снился – гулял я будто по лугу, цветы великолепные кругом росли.

– Так это ведь – к добру, – сказала девушка ему.

– Э, нет, наоборот, – вздохнул старик, – от цветов кружилась голова и спать очень мне хотелось.

Я спал уж целый день, а спать охота снова.

– Так спите же спокойно и вовсе не тревожьтесь, я тоже спать пойду.

Наутро, до восхода солнца она снова поспешила добро сеять. К закату только в подземелье возвратилась. Старик опять проспал весь день, лишь ве- чером проснулся и снова к девушке пришел. Гневно он ее спросил:

– Так почему ж мой конь не устает? Еще сильней копытом землю бьет и просится на волю?

Еще приветливее девушка ему в ответ:

– А потому твой конь не устает, что я его горной синею водою умывала и белым-белым, самым нежным облачком его я вытирала.

– Ну, коли так, – угрюмо ей сказал старик, – замену можешь ты себе искать, если зло посеяла ты раньше срока.

– Зачем замену мне искать, старик? Ведь зла уж больше нет, его я все посеяла. Скорей заклинанье надо мной читай, чтоб снова стала я сама собою.

Тогда старик с улыбкою сказал:

– Повременика ты еще немного, да помоги мне все добро перенести поглубже в подземелье. Громадный камень сверху положу, чтоб никому добро вовеки не досталось.

Стояла рядом девушка, от страха вся дрожала. Еле крышку приподнял старик от сундука, где недавно добро его лежало, и ахнул:

– Нет добра! Куда оно девалось?

Он повернулся, чтобы девушку спросить. Она исчезла, конь пропал.

– Ах! Вот теперь догадался я, почему мой конь не уставал – да потому, что сеяла она добро, а зло куда-то подевала! Ну, ничего, я догоню ее. Расправлюсь с мерзкою девчонкой!

Он сел на бороду свою верхом, вдогонку им быстрее молнии помчался. Вот-вот догонит их! И девушка к коню с мольбою обратилась:

– Конь волшебный, черный конь! Отвези меня домой – я тебя умою снова серебристою росой, вытру шелковой травой, в гриву пышную твою ленту алую вплету.

Догнал злой волшебник черного любимого коня:

– Вернись мой конь, волшебный конь, обратно, в подземелье. Ее я в каменную глыбу превращу. А если не отдашь ты мне девчонку, то не смогу ее я заколдовать, потому что сидит она на спине твоей.

– Нет, не вернусь, – ответил конь, – читай над нею заклинанье, чтоб снова стала девушка сама собой, я отвезу ее домой. И мне уж больше по душе, чтоб люди сеяли добро, а зло совсем забыли.

Делать нечего – не смог волшебник справится со своим конем, конь тоже обладал великим волшебством. Прочитал старик заклинанье. И стала бедная девушка сама собой. А конь волшебный колдуну сказал:

– Тебя я самого, волшебник злой, в каменную глыбу превращаю!

Тот час упал старик на землю большою каменною глыбой. А черный конь белоснежным стал с уздечкой новой золотою. Да девушку счастливую домой привез.

Через плетень сосед богатый корзинку яблок спелых подает ей, да говорит:

– Беритека скорее – добра-то некуда девать. Потом, загадочно так улыбнувшись, он девушке сказал:

– Намедни принц, сын короля, к вам в гости приезжал, да спрашивал у матери твоей все о тебе. Она лишь плакала – давно пропала дочь ее, а он в ответ все улыбался, да говорил: «не плачь напрасно, не горюй. Все будет хорошо»…

Калинушка

Сколько на свете удивительных сказок! Какой вам покажется эта сказка – судите сами. Так вот. Давным-давно, на окраине леса, на лугу пас хозяйских овец мальчик лет двенадцати. Звали его Мишка. Утро было раннее, серый туман низко стелился по траве. Помощником паренька был песик Жучок. Мишке хотелось спать, и он решил вздремнуть под старым вязом. Но не успел он прилечь, как Жучок бросился в сторону леса, отчаянно лая. Внезапно песик остановился, но продолжал лаять. Мальчик подбежал к нему и в недоумении остановился – на кого же он лает? И тут Мишка в страхе оцепенел. На траве лежала худая-прехудая волчица. Она была еле живая. Мишка растерялся, не зная, что ему делать. А волчица вдруг заговорила человеческим голосом:

– Останови свою собаку. Разлаялась в такое раннее утро. Видите – я не могу вам принести никакого зла. Это даже Жучок понял – он не кинулся на меня. Я скоро умру – меня тяжело ранили охотники. Убили и супруга моего. Теперь голодают трое наших маленьких волчат. Их нужно прокормить хотя бы еще неделю, потом они сами станут добывать себе пищу. А я тебя, мальчик, попрошу – нам три ягненка хватит. Вон какое большое стадо – овец и ягнят там много. За это я тебя отблагодарю.

Мишка только тут пришел в себя:

– Что ты, что ты, бедная волчица! Я понимаю беду твою. Но не могу я дать тебе маленьких ягнят. Стадо это не мое, а хозяйское. А если б было и мое – все равно бы не дал. Разве можно дать живых маленьких ягнят на растерзание твоим волчатам?

Волчица закрыла глаза. По ее худым щекам катились слезы. Мальчику стало жаль бедную волчицу.

– Вот обед свой я с радостью могу им отдавать, – у него даже на душе просветлело. – Я привык голодать, неделю без обеда обойдусь легко. Сейчас принесу.

Он метнулся под старый вяз, где в узелке лежал его обед. Когда же он подал его волчице, она печально покачала головой:

– И меня, и узелок к берлоге ты сам отнеси. Мне не дойти уже самой. Я укажу к берлоге как дойти.

Три волчоночьи мордочки высунулись из берлоги, когда Мишка опустил перед ними на землю свою ношу.