Роковая женщина

Люся подругу не прерывала, хотя всю её историю уже слышала не раз. Но Ане надо было выговориться – и это было самым лучшим лекарством от боли.

– Я как вспомню то первое замужество – так до сих пор вздрагиваю. Дурой была – несусветной. Хотя, что можно хотеть от девочки семнадцати лет. Влюбилась во взрослого парня, замуж побежала, так как залетела. Он бы может и не женился, да мне ещё восемнадцати не было, могли привлечь к ответственности, – Анна пригубила вино. – Это были три года ада. Люсь, ты представить не можешь – у меня весь мир с ног на голову перевернулся.

– Да представляю я, – подруга с сочувствием посмотрела на молодую вдову, которая совсем недавно похоронила третьего мужа. – Я же прекрасно помню, как мы с тобой познакомились, тебя тогда свекровь из дома гнала.

– Ой, Люсенька, ты же меня тогда спасла, морально. Твоя поддержка была очень вовремя, я ведь удавиться хотела. Так мне было плохо. Только Ромка и останавливал. Кому он, кроме меня ещё нужен. Как вспомню мужа, который матери во всём потакал, и в моих унижениях особенно. Сейчас бы я себя в обиду не дала. И ты знаешь, честно – я ведь не жалела об их смерти. Всплакнула на похоронах, скорее от радости. Я как поняла, что надо мной измываться никто не будет – так слёзы катились уже от облегчения.

– Они своё получили, – поддержала Люся, подругу. – Не убивайся ты так. Ты же не виновата в их смерти.

– Вот знаешь, – Анна задумчиво глянула в окно. – Мне иногда кажется, что виновата. Я ведь с первым мужем долго терпела, крепилась, не плакала даже. Старалась изо всех сил угодить всем, и себя считала виноватой, что не получается семью хорошо содержать. Это я сейчас понимаю, что они оба на меня сели и ноги свесили. Да финансы зарабатывал муж. Но его маменька взвалила на меня всю работу по дому. Знаешь как она на меня орала, что я на сохранение легла, а как вышла из больницы – заставила делать генеральную уборку, с передвиганием мебели. К вечеру по «скорой» – я опять попала в больницу. Врач меня тогда боялся выпускать домой. И это всё на восьмом месяце беременности. У мужа тогда просветление случилось, и он маму свою отправил в санаторий. Даже помогал мне по дому, и не приставал с каждодневными уборками.

– Да, Ань, тяжела женская доля, – вздохнула Люся. – Я ведь по работе часто с таким сталкиваюсь. Когда на беременную женщину взваливают домашнюю работу. Тут один мужик приходил, его жена на восьмом месяце, как и ты, попала к нам с начавшимся кровотечением, думали родит, так он попросил ей кровь остановить, и сразу домой отпустить, а то ему есть будет нечего и посуду кто помоет. Я ему тогда ответила: «Купите посудомоечную машину». Он хамить собрался, но не вышло, рядом охранник Василий, как встал, тот и стушевался. Ты нашего Васю видела?

Анна отрицательно помотала головой.

– Шкаф двухстворчатый, – хохотнув, ответила Люся, показывая руками, насколько он широк. – Обычно хамоватым мужикам одного его взгляда достаточно.

На некоторое время над столом повисла тишина, обе женщины закусывали, каждая в этот момент думала о чём-то своём.

– Ой, я же не договорила, – спохватилась Аня, – начала говорить, что чувствую себя виноватой, и как-то съехали мы с этой темы.

– Ну, и в чём ты чувствуешь себя виноватой? – со снисходительной улыбкой спросила Люся. – Слушаю тебя внимательно.

– Вот смотри, с первым мужем я долго терпела, ждала, а потом начала реветь от горя и безысходности. И, что уж греха таить, от жалости к себе, особенно. И ведь недели не прошло, как он со своей маменькой попал в аварию, и погибли оба.

– Да это же просто совпадение, – почти возмущённо, заявила Люся.

– Если один раз, то может и совпадение. Дальше, со вторым мужем у меня тоже не всё заладилось. Сергей был помешан на мне и сексе со мной. Он и женился на мне, чтобы всегда была под боком и иметь, когда ему хочется. Тут уже свекровь меня выручала. Однажды муж хотел выставить трёхлетнего Ромку на лестничную площадку, для своих утех. Мотивируя тем, что я его жена и у меня есть супружеский долг, обязана выполнять по требованию. Свекровь тогда увела сына гулять, а Сергею позже пыталась мозги вправить, да там бесполезно было.

Люся слушала подругу и вздыхала. Она работала врачом-гинекологом, и таких историй перевидала и переслушала, за такую недолгую жизнь уже не мало. Ей самой было сложно заводить отношения с противоположным полом, так как знала, что стоит вступить в них, как тут же окажется, что завела себе великовозрастное дитя. Хотя, конечно, встречались и хорошие экземпляры, заботливые и ответственные. Тут чаще жёны были не на высоте.

– И ведь тоже почти три года терпела, – продолжила свой рассказ Анна. – До самого момента, когда забеременела, и на фоне его постоянных домогательст выкидыш и случился. Как я сказала Серёже, что половой покой требуется, он разозлился и ответил, что этому не бывать. Тут же прижал, и можно сказать изнасиловал. Я потом в больнице все две недели ревела. А потом в больницу пришла свекровь и сообщила, что муж утонул на озере, где бухал с друзьями. Я ещё тогда подумала, что все мои мужья мрут к третьему году совместной жизни. Как в воду глядела, и Лёха за всеми отправился.

– А по Лёшке-то ты чего ревела? Вроде у вас всё нормально было. Мы с тобой виделись две недели назад, ты ничего не рассказывала, – поделилась своими соображениями Люся.

– Да вот именно – вроде, – нехотя буркнула Анна. – Он же у меня жалостливый был, всё нас баб одиноких, без мужей детей воспитывающих жалел. Как раз недавно узнала, что у него ещё две бабы было, и третью обихаживал. Вернее он им помогал, они же бедненькие – одни, – в голосе вдовы послышались злые нотки. – Помочь им некому, а без мужика трудно. Знала я за ним эту черту. Но, думала, наивная, что женившись, он переключится на меня одну и всё будет тип-топ. Да вот прогадала. И тоже не удержалась. Два дня белугой ревела, когда он домой за полночь возвращался. И ведь знаешь – мне его действительно жаль. Не желала я ему смерти. Лучше бы развелась. Лёша хороший был, добрый. Я с ним оттаяла и в себя поверила.

На глаза Ани навернулись слёзы.

– А самое паршивое – то, что жалко в итоге себя. Какая же я всё-таки чёрствая. Муж погиб, а я себя жалею.

– Ты пореви, пореви – легче станет, – успокаивающим тоном произнесла Люся, поглаживая подругу по склонённой голове.

– Ага, – Аня подняла голову. – От моих слёз одни смерти случатся. Прям рок какой-то.

– Не выдумывай, – резко остановила Люся подругу. – Это просто совпадения.

– Да, блин, Люсь, что-то уж больно частые и закономерные совпадения, – возразила ей Анна. – Мне, наверное, просто замуж нельзя. Я всё меряю своей завышенной планкой. И если, что-то начинает выбиваться из рамок, которые я сама и наметила, я начинаю себя во всё винить, поедом есть, искать выход, как бы всё исправить. А потом от бессилия реветь. Ну, а после реветь, случается, – она горько вздохнула, – то, что случается.

– Да большинство баб ревёт по любому мелочному поводу, и ничего – живы их мужики, – Люся возмутилась. – А ты у нас особенная.

– А может мне надо научиться реветь по мелочам? – осенило Анну.

– Ну, ты мать, даёшь, – Люся аж опешила. – Я тебе как врач говорю – оставайся такой, какая ты есть. Найдётся ещё твой человек.

Аня махнула рукой:

– Да ну их, этих мужиков. Чего себе нервы трепать и их жизни лишать. Пусть живут без меня, или я без них. В общем, я подумала и решила.

Подруга хотела снова возразить, но Аня разлила вино по бокалам и предложила тост:

– Давай выпьем за нашу счастливую женскую долю – и пусть она всенепременно с этого дня станет счастливой – на веки вечные.

Тост Люсе понравился, и хотя она посчитала его несбыточным, согласилась с подругой. Помечтать-то можно.

ГЛАВА 2. Подозреваемая

Приход полицейского оказался неожиданным. Аня смотрела на него своими большими глазами, и не приглашала пройти дальше.

– Где удобнее поговорить? – поинтересовался Владислав Алексеевич.

Пришлось предложить пройти на кухню.

За столом, увидав закуску, и недопитую бутылку вина, полицейский хмыкнул и спросил:

– Что отмечаете?

– Поминки у нас, – хмуро глянув на мужчину, ответила Люся. – У Ани муж умер.

– Я в курсе, что муж умер. Что же не со всеми на поминках, а особнячком? – тон капитана Соболева Ане совсем не понравился.

– Устала я от людей. И от навязчивых соболезнований, – спокойным голосом ответила она. Ей скрывать было нечего.

Владислав приподнял бровь, прищурил взгляд и пристально глянул на красивую и, кажущуюся такой хрупкой, женщину. Он уже перевидал массу преступников, которые казались искренними и откровенными. Правда, зачастую за их откровенностью стояло совершённое ими преступление.

Сев за стол мужчина достал блокнот и ручку, явно собрался, что-то писать.

– Расскажите, пожалуйста – как погиб ваш первый муж?

– А он тут причём? – опешила Аня.

– Вопросы задавать это моё право – а ваша обязанность на них отвечать, – сурово зыркнув на обеих подруг, сообщил Владислав Алексеевич.

– А вы что её уже арестовали? – встряла в разговор Люся.

– Если будет надо – арестую, – с ехидной улыбкой пообещал полицейский.

Анна хотела сначала воспротивиться, а потом подумала: скрывать ей не чего, а за рассказы не сажают. Она поведала всё, что знала о гибели первого мужа и его мамы, так как те разбились в машине, когда были вместе. На самом деле знала она не так уж и много, ибо во внутренностях автомобиля мало что понимала. Помнила только, как в протоколе ДТП было написано, про неисправность рулевого управления.