Падший

Никодим снова останавливается. Поворачивается ко мне.

– Что-то случилось? – уточняет он невозмутимо.

Новое испытание.

Я задумываюсь над ответом не больше чем на секунду.

– Нет, – говорю ему я. А затем расправляю плечи и добавляю: – Пожалуйста, продолжай. – Делаю вежливый жест рукой, подчеркивая свои слова.

Многозначительная улыбка изгибает губы Никодима.

– Когда последний правитель Другого мира умер и не оставил наследника на рогатый трон, – говорит он, – два влиятельных рода начали бороться за корону и власть. Один род пил кровь, другой владел магией.

Я слушаю и жду, хотя крики и кровь вдалеке влекут меня, словно нектар – пчел.

– Вампиры были хитры. – взгляд Никодима проходит сквозь меня, теряясь в воспоминаниях. – Им удалось накопить немало богатств за сотни лет. У них имелись земли и припасы, а также самое ценное богатство как в мире смертных, так и в Другом мире: драгоценные камни, спрятанные глубоко в ледяных горах. – Он делает вдох, втягивая витающий вокруг нас аромат. – Вампиры полагали, что неуязвимы, ибо их почти невозможно убить, невозможно застать врасплох. Они шагают сквозь время и пространство, а темная магия, что бежит по их венам, может залечить любые раны со скоростью испарения ртути. И это правда, ведь только точный удар в грудь или в шею лезвием из чистейшего серебра может оставить их без защиты.

Суматоха на горизонте становится почти что дикой, и воздух наполняется жаждой крови. Никодим делает еще один шаг в том направлении, и свет факелов перед ним проникает сквозь стебли так называемого испанского мха, ниспадающего с ветвей деревьев вокруг нас.

– В противовес этому, – бросает мне через плечо Никодим, – волшебницы контролировали всевозможные формы магии стихий, а это само по себе уникальная сила. Однако обладателей подобного дара становилось все меньше с каждым новым поколением. В наши дни рождение волшебницы стихий становится настоящим праздником. Некоторые могут управлять огнем. Другие – водой или воздухом. Иные могут заставить саму землю дрожать под их ногами. Волшебницы полагали, что подобная редкая магия наделяла их могуществом, ибо она делала их незаменимыми для прочих созданий Другого мира. Вода могла орошать плодородные поля. Огонь плавил металлы. Но важнее всего то, что такая магия наделяла волшебниц знаниями. Магические народы со всех земель приходили к таким женщинам за советом, так как их мудрость позволяла им создавать оружие и доспехи из твердого куска серебра. Давала им способность завоевывать, вместо того чтобы оказаться завоеванными.

Я придвигаюсь ближе к дяде, жадно слушая его рассказ, точно голодный бродяжка, спешащий за тележками с едой по улице Бурбон.

– Разразилась война за рогатый трон между вампирами и волшебницами, – говорит Никодим. – Оборотни, гоблины и большинство ночных созданий встали на сторону вампиров, в то время как те, кто предпочитал солнечный свет, сражались на стороне волшебниц. – Выражение его лица становится задумчивым. – Война отняла много жизней. Спустя полсотни лет кровопролитий победитель так и не был определен. Устав от смертей и разрушений, главы двух воюющих кланов сошлись во мнении, что ситуация безвыходная, и согласились заключить перемирие. Земли разделили надвое, вечную зиму Сильван Вальд отдали под власть вампиров, а летний Сильван Уайль – феям-волшебницам.

– Какое-то время все жили в мире. Пока кровопийцы не начали заявлять права на мир смертных. – Опасный огонек зажигается в глазах дяди. – Все началось с мелких, незначительных поступков: исполнения глупых желаний, простых предсказаний, продажи драгоценных камней, которые не представляли особой ценности, однако помогали забрать золото у простодушных людей, которые готовы были за эти камни побороться. Волки, или оборотни, поднявшиеся по службе и ставшие стражниками Сильван Вальд, начали тоже затевать разное в мире смертных, основав рынок, полный магических артефактов в городах вроде Нового Орлеана, Джайпура, Дублина, Люксора, Сеула, Ангкора – городов, где граница между мирами всегда была наитончайшей. Городов, которыми нашему виду суждено было править. – Теперь дядя серьезнеет. – Это были как раз те времена, когда мой создатель поделился со мной своим темным даром. Его впечатлила моя деловая проницательность, он сделал меня вампиром и взял с собой в Сильван Вальд, где я прожил пятьдесят смертных лет… до Изгнания.

Дядя больше ничего не добавляет, и мы наконец проходим сквозь заросли деревьев. Возгласы становятся еще громче, запах жестокости заставляет мои клыки удлиняться, а мою кровь разогреваться с каждым шагом. Мы подходим ближе к кругу, очерченному горящими факелами, вокруг которого собрались всевозможные существа – твари, каких я не видел никогда в жизни. В самом центре кое-как сколочен боксерский ринг, и грязь присыпана неряшливыми опилками.

Я делаю глубокий вдох.

– Вспори ему брюхо, как гнилой рыбине! – кричит одноглазый гоблин, размахивая когтистыми кулаками в воздухе.

Причина необычного аромата с примесью крови и пота становится мне ясна, когда я разглядываю двоих мужчин на ринге. Один обладает нечеловечески высоким ростом, его худое лицо странно вытянуто. Другой же коренастый, с круглыми плечами, двигается, точно козел, а его ноги, начиная от бедер, выгнуты назад. Намек на два бесформенных рога виднеется на его массивной алой голове.

Я дальше изучаю толпу, и все, что я вижу, лишь подтверждает мои догадки.

Большинство существ, собравшихся на болоте ради ночного представления, полукровки. Дети или внуки от браков смертных с бессмертными. Те, у кого недостаточно магических способностей, чтобы скрыть свою внешность, магии, которая помогла бы утаить их истинную сущность от простых людей. Вероятно, именно это и вынуждает их собираться здесь, во тьме ночи, подальше от света цивилизации.

Драка становится жестокой, когда великан хватает пака и резко швыряет его в грязь. Затем, выставив обнаженную грудь вперед, он бросается на толпу зрителей сбоку, которые разлетаются от его ударов, как шахматные фигурки на доске, выкрикивая ругательства в ночную темноту. Пак замирает на миг, смахивает ошметки опилок, пропитавшиеся его кровью и приставшие к бородатому лицу, а потом снова несется на великана, сжимая кулаки и целясь своему сопернику прямо в лицо.

– Оторви ему рога, бесполезный ты мешок с костями! – вопит в толпе пожилой мужчина с серой челюстью, как у волка. – Я не собираюсь снова проигрывать свои деньги, заработанные тяжелым трудом, чтоб тебя.

Глаза моего дяди блестят, словно золото, пока он наблюдает, как великан-полукровка выплевывает половину своих зубов в грязь.

Мне хочется спросить, зачем мы сюда пришли. Однако, боюсь, я и без вопросов уже знаю ответ.

Битва продолжается, даже когда кто-то бросает на ринг ржавый кинжал. Оба, и великан, и пак, несутся к оружию, после чего драка превращается в хаос.

– Когда волшебницы узнали, что вытворяли вампиры, узнали, какие богатства они пытаются накопить и какое влияние хотят обрести среди смертных, они стали ждать удобного случая, чтобы напасть, – продолжает Никодим непринужденным тоном, несмотря на крики и жестокость вокруг.

Я слушаю, поджав губы и никак не выдавая своей тревоги.

Он наклоняет голову, чтобы взглянуть на меня.

– Вместо того чтобы подстрекать остальных на восстание, – говорит дядя, – волшебницы начали распространять ложь о вампирах. Они рассказывали всем о том, что кровососы решили отвернуться от остальных и избрать смертных своими союзниками. В конце концов они и вовсе сказали, что мы предпочитаем смертных, потому что людей проще контролировать, потому что они относятся к нам как к королям. Видят в нас богов. – Он усмехается, но в его смехе проскальзывает горечь. – Но каждый знает, чего вампиры всегда желали больше всего… быть любимыми. – Он внезапно поворачивается ко мне с серьезным выражением лица. – Скажи мне, Бастьян, что является самым элегантным оружием в мире?

Я отвечаю не задумываясь, глядя ему прямо в глаза:

– Любовь.

– Мудрая мысль. – Он кивает. – Но нет. Страх. Со страхом ты можешь отправить целые армии на верную смерть и править королевствами. – Улыбка теплится на его губах. – С достаточным количеством страха ты можешь породить ненависть, пока она не разгорится, как дикий огонь, сжигая все на своем пути.

Победные вопли слышатся вокруг нас. Я поворачиваю голову как раз в тот момент, когда великан выдергивает ржавое лезвие кинжала из ребер пака, который судорожно пыхтит, пытаясь остановить кровь, льющуюся из раны.

Клыки моего дяди сияют в свете горящих факелов, а радужки его глаз чернеют.

– Имея в своем распоряжении самое элегантное оружие, волшебницы провозгласили, что вампиры должны принадлежать миру смертных, раз так сильно желают любви этих гадких созданий. – Он прерывается на аплодисменты, когда пак падает на землю, усеянную опилками, тяжело хрипя. Зрители начинают звенеть монетами, обмениваясь деньгами, которые ставили на кон, но крики становятся более жуткими. Справа от нас начинается драка, и потные тела, сплетясь в схватке, падают в сырое месиво под ногами.

Никодим игнорирует происходящее, стряхивая грязь со своего плеча.

– Затем предводительница волшебниц, правительница Уайль, леди Силла, узнала информацию, которая могла помочь им нас полностью уничтожить. Один вампир предложил свой могущественный дар бессмертия человеку в обмен на возможность править королевством, заполучить которое он жаждал больше всего на свете, – шепчет дядя, в его черных глазах уже не осталось ни капли света. – Самое ужасное оскорбление. Бессмертие – награда, которую вправе получить лишь самые достойные, подобным даром нельзя торговать. Потребовалось не так много времени, чтобы весь Другой мир объединился ради одной цели: изгнать вампиров из Сильва Вальд вместе с предателями-оборотнями, которые защищали нас веками. Нашими сторожевыми псами, – говорит он, произнося слова так, чтобы было понятно – это оскорбление.

Коротенький мужичок с круглым, как луна, брюхом, шагает в центр усыпанного опилками ринга, утаптывая землю под ногами тяжелыми шагами. Он вскидывает руки и разводит их в стороны, привлекая таким образом внимание и прося у собравшейся вокруг толпы тишины.

– А сейчас, – он делает паузу для пущего драматизма, подергивая своими засаленными усиками, – настало время поединка, которого все мы сегодня так ждали.

Мои руки сжимаются в кулаки сами собой. Я не глуп, прекрасно понимаю, к чему все идет.

– Во имя славы своего рода и ради гордого звания чемпиона наш собственный непобедимый Болотный Камбион[61 - Камбион – существо европейской мифологии, отпрыск инкуба, суккуба или ребенок от брака человека и демона.] сразится с новичком, – продолжает тучный мужичок. – Нас ждет настоящий бой века!

Толпа расступается, когда высокий мужчина с руками, точно два пушечных ствола, выходит в центр ринга. У него черные глаза с желтыми продолговатыми зрачками, а его волосы красны, словно огонь, кожа же напоминает по оттенку скисшее молоко. Вместо пальцев на руках у него когти, которые блестят, точно гагат в свете тлеющих факелов.

Я смотрю на своего дядю, гнев жжет мне горло, но страх парализует изнутри.

– Ну а его противник? – эмоционально продолжает ведущий. – Элегантный вампир из самого центра Vieux Carre! – вскрикивает он. Пренебрежительные смешки следуют за его словами, разносясь эхом по толпе зрителей.

Никодим поворачивается ко мне, на его лице застыло выражение ни с чем не сравнимого удовольствия.

Я кошусь на него сердито:

– Я отказываюсь участв…

– Это твой первый урок, – обрывает он меня, движением руки показывая, что мои отказы его не волнуют. – Моим создателем был Махмед, лорд Сильван Вальд. Теперь это и твоя семья, которую когда-то вынудили покинуть свои законные земли. Теперь это и твоя королевская кровь, которую оклеветали, окрестив падшей. Нас изгнали из родного дома, которым мы правили на протяжении почти что пяти сотен лет. Мы потеряли все, что имели. Мы единственные бессмертные, проклятые и вынужденные убивать, чтобы создать нового представителя вида. Оставленные во тьме навеки.

Возгласы вокруг нас становятся громче, язвительные замечания раздражают меня, точно когти, царапающие кожу.

Мой дядя кладет руку мне на плечо, зубы у него во рту напоминают змеиные клыки, когда он добавляет: