Глава Шарлотты

Мне нравится мистер Попкинс. Он очень милый. Особенно приятно, что он никогда не говорит с тобой как с маленьким. Он всегда говорит взрослыми словами, полагая, что ты их знаешь и понимаешь, и никогда не смотрит в другую сторону, когда ты к нему обращаешься. И еще мне нравятся его подтяжки, галстук-бабочка и красные кроссовки.

– Как ты думаешь, ты бы могла помочь мне организовать сбор теплых вещей в школе Бичера? – спросил он. – Раз уж теперь ты в этом эксперт, мне бы хотелось, чтобы ты поучаствовала.

– Конечно! – ответила я.

Вот так я приняла участие в первом ежегодном сборе теплых вещей в школе Бичера.

Как бы то ни было, со всем этим сбором и прочими драмами, происходившими в школе после зимних каникул (скоро расскажу подробнее!), я не успела решить загадку исчезновения слепого старика, который играл на аккордеоне на углу Мэйн-стрит. Элли ну нисколечко не хотела мне в этом помогать, хотя раньше такое дело могло бы ее заинтересовать. Ни Майя, ни Лина вообще не вспомнили, кто это такой. На самом деле всем было совершенно все равно, что с ним случилось, так что в конце концов и я успокоилась.

Время от времени я вспоминала о старике с аккордеоном, и ко мне возвращалась какая-нибудь песня из тех, что он играл. Тогда я напевала ее весь день.

Как началась мальчишечья война

Когда мы вернулись в школу после зимних каникул, все только и говорили что о «войне», или, как ее называли, о «мальчишечьей войне». Все началось прямо перед зимними каникулами – за несколько дней до этого Джека Тота отстранили от занятий за то, что он ударил в челюсть Джулиана Албанса. И вы говорите мне о драмах! Все об этом сплетничали. Но никто точно не знал, почему Джек это сделал. Многие подозревали, это было как-то связано с Ави Пулманом. Чтобы стало понятнее, вы должны знать, что Ави Пулман – тот самый мальчик из нашей школы, который родился с серьезными лицевыми аномалиями. И когда я говорю «серьезными», я имею в виду «серьезными». Ну то есть по-настоящему серьезными. Все его черты лица не там, где им положено быть. Когда видишь его впервые, это просто шок – будто он носит маску или что-то в этом роде. Так что, когда он стал ходить в школу Бичера, его замечали все. Его было невозможно не заметить. Некоторые, например Джек, Джун и я, относились к нему хорошо с самого начала. Когда я проходила мимо по коридору, я всегда говорила: «Привет, Ави, как дела?» и все такое. Конечно, отчасти я делала это потому, что еще до начала учебного года мистер Попкинс попросил меня подружиться с Ави и помочь ему освоиться в школе, но я бы относилась к нему нормально, даже если бы он не попросил меня.

Но большинство – и в первую очередь Джулиан и его компания – совсем не были добры к Ави, особенно поначалу. Не думаю, что все как-то специально подличали. Просто им было слегка не по себе из-за его лица, вот и все. Они говорили всякие глупости у него за спиной. Обзывали его уродом. Играли в эту игру под названием «чума», в которой я, кстати, не участвовала! (Если я и не дотрагивалась до Ави Пулмана, то только потому, что у меня не было причины для этого – вот и все!) Никто не хотел с ним проводить время или делать вместе какой-нибудь школьный проект. По крайней мере в начале года. Но через пару месяцев все стали к нему привыкать. Не то чтобы все теперь вели себя очень приветливо, но хотя бы прекратили делать гадости. То есть все, кроме Джулиана. А он просто проходу Ави не давал! Как будто никак не мог смириться с тем, как Ави выглядит! Но разве бедняга мог с этим что-то поделать?

Короче говоря, все думают, случилось вот что: Джулиан сказал Джеку что-то ужасное про Ави. И Джек – как хороший друг – ударил Джулиана. Бац!

И Джека отстранили. Бац!

А теперь он вернулся! Бац!

И в этом-то вся драма!

Но это еще не все!

Потому что затем случилось вот что: на зимних каникулах Джулиан устроил большую вечеринку и, в сущности, настроил весь пятый класс против Джека. Он распустил слух, будто бы школьный психолог сказал его маме, что Джек эмоционально неустойчивый. И что бремя дружбы с Ави сломало его и превратило в злобного маньяка. Чушь какая! Конечно, это все была неправда, и большинство об этом знали, но это не помешало Джулиану распространять эту ложь.

И теперь все мальчишки участвуют в этой войне. Так все и началось. И это так глупо!

Как я сохраняла нейтралитет

Я знаю, обо мне все говорят, будто я пай-девочка. Понятия не имею, почему они так думают. Не такая уж я и паинька. Но я не из тех, кто будет пакостить другим по чьей-то указке. Ненавижу, когда так делают.

Так что, когда все парни объявили Джеку бойкот и Джек не мог понять почему, я подумала, что должна хотя бы рассказать ему, что происходит. Я ведь знаю Джека с детского сада, он хороший парень!

Вот только я не хотела, чтобы кто-нибудь видел, как мы разговариваем. Некоторые из девочек, например компания Саванны, взяли сторону Джулиана, и я правда хотела сохранить нейтралитет – не хватало еще, чтобы кто-нибудь из них на меня разозлился. Я надеялась когда-нибудь с ними подружиться и совсем не хотела лишать себя всех шансов на это.

Так вот однажды перед последним уроком я подсунула Джеку записку, чтобы он подождал меня в 301-м кабинете после уроков. Он пришел. Там я ему все и выложила. Видели бы вы его лицо! Он так покраснел! Просто ужас! Бедняга! Мы с ним сошлись на том, что вся эта история ужасно дурацкая. Мне было очень его жаль.

После нашего разговора я незаметно выскользнула из класса.

Как я хотела рассказать Элли о разговоре с Джеком Тотом

На следующий день во время перерыва на обед я хотела рассказать Элли, что говорила с Джеком. Мы с Элли были тайно влюблены в него в четвертом классе. Он тогда играл Артфула Доджера в «Оливере» – ах, как ему шел цилиндр!

Я подошла к Элли, когда она доставала свой ланч из контейнера. Мы больше не сидим за одним столом, с тех пор как она пересела к Саванне на Хэллоуин. Но я все же доверяла Элли. Мы были лучшими подругами с первого класса, а это что-нибудь да значит!

– Привет! – Я подтолкнула ее плечом.