Назад в СССР: 1986. Книга 6

– Рад тебя видеть, Григорий! Как здоровье?

– Аналогично. Жить буду, правда, недолго! – усмехнулся тот, пожимая мне руку.

– Ну что, прогуляемся или здесь поговорим? – спросил я у Андрюхи.

– Давайте посидим здесь, а потом можно в столовую заглянуть? Уже время обеда, а мы и не завтракали толком.

Честно говоря, я бы тоже не отказался закинуть что-нибудь съестное в желудок. Хоть мама и предлагала немного подождать и пообедать, времени на ожидание у меня не было совершенно.

– Хорошая идея! – отозвался я, затем посмотрел на Андрея и продолжил: – Тогда, чтобы зря времени не терять, вот вам новость номер один – Донченко задушили в его собственной квартире! Точнее, в ванной. Но это под вопросом… Клыка на станции, судя по всему не было, когда мы устранили куратора. Он мог предполагать, что для меня готовится ловушка, но чем все закончилось, он знать не мог. Комитетчики наверняка ничего не афишировали даже в своих рядах, чтобы не допустить утечки. Установили они личности погибших тех или нет – мы не знаем и вряд ли вообще сможем это узнать. Не суть… Вопрос вот в чем… Клык, если это был он, явившись к Донченко, сначала должен был его обо всем расспросить, а только потом задушить.

– Логично, – нахмурился капитан. – Клык – человек умный и расчетливый. Даже если действовал не он, а кто-то из его подручных, нам от этого не легче. Хреново получается, ведь КИПовец мог сообщить нам полезную информацию, а теперь это невозможно. А как ты об этом узнал?

– Он живет в соседнем доме, – честно признался я. – Ну вот и подумал, а почему бы не навестить его?

– Леха, ну ты чего, блин? – возмутился Андрей. – Он же тебя видел на станции! И по-любому знает, кто ты такой на самом деле. И вообще, тебя там тоже могли ждать. Вот так бы заявился, а тебе пуля в лоб!

– Да знаю я, знаю, – честно говоря, о том, что меня там тоже мог кто-то ждать, я даже не подумал.

– Ведь не просто же так он появился в самый неподходящий момент в том помещении! Думаю, он вообще считал, что уже все закончилось, а тут такое… Скорее всего, он работал на Клыка. И именно он должен был передать Клыку тот конверт от куратора. Значит, ты был на квартире и нашел его труп?

– Ну да.

– Сообщил куда-нибудь?

– Нет, не рискнул. Зачем мне лишний раз светиться?

– Вот это правильно. Самое лучшее сейчас – это анонимный звонок в РОВД, так мол и так, по такому-то адресу в ванной лежит труп. Идите, посмотрите.

– А может, ты по своим каналам заявишь? – поинтересовался я.

– Тоже вариант. Я могу сам позвонить и даже представиться в звании и по фамилии. А объяснить информацию могу тем, что получил ее от своего информатора. По закону, по служебной деятельности, я имею право не предавать огласке личность своего информатора. Типа мера предосторожности. Но все же первый вариант предпочтительнее.

– Так и сделаем.

– Что с конвертом? – спросил Андрей. – Он у тебя с собой?

– Да, в кармане.

– Доставай, посмотрим, что там такое.

– Уверен? – на всякий случай переспросил я.

– Ага, открывай.

Я аккуратно оторвал край желтого пергамента. Наружу выпала свернутая вчетверо тонкая бумага, на которой имелся точный план Чернобыльской АЭС с обозначениями.

– Вот черт, вы это видите? – прохрипел я, подняв взгляд на своих спутников…

Глава 5. Теоретически подтверждено

Мы внимательно смотрели на план.

Лист, формата, близкого к современному А3 был выполнен из какой-то хитрой бумаги и аккуратно сложен в четыре раза. На нем были отчетливо изображены все четыре энергоблока ЧАЭС, со странными отметками на английском языке. Но даже на первый взгляд было ясно – они собирались серьезно поменять планы относительно уже известной нам информации. Если изначально их целью с высокой долей вероятности был только четвертый реактор, то теперь обозначения в виде жирного черного крестика стояли еще и на втором.

– Вот суки! – сквозь зубы процедил Андрей, затем уточнил: – Я правильно понимаю, они хотят саботировать еще и второй блок? Как будто аварии с четвертым было недостаточно!

– Почему было? – в недоумении спросил Григорий. – Будет!

– Ну, то есть будет, – отмахнулся Курсант, не акцентируя на этом внимания. – Уже голова кругом идет всех этих событий. Я заикаться скоро начну.

– Раз Клык не получил этот конверт, значит, он не знает об изменениях, которые принял куратор или кураторы, – продолжил я. – Следовательно, он будет придерживаться старого плана.

– Не факт, – возразил Андрей. – Что ему мешает импровизировать или вообще все бросить и сбежать?

– Если бы он хотел сбежать, сделал бы это в первый же день. Да и куда ему убегать? Клыку и тут неплохо живется, учитывая, что возможно, он имеет какую-то должность в комитете. В этот четверг он явился к Донченко, выведал информацию относительно произошедшего на станции, а затем задушил его. Это говорит о том, что бросать работу на полпути он точно не намерен.

– Ты прав. Кстати… А чем именно он задушил инженера? – вдруг спросил Петров. – Удавкой?

– Леской, – вздрогнув, произнес я. – На которой заглушка для ванны цепляется. А это важно?

– Скорее, оригинально! – хмыкнул капитан. – Ладно, это не имеет никакого значения.

– Важно понять, какой изначальный план был у Клыка, – заметил Гриша.

Курсант посмотрел на меня выразительным взглядом – изначальный план, пусть и приблизительно, без деталей, мы оба и так знали. Но сейчас рядом был его отец и поэтому говорить открыто мы не могли, приходилось обдумывать каждое слово, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего. Для Григория сын оставался сыном, а учитывая профессиональную деятельность журналиста, тот случайно мог услышать то, что не предназначалось для его ушей.

– Григорий, то расследование, что ты проводил… – поинтересовался я. – Ну по радиационным авариям на территории СССР. Какое из них было самое серьезное? И самое странное.

– Ну… – задумался журналист. – Наверное, Кыштымская авария пятьдесят седьмого года. Тогда рванула одна из емкостей с ядерными отходами. Как итог – значительно была загрязнена территория, хотя сам химкомбинат «Маяк» почти не пострадал. А странным там было то, что буквально через несколько часов после аварии непонятно откуда появились люди в черных, защитных одеждах, с черными противогазами на головах. В руках у них были неизвестные приборы, которыми они в течение нескольких часов проводили какие-то замеры, а затем, словно испарились. Фотографии, подтверждающие этот факт, тоже имеются. Точнее, имелись. Архив, в котором я их нашел, неожиданно сгорел спустя несколько недель после моего посещения. Там было несколько записок ликвидаторов-очевидцев.

– Любопытная информация. Этими людьми могли быть кто угодно. Выходит, уже тогда воздействие радиации на окружающую среду кто-то изучал? Только огласке это, само собой, придавать не стали, так? Со временем это постепенно забылось, ведь почти тридцать лет почти прошло.

– Ну да. Чтобы узнать даже крупицы информации, мне пришлось проделать тьму работы. На это ушло почти полгода, но все равно узнать удалось немногое. Однако точно известно, что это была одна из первых крупнейших радиационных аварий в Союзе и до нее понятия не имели, что такое радиация, и как она воздействует на живые организмы. И есть у меня очень серьезное подозрение, что эти аварии провоцировались намеренно. Ну, чтобы посмотреть – что будет!

У меня в голове шел сложный мыслительный процесс. Во время Чернобыльской аварии тоже толком не знали, как оказывать первую помощь при лучевой болезни и вообще, как ее эффективно лечить. Значит, кто бы ни изучал эти аварии, в медицину это не пошло. Конечно, сложно предположить, что на территории СССР действовала некая иностранная спецгруппа, которая присутствовала непосредственно на местах аварий, собирала данные и затем исчезала. Попахивает мистикой. Если бы такая группа существовала, ее бы вычислило КГБ…

В принципе, Гриша лишь подтвердил то, что я и так знал. Правда, о неизвестных людях, в черных защитных одеждах я ничего не знал, но несложно сопоставить факты. Расспрашивать журналиста о том, как он вообще умудрился получить доступ к засекреченным архивам, я не собирался, но неожиданно тот сам завел об этом речь.

– Я вообще почему всем этим заинтересовался… У меня знакомый работал в одном из секретных архивов и попутно писал статьи про различные аварии на производстве, где имелось ядерное топливо. Дошел до аварии на ЛАЭС, что была в Ленинграде в семьдесят пятом году. Он настолько увлекся, что утратил бдительность. Даже с кем-то консультировался на этот счет, и не единожды. Так вот, когда он почти закончил, неожиданно пришли серьезные люди из КГБ и арестовали его. Попутно изъяли все материалы. Его обвинили якобы в пособничестве иностранным спецслужбам и измене родине. На него завели целое дело, но в итоге до расследования не дошло – тот неожиданно повесился у себя в камере. Или ему «помогли» повеситься. Позднее, в восемьдесят четвертом году я случайно встретил его супругу. Так вот она мне и пожаловалась, что одной тяжело после смерти мужа. Обвиняла и его самого за самонадеянность и глупость, обвиняла комитет госбезопасности, да и всю страну в целом. В общем, за разговорами пригласила меня на чай, а пока рассказывала, заодно показала коробок с наработками, который чекисты не нашли по чистой случайности – семилетний сын знакомого накидал в коробок старых газет и журналов. Он чудом не привлек к себе внимания просто потому, что сам был разрисован зайчиками и машинками. По ее словам, она вообще его случайно нашла, но выбросить не решилась. В общем, так оно и получилось. Она отдала его мне, и позднее я там много любопытного нашел. И тот блокнот, что ты нашел в поезде – тоже оттуда.

– А зачем ты мне его подкинул?

– Сам не знаю, – признался Григорий. – Интуитивно получилось.

– Ну а дальше-то что было? – спросил Андрей.

– Я начал узнавать, спрашивать. Рыться в архивах, проверять. Пришлось поездить по Союзу, долго и много беседовать с нужными людьми. Было непросто, но это того стоило. Везде имелись следы, которые и выводили на тот или иной факт. Я так думаю, люди из комитета тоже что-то пронюхали, вот и обрубали концы. По моим подсчетам сгорело несколько архивов.