Последний герой. Том 8
– Может, квартиру тогда, – сказал я.
– У нас собака, – добавил Шульгин.
– Можно и с собакой, – поспешно заверил риэлтор.
– Овчарка, восточноевропейская, – уточнил Коля, показывая руками: – вот такенный телёнок!
Чтобы уж точно не подумали на какого-нибудь ручного тойчика. Афанасий вытаращил глаза, замялся, почесал затылок.
– Ой, нет… С такой, пожалуй, хозяева не пустят, – озадаченно пробормотал он.
– Да ладно, Колян, – сказал я. – Фиг с ним, давай здесь перекантуемся. Что мы сейчас будем рыскать по объявлениям? Нам работать надо. Ну нет бассейна. Ну камин не работает. Ну баню топить надо. Что теперь?
– Ага, – буркнул Коля. – Ну и тёлки не придут.
– Не в тёлках счастье, – улыбнулся я.
– Ну да, – вздохнул он. – А в их количестве.
– Послушай, Афоня, – я положил руку на плечо мужичку, – давай-ка, раз уж оно всё так, подвинемся по цене.
– Ой, это ж не я цену ставлю, – всполошился тот. – Это хозяева, я только…
– Слышал я эту пластинку много раз, – перебил я. – Короче, наше предложение такое: в сутки будем платить…
Я обозначил ему свою цену. Тот снова замялся, будто его кто в туалет не пускал.
– Ну, не знаю… Мне надо позвонить хозяйке, посоветоваться…
– Ну так звони, – сказал я.
Мы с Шульгиным выжидающе уставились на него.
– Ладно, – махнул рукой риэлтор. – Хорошие вы люди, сразу видно. Уговорили. Хозяйку, думаю, тоже убедим. Только… плюс ещё залог пять тысяч надо будет заплатить. Вдруг что сломаете?
– Ну персонаж! Что тут можно сломать? – хмыкнул Шульгин. – И так давно все сломано. Камин забит, бассейн не работает.
– Ну, так положено, – развёл руками Афанасий. – И моя комиссия, как договