Встреча с отцом Андреем Ткачевым. Вопросы о жизни и вере: правдивый ответ

Если трудиться только за зарплату, то это будет совершенно бессильная форма действия против расхлябанности, воровства, обмана и головотяпства всякого. Сколько кругом недоделок, ошибок, потому что люди работают без огонька, без любви к тому, чем они занимаются.

Нужно любить то, чем занимаешься. И если вы сделали свою работу хорошо, а вам почему-то дали денег меньше, это означает, что вам вернется с другой стороны, как-то по-другому Бог вас наградит обязательно. Вот когда люди плохо делают свою работу, мир наполняется проклятиями, раздражением, ненавистью. Сколько нужно дать денег чиновнику, чтоб он не воровал? Во всех странах спрашивают. Нет таких сумм, потому что он ворует не от маленькой зарплаты, а потому что воровство – это принцип жизни, и деньгами здесь ничего не исправишь. Менять надо мозги и душу.

Вопрос христианина

– Можно ли давать в долг?

– В долг давать можно и нужно. Но надо, ведя свое хозяйство, иметь какой-то кошелечек сокровенный, из которого давать в долг в случае необходимости или просто помогать кому-то, не принося ущерба своему бизнесу и семье. Должен быть такой закон работы с прибылью: получили деньги, отправили что-то на амортизацию, на заработную плату, на свои нужды и что-то отложили на всякий случай. Златоуст называл это «святые деньги».

А когда придет друг и скажет вам: «Я пропадаю. Мне нужно столько-то», – у вас уже отложено. И вы сможете помочь ему без ущерба для себя. При этом можно давать без возврата. Мы же понимаем, что чаще всего долги не отдают или отдают с задержкой, особенно в сложных жизненных ситуациях. Поэтому, чтобы не ссориться с человеком, нужно давать со словами: «Не спеши с отдачей, сможешь – отдай».

Ростовщичество запрещено духовными законами. Если я дал вам какую-то сумму и говорю: «В принципе я от себя ничего не отнял, не спеши отдавать. Не сможешь отдавать – не отдавай», – я поступил, как Христос. А если я даю, например, 100 тысяч и говорю: «Через три месяца вернешь 150», – я поступаю, как дьявол.

Недуг меняет сознание. Почему людям даются болезни?

Со здоровьем все ясно – весь мир работает на него. С болезнями сложнее – к чему они, есть ли в них смысл? Люди приходят к Богу с полной уверенностью, что они-то хорошие, и просят, чтобы Бог увел от них все злое. А то, что мы состоим на три четверти из всякой дряни, это большая terra incognita для людей.

Если мы сравним свой телесный организм с неким большим кирпичным домом, то окажется, что там половина кирпичей замешана на грехе. Возможно, именно поэтому провиденциальный путь нашей жизни пронизан болезнями. Недугам подвержены даже святые, причем иногда они болеют больше, чем грешники. Например, святой Иов был поражен проказой с ног до головы. Амвросий Оптинский болел всю жизнь и говорил: «Не было такого кусочка тела, чтоб мне не болело». Так что же такое болезни? В чем их смысл? Для чего они посланы человечеству?

Можно прийти с большой болезнью в веру и совершенно от всего исцелиться. А если человек здоровеньким пришел к Богу, значит, скорее всего, он весь зачахнет. Без перемен к Богу прийти нельзя, но эти перемены касаются не только здоровья. Они касаются главным образом ума.

Здоровье – это лишь могущественный рычаг, помогающий нам поменять сознание. Сколько ни говори человеку: «Не ешь мясо каждый день. На Пасху, на Рождество, раз в месяц, но каждый день не ешь его». Не будет слушаться – заболеешь. Доктор ему скажет то же самое – поверит.

Больная плоть меняет сознание, то есть страдающий плотью перестает грешить. Это не значит, что есть некая мертвая связь – пока не заболеешь, не перестанешь грешить. Нет, можно не грешить, будучи здоровым, можно. Но, видимо, у болезни есть стреноживающие свойства: заболел – прекращай грешить. Особенно неприятен человек, который и болеет, и остается грешником.

Болезни психики

Болезни психики мы не воспринимаем как болезни. Вот руку сломал, понятно, что болезнь, – иду к травматологу. Глаз не видит – к офтальмологу. А вот душа болит, депрессия, уныние, лень патологическая, зависимость от гаджетов, например, это все как будто и не недуги вовсе.

Представьте себе, какую ломку вы испытаете, если вас заставят день не прикасаться к гаджетам. Невероятную! Да скрутите мне руки, я носом буду двигать эти картинки! Это болезнь? Болезнь.

