Дым на солнце

– Вон тот мальчик!

Девушка с трудом подавила улыбку. Но сейчас у нее не было времени на такую роскошь, как эмоции. Летящими шагами она метнулась к гребню крыши, затем соскользнула по наклонной черепице с другой стороны. Справа донесся стук копыт, погнав девушку к крыше слева от нее. Она перепрыгнула через зияющее пространство между двумя зданиями и сгруппировалась. Но даже при всех этих предупредительных мерах болезненная дрожь пробежала от ее пяток вверх по позвоночнику.

Когда она перелетела над изогнутыми плитками, зацепившись ступнями за их влажную поверхность, мимо ее уха просвистела стрела. Подобно водопаду девушка скользнула к краю крыши и упала в тени внизу.

Мгновение прошло в раздумьях. Ее грудь тяжело вздымалась, когда она сделала один вдох. Второй. Она должна уйти дальше. Моргая от дождя, девушка бросилась в переулок, огибая брошенную тележку с капустой.

Внезапно слева от нее послышались бегущие шаги.

– Вон он.

– В переулке рядом с кузницей!

Сердце грохотало в ушах, когда она метнулась за угол, топот приближался. Спрятаться было негде, кроме бочки с дождевой водой, стоящей у стены полуразрушенной кузницы. Если она задержится еще хоть на мгновение дольше, ее поймают.

Оглянувшись по сторонам, девушка приняла быстрое решение. Проворная, как кошка, она прислонилась спиной к деревянному столбу и оттолкнулась один раз, второй. Ее тело задрожало от усилий, когда она втиснула ногу в изгиб опорной балки. Затем девушка извернулась, вжимаясь плечами в грубую солому подбрюшья крыши.

Ее взгляд затуманился от страха, когда внизу, прямо под ней, показался солдат. Если бы он посмотрел вверх, то все было бы кончено. Солдат огляделся, а затем поставил ногу в сандалии на бочку с дождевой водой. Та с глухим стуком упала набок, дождь внутри ее в запоздалом всплеске смешался с грязью на земле. Разочарование сорвало резкий выдох с губ солдата.

Вслед за ним в небо вонзился неразборчивый яростный крик.

По мере того как гнев солдата рос, девушка крепче вжималась в крышу, усилие напрягало все ее тело. Ей повезло, что ежедневные тренировки сделали ее стройные конечности такими гибкими. Заставили ее прочувствовать каждый мускул, каждое движение. Она задержала дыхание, не смея пошевелить ни пальцами, ни ступнями.

Солдат в последний раз пнул бочку, прежде чем выбежать обратно на улицу.

Прошло несколько мгновений, прежде чем девушка наконец позволила себе расслабиться. Позволила своему телу найти более удобное положение. Она оставалась в тени, пока звуки погони не растворились в грохоте дождя. Затем с нарочитой осторожностью она потянулась к деревянному столбу и с приглушенным стуком опустила ноги в грязь. Девушка выпрямилась, снимая маску с лица.

Но стоило ей повернуться к выходу, как дверь, ведущая в закрытую часть кузницы, скользнула в сторону. Вздрогнув от звука, девушка уронила маску в грязь.

Перед ней стояла женщина с поседевшими висками и неумолимым взглядом.

Хотя лицо девушки осталось безмятежным, ее сердце дрогнуло в груди.

Судя по возрасту, эта женщина могла бы быть ровесницей ее матери. Если бы она крикнула хоть слово, девушку бы поймали. Страх приковал ее к месту. Девушка молчала, когда женщина вдруг медленно выдохнула, ее глаза сузились в понимании.

Затем она дернула подбородком влево, указывая девушке путь к отступлению.

С благодарностью поклонившись, она исчезла под дождем.

Она бесчисленное количество раз возвращалась назад, петляя по мокрым от дождя улицам района Ивакура, – гарантируя, что никто не сможет раскрыть ее путь по следам. Когда она подошла к арочному каменному мосту и перешла по нему в рощицу белоснежных кизилов и бледно-розовых сакур, ее походка изменилась. Плечи опустились, а шея вытянулась. Это произошло машинально, стоило запаху цветущего ночью жасмина ударить ей в ноздри.

Но все же она избегала всех главных дорог, кроме моста. Скрывшись под дождем из умирающих лепестков, она остановила дзинрикисю[2 - Дзинрикисю – колесное транспортное средство, перевозящее одного-двух пассажиров, которое тянет человек.] и забралась под его изношенный парусиновый навес. Ее ресницы дрожали, а губы приоткрылись, беззвучно считая каждый ее вдох.

Ити.

Ни.

Сан.

Си[3 - С яп.: один, два, три, четыре.].

Затем девушка подняла подбородок. Ловкими движениями она поправила свою растрепанную одежду, приведя ее в полный порядок. Она распустила пучок на макушке и превратила его в элегантную прическу. Подобно одаренной мастерице перевоплощений, которой ее научили быть, девушка превратилась из дерзкого юноши в сдержанную загадку. Когда она наконец прибыла к воротам чайного дома, она дважды постучала, сделала паузу, а затем быстро ударила костяшками еще пять раз. Послышалось шарканье ног и шепот из-за ворот, а затем они распахнулись.

Хотя эти слуги знали, что нужно отпереть дверь после этой серии стуков, никто не встретил девушку, как она и просила. Потому никому из них не придется лгать о том, что они видели ее. Неудача девушки не стоила жизней всех здешних молодых женщин, а цена за хранение ее секретов была слишком высока.

Она прошла по полированным камням сада мимо журчащего ручья и трех его миниатюрных водопадов и окунулась в музыку звенящего смеха и ритмичного сямисэна. Затем она проплыла мимо элегантного сада с бонсай и обогнула чайный павильон, выходя к небольшому зданию неподалеку. У раздвижной двери с замысловатой резьбой ждала ее верная служанка Кирин с кувшином чистой воды в руках.

Кирин поклонилась. Девушка ответила тем же.

Когда девушка сняла сандалии, веснушчатая служанка толкнула раздвижную шелковую дверь, ведущую в комнату, вдоль стен которой стояли два больших сундука тансу[4 - Тансу – японские традиционные переносные сундуки для хранения вещей.] из красного кедра, обитого черным железом. Девушка переступила через высокий порог и уселась перед полированной серебряной поверхностью, находившейся за рядами изысканной косметики и стеклянных флаконов.

Она уставилась на свое отражение. На изящные линии лица. Те самые, что так хорошо скрывали ее в этих стенах.

– Не хотите ли принять ванну? – спросила Кирин.

– Да, пожалуйста, – ответила девушка, не отводя взгляда.

Служанка снова поклонилась и развернулась, чтобы уйти.

– Кирин? – девушка повернулась. – В мое отсутствие ничего не доставляли в окия?[5 - Окия – дом, где живут гэйко и майко.]

– Мне очень жаль, – Кирин покачала головой, – но сегодня для вас не было сообщений, Юми-сама.

Асано Юми кивнула. Вернула взгляд к зеркалу.

Ее брат Цунэоки скоро найдет ее. Она была в этом уверена. После того как Оками сдался в лесу три дня назад, она и Цунэоки больше не могли позволить себе бездельничать, мечась между тенями и оставляя за собой шепот. Не могли они и дальше позволять своему болезненному прошлому определять ход их будущего. Это правда, что старший брат Юми ранил ее. Ранил глубоко. Этой его ложью о том, кем он был. Его слепым упорством, что только он один владел ответами. Что он один имел право делать выбор.

Хотя его выбор всегда оставлял Юми в одиночестве и в стороне.

Много лет назад небрежность Цунэоки заставила Юми взобраться на стены своей надушенной тюрьмы и полететь над изогнутыми черепицами. Упрямое самомнение ее брата дало ей крылья. Которые помогли ей летать везде и всюду.

Юми рассеянно поигрывала алебастровой крышкой баночки, наполненной пчелиным воском и измельченными лепестками роз.

Ее брат носил свои улыбки так же, как она носила эти краски. Ухмыляющаяся маска, чтобы скрыть ярость и разбитое сердце. Их мать говорила, что они должны быть осторожны с масками, которые они выбрали носить. Потому что однажды эти маски могут стать их лицами. Слыша это предупреждение, Цунэоки часто косил глазами и скользил языком по оскаленным зубам, как змея. При виде этой гримасы Юми постоянно сгибалась пополам от смеха. В детстве ее брат всегда смешил ее. Всегда заставлял ее верить.

Пока все это не кончилось, как пламя, погасшее на ветру.

Крышка со звоном скользнула, падая мимо баночки и вырывая Юми из ее мыслей. Она снова встретила свой взгляд в зеркале.

Моргнула в ответ на намек на слезы в уголках глаз. Сжала челюсти.

Пришло время клану Асано начать вершить свое правосудие.

Правосудие, которое ждало десять лет.

Юми снова подумала о камне, который сегодня держала в руке. Хотя все произошло только сегодня утром, казалось, что это было в другом мире. Она вспомнила крики возмущения из толпы. Они посчитали ее действия глупыми. Но лишь потому, что они боялись и построили всю свою жизнь на этом страхе. Пришло время выжечь его изнутри. Ударить по самому его основанию.

И Юми начала с камня. Звук, с которым он ударился о поминальную табличку императора, отдавался в ее ушах. Первый из многих будущих боевых кличей.