Пламя в тумане

Улыбнувшись воспоминаниям, Марико принялась есть. Несколько черных семян кунжута упали на расписной шелк ее кимоно; она смахнула их. Ткань ощущалась как вода на кончиках пальцев. Она была цвета подслащенных сливок, кромка переходила в темный индиго. Бледно-розовые цветы сакуры усеивали длинные рукава и распускались ветвями у ног Марико.

Бесценное кимоно. Изготовленное из редкого шелка тацумура[15 - Тацумура – редкий вид шелка, из которого изготавливают бесценные кимоно.]. Это был один из подарков, присланных ей сыном императора. Кимоно было прекрасно. Прекраснее всего, что когда-либо было у Марико в жизни.

«Возможно, девушке, которая ценит подобные вещи, было бы

приятно».

Когда на шелк упало еще несколько семян кунжута, Марико даже не стала их смахивать. Она закончила есть в тишине, наблюдая, как крошечный фонарик качается из стороны в сторону.

Густые тени собирались снаружи, становясь все ближе и плотнее. Конвой Марико уже глубоко зашел под кроны деревьев. Углубился под их плащ из вздыхающих ветвей и шепчущих листьев. Странно, что она не слышала снаружи никаких признаков жизни – ни карканья ворона, ни крика совы, ни стрекотания насекомых.

Затем норимоно снова остановился. На этот раз слишком резко.

Лошади тяжело задышали. Затопали копытами по земле, усыпанной листьями.

Марико услышала крик. Ее паланкин закачался. Накренился. А затем со страшным стуком рухнул на землю. Она ударилась головой о лакированное дерево, и перед ее глазами засверкали звезды.

И Марико поглотила тьма.

Ночная тварь

Марико проснулась от запаха дыма. Глухого шума в ушах.

Стреляющей боли в руке.

Она все еще находилась в своем паланкине, но он опрокинулся набок, а все, что было внутри, сгрудилось в углу.

Тело знакомой ей служанки навалилось на нее. Тиё, которая любила есть замороженную хурму и вплетать в волосы лунные цветы. Тиё, чьи глаза всегда были такими открытыми, большими и честными.

Те самые глаза, которые теперь застыли в предсмертной маске.

У Марико сжалось горло. Ее взгляд затуманился слезами.

Звуки движения снаружи заставили ее очнуться. Правой рукой она коснулась чувствительной шишки на голове. Марико тихо выдохнула, полностью приходя в себя. Звук прозвучал сдавленным всхлипом. При малейшем движении ее рука остро пульсировала болью.

Марико потрясла головой, проясняя ее. И огляделась.

По расположению Тиё напротив нее – и по тому, как лакированные сандалии дзори[16 - Дзори – японские национальные сандалии на плоской подошве.] Марико выпали из рук служанки, – было ясно, что девушка пыталась вытащить Марико из покореженного паланкина. Пыталась освободить ее и погибла в процессе. Повсюду была кровь. По блестящим вставкам разлетелись брызги. Она же вытекала из неприятного пореза на голове Марико. И объединялась с кровью из смертельной раны в сердце Тиё. Стрела пронзила насквозь грудь юной девушки; ее кончик вонзился в кожу на предплечье Марико, оставив за собой багровую струйку.

Несколько наконечников стрел вошли и в дерево норимоно. Еще несколько под странными углами торчали из тела Тиё. Стрелы, которые предназначались не для того, чтобы убить эту добрую служанку. И если бы не она, они бы, несомненно, попали в Марико.

Марико крепко обняла Тиё, ее глаза наполнились слезами.

«Спасибо, Тиё-тян. Сумимасэн»[17 - Сумимасэн – «спасибо».].

Сморгнув слезы, Марико попыталась повернуть голову. Чтобы найти, куда двигаться. Боль у виска пульсировала в такт быстрому биению сердца.

Как только Марико зашевелилась, послышался гул мужских голосов. Она выглянула в дыру в разорванной занавеске над ней. Она смогла разглядеть только двух мужчин, одетых во все черное. Их оружие ярко сияло в свете факелов неподалеку, делая лезвия зловеще-красными.

«Не может быть, чтобы…»

Но доказательства были неопровержимы. Черный клан напал на ее конвой.

Марико затаила дыхание и вжалась в угол, когда мужчины приблизились к паланкину.

– Значит, она мертва? – грубо спросил самый высокий.

Мужчина в маске справа рассматривал перевернутый паланкин, склонив голову набок.

– Либо да, либо она потеряла сознание от…

Вой вдалеке поглотил последнюю часть их разговора.

Мужчины посмотрели друг на друга. С явным пониманием.

– Проверь еще раз, – сказал первый мужчина. – Мне не хотелось бы сообщать, что мы провалили миссию.

Второй мужчина коротко кивнул и направился к паланкину, высоко подняв факел.

Паника охватила Марико. Она крепко стиснула свои стучащие зубы.

Из разговора этих мужчин в масках стали ясны две вещи: Черный клан явно хотел смерти Марико. И кто-то поручил им убить ее.

Марико немного изменила позу, как будто это могло скрыть ее от их любопытных взглядов. Как будто это могло превратить ее в ничто. Голова Тиё склонилась вперед, ударившись о разбитое дерево норимоно. Марико проглотила ругательство, проклиная свою легкомысленность. Она вдохнула через нос, желая, чтобы ее сердце прекратило свой непрекращающийся стук.

Почему вдруг так сильно запахло дымом?

Глаза Марико тревожно забегали. Края окровавленного халата Тиё чернели на глазах. Исчезали от касания осыпавшегося фитиля крошечного фонарика Марико.

Паланкин загорелся.

Ей понадобилась вся ее выдержка, чтобы оставаться тихой и неподвижной.

Ужас давил на нее со всех сторон. Давил на нее, чтобы она приняла окончательное решение.

Если Марико останется тут, то сгорит заживо. Если она выберется из своего укрытия, люди в масках снаружи, несомненно, закончат свою темную работу.

Пламя лизнуло край халата служанки, хватаясь за кимоно Марико, словно щупальца осьминога.

Паника нарастала, и Марико снова пошевелилась, тихо кашляя в плечо.

Пришло время принять решение.

«Как я умру сегодня? От огня или от меча?»

Приближающийся человек остановился совсем близко:

– Паланкин горит.