Телесные болезни легче идентифицировать, поскольку есть некая норма в виде правильно работающего человеческого организма. Понятно, вот есть нормальный желудок, а есть ненормальный, есть нормальное кровообращение, а есть ненормальное. С душой тяжелее – нам не с чем сравнить больную душу. Психология – это в дословном переводе «наука о душе», при этом в психологии определения души нет. Наука вроде бы пытается заниматься этим, но изначально устраняется от понятия души. Она вроде «психология», но на самом деле она «психосоматикология». Она говорит о психосоматике больше, чем о душе как о субстанции, которая живет отдельно от тела. Такого там вообще не найдешь. Поэтому не совсем понятно, как будут исцелять душу те, кто даже определения ее не знает.

Рак в жизни человека

Если у человека тяжелая онкологическая болезнь, вам вменяется в обязанность не спрашивать о его здоровье. Просто позвоните ему: «О, привет! Что делал вчера?» Нужно ободрять человека ненавязчиво, отвлекать от тяжелых мыслей. Понятно, что ему плохо, что он принимает лекарства, проходит химиотерапию.

Был такой старец Паисий Святогорец, Божий человек, он болел раком и от рака умер. Паисий говорил, что лекарство от рака есть, но Бог его открывать человеку не хочет, потому что через эту болезнь наполняются небесные обители. Этот старец часть жизни провел на Синайской горе в монастыре Святой Екатерины, а часть – на горе Афон. А потом лежал в больнице, утыканный катетерами, пробками всякими, в шлемах разных, в барокамерах. Когда к нему приходили духовные чада и спрашивали: «Ну, как ты, геронта?» Он отвечал: «Я похож на космонавта. Я выхожу в открытый космос». И он признавался, что один год в онкологической клинике дал ему больше, чем 25 лет на Синае и 30 лет на Афоне. Терпеть ему удавалось только с Божией помощью.

Епископ Нектарий Эгинский тоже болел раком, и он лежал в обычной больнице, как простой монах. Он уже был дедушка, старенький, седовласый, незаметный такой. Когда он умер, наполнилась благоуханием вся палата. С него сняли пижаму и положили рядом лежавшего паралитика. Паралитик тут же поднялся здоровый и пошел. Спросили: «Кто это? Это монах?» Отвечали: «Это епископ». А он прожил тяжелейшую жизнь. Его оклеветали, после чего он всю жизнь прожил в гонениях и притеснениях. Он имел раковую болезнь и исцелял от рака других людей, а сам себе от Бога не просил исцеления.

В раке есть нечто мистическое. И к людям, которых он подкосил, нужно относиться с пониманием и состраданием.

О детских недугах

Человечество – это не просто набор индивидуумов. Конечно, каждый из нас – личность, но у нас есть коллективная беда и коллективное счастье, коллективные радости и коллективная ответственность. Дети болеют именно из-за этого общего фона. Болезни человечества проникли очень глубоко. И теперь не просто взрослый грешник на определенном этапе жизни ощущает в себе какую-нибудь язвочку, а уже и рождаются дети, изначально больные или очень слабые. Они-то родились от кого-то, а те, которые их родили, тоже от кого-то родились, а все мы живем в одном мире.

Очевидно, мир настолько болен, что болезни (в том числе раковые) перешли и на безвинных детей. Такова некая общая стигматизация эпохи. Господь Бог нам показывает, что мы слишком больны в духовном отношении, что мы рождаем уже больное потомство. Это проблема не конкретной семьи, а нас всех вместе. Думаю, исправлять ситуацию нужно именно через нравственное оздоровление жизни, тогда будут уменьшаться процентные доли этих детских бед.

Нет больше способов у Бога добраться к душе грешного взрослого человека, как только коснуться его ребенка, потому что сам грешник бесчувственен. Он придумает тысячу оправданий всего, чего хочешь. «Здесь я поскользнулся, здесь дворник плохо убрал, здесь меня подрезали, тут я пробил колесо», – все перекладывает на всех, кроме себя. Как только болеют дети, этот заскорузлый грешник понимает, что ему больше крыть нечем: «Ну, видимо, за мое, за меня, что ли?» Вот поэтому дети получаются заложниками безбожных родителей.

Вопрос христианина

– Почему болезней становится все больше?

– Очень грустно об этом говорить, но жизнь современного человека очень часто с Богом никак не связана – ни в еде, ни в питье, ни в браке, ни в зачатии, ни в вынашивании. Мы все переложили на медицину, на страхование, на кого хочешь, но только не на Господа Бога. Человечеству, обреченному на огонь, Бог вообще не нужен. Вот поэтому страдают и стар, и млад от разных болезней.

При всех великих вещах, которые мы делаем: строим храмы, проводим крестные ходы, издаем полезные книги, – время наше глубоко безбожно. Безбожники нашего мира – это миллионы людей, которые живут, как хотят, которые не хотят снять шапку перед Господом Богом, не то что на колени стать перед Ним. Но которые из них считают себя вправе обижаться на Него, когда у них что-нибудь идет не так. Трудно жить без веры человеку, и безбожный человек – он просто жуткий человек, для себя и для окружающих. И нигде так это хорошо не видно, как, в частности, в медицине. Мы не будем выступать против врачей, мы и сами болеем, и лечиться хотим, и быть хотим здоровыми. Но у каждой болезни есть свои смыслы, и мы должны пытаться понять их.

Как спорт влияет на жизнь христианина?

Спорт настолько интегральная вещь, что он присутствует в нашей жизни с детства до старости.

Спорт гораздо более серьезен, чем то, что написано на олимпийском знамени: Citius, altius, fortius! – «Быстрее, выше, сильнее!» Ведь большой спорт – это большие деньги и большая политика, а там, где большая политика, нет возможности избежать влияния на всю жизнь вообще. Мы, как верующие люди, должны особенно внимательно к этому относиться.

Физическая культура нужна и священнику, и президенту, и премьер-министру, и заместителю премьер-министра, и вообще всем. Мы не рубим дрова, не копаем, не поднимаем ведра из колодца, то есть мы страдаем от дефицита физической активности. Поэтому современный горожанин особенно нуждается в спорте, и культура движения должна стать неотъемлемой частью его жизни.

Энергия войны в спорте

Спорт изначально – это некая модуляция войны. Олимпийские виды спорта у греков были такими: кулачный бой, пятиборье, скачки на колесницах, которые являлись аналогом современных бронемашин, а завершал Игры бег вооруженных воинов-гоплитов.

Как возникло современное олимпийское движение? Пьер де Кубертен призвал людей перестать убивать друг друга на поле боя. Он предложил им соревноваться – фехтовать, бороться, бегать, плавать, то есть употребить энергию не в войнах, а не так, чтобы закапывать в землю юных людей и оставлять плачущими их матерей и невест.

И когда две команды играют на стадионах, гоняют мячик, например, то болельщики двух команд очень похожи на население стран, которые воюют между собой. Две армии воюют, два народа переживают за свою армию. Энергия войны зашита в спорт. Очевидно, потому что человек ничего с любовью делать не может, и состязание, в котором он участвует, непременно превращается в войну.

Это не умаляет нашей воинской составляющей, потому что раньше чем воевали люди? Они воевали тем, чем работали. Работаешь топором – топором и воюешь. Работаешь косой – косой и воюешь. То есть оружием обычного человека всегда являлось орудие его повседневного труда.

Поэтому нам нужно иметь в виду, что человек – это испорченное существо, и все, что он делает, это испорченные виды деятельности. И нам не всем можно заниматься. Лучше настольным теннисом заниматься, а не борьбой, конечно, если уж сравнивать. Лучше не рисковать собою.

Йога и боевые искусства

Йога, как любая практика, опасна в глубинах. На поверхности она не опасна. Верующий человек может практиковать какие-то вещи, молясь. Как только он почувствует приближение к каким-то опасным глубинам, он должен уходить.

Это касается и боевых искусств. Потому что любое культурное явление имеет в своей основе метафизику. Стрельба из лука у японцев, например, целое искусство. Они не столько в цель хотят попасть, сколько стремятся просветлить сознание. И когда человек начинает с ними вместе стрелять, в определенный момент он вдруг понимает, что у него что-то с сознанием происходит. В цель он как не попадал, так и не попадает, а в голове что-то меняется. Аналогично везде: в дзюдо, сумо, кэмпо, карате, кунг-фу. В глубине этих учений шевелится хаос, и пока мы занимаемся всем этим спокойно, на холодной ноге – нормально. Как только теряем контроль, надо уходить.

То есть заниматься можно всем, но надо знать меру.

– А суши можно есть? – спрашивают христиане.

– Ну, можно, – отвечу я.

– А вдруг оно приготовлено, например, с дзен-буддийскими какими-то практиками?

– А вы перекрестите, и вам не страшно.

– А каждый день можно есть суши?

– Не перегибайте. Раз в неделю можно, а каждый день – это будет что-то странное, да?