Курсант. Назад в СССР 10

– Опять дядькаешь?

– Тогда выключи «батю», сам же говорил, что мы друзья.

Я аккуратно выдохнул.

– Друзья, – я кивнул. – Только, Олежка, трупы смотреть – это не журналы читать. Там и пахнет, и кровь рекой бывает. Или вовсе все сгнило и опарыши.

– Пф-ф, – скривил губы Олег. – Ты разве забыл, что я будущий хирург? Это почти как мент, только милиционер стреляет, а хирург режет. И у каждого из них есть свое маленькое кладбище…

– Не мели ерунды!

– Да? А сколько человек ты убил?

– Какая разница? И вообще, это были не совсем люди…

– С правовой и биологической точки зрения – самые настоящие люди. Просто их позиция не вписывалась в рамки общегосударственной.

В комнате, а вернее, в прихожей целую секунду звенела тишина.

– А ты не охренел? Будешь еще убийц защищать? Всех, кого я отправил на тот свет – заслужили индивидуальный котел в аду.

В ушах у меня стучала кровь, и, наверное, мой собеседник что-то такое заметил.

– Да не защищаю я… – примирительно проговорил парень. – Просто хочу доказать, что я справлюсь. Не пойму, почему ты считаешь меня слабаком?

– Не считаю, просто то, что ты увидишь, тебе может не понравиться.

– Посмотрим, – хмыкнул Олег. – Не понравится, снова на журнальчики перейду. Или детективы читать буду. Вайнеров и Агату Кристи. Ну так что? Справишь мне корки?

– Я же сказал, что сделаю, – буркнул я.

– Заметано, – просиял Олег. – Вот номер телефона моих родителей. Обещай, что позвонишь, если у вас будет выезд.

– Есть у меня твой номер. Да и не будет у нас никакого выезда, – отмахнулся я. – Сплюнь! Накаркаешь!

– Ну, а вдруг, – канючил Олег. – Обещай позвонить и с собой взять.

– Лан, фиг с тобой, обещаю…

– Слово офицера?

– Чего?

– Даешь слово офицера? Ты же офицер.

– Не принято так говорить у нас, это белогвардейское выражение, – вскинул я на него брови, а про себя подумал, что слово «офицеры» в милиции используется с приставкой «товарищи», а без нее войдет в обиход чуть попозже, уже после развала Союза, когда «офицер» все-таки больше будет ассоциироваться с патриотизмом и песней Газманова, а не с белыми «недобитками». – Где ты таких выражений нахватался?

– Не знаю, – пожал плечами Олег… – я думал, ты так выражаешься.

– Пока нет…

– Что значит «пока», а что потом будет? – Олег уставился на меня пытливыми глазами.

Вот бляха! Такое ощущение, что он что-то знает… Или догадывается. Как такое может быть? Я изменил его жизнь, но его оперская сущность никуда не делась, а наоборот, лезет наружу, причем раньше времени… Совсем я запутался в этих играх с судьбой. Ладно… Дальше видно будет. По крайней мере, никакая Зверева его давно уже не бьет. И вырос он в благополучной сытой полной семье.

– Ничего не значит, – отмахнулся я. – Короче, пошли чай пить. Куда прешь в обутках, говнодавы скинь. Во-от, другое дело. Света, солнце, что у нас к чаю?

Из прихожей номера мы вошли в комнату, где Света, сидя на диванчике, точила коготочки.

– Здрасьти, – растянулся в улыбке Олег. – Я это… Вот, на побывку приехал.

– Да слышала я ваш разговор, – Света вскинула изящную бровь. – Эклеры будешь?

– Конечно!

– Руки помой, – проворчал я.

– Ай-й-й, – наморщил лоб Олег. – С тобой, как с папкой.

– Ты же хирург, а не тракторист, так и держи свой инструмент в чистоте, – хмыкнул я.

В дверь постучали.

– Кого там еще принесло? – продолжал я ворчать. – Не воскресенье, а день приемов какой-то. Открыто! Входите!

Дверь зловеще скрипнула, и на пороге выросла широкая фигура шефа в атласном халате. Лицо небритое, выходной же.

Его появление могло означать только одно…

– В лесу? – быстро поинтересовался я. – Привязанный и без головы?

– Привязанный, но голова на месте, – озадаченно проговорил Никита Егорович. – Ноги нет.

– Какой ещё ноги?

– Левой, – пожал плечами шеф.

– Япона-мама, – нахмурился я.

– Началось, – вздохнула Света.

– Ого! – воскликнул Олег. – Маньяк все-таки. Теперь ногу будем искать!

И засветился, что твоя гирлянда.

– Это еще кто? – зыркнул в сторону парня Горохов.

– Да никто, – отмахнулся я. – Родственник приблудился. Дальний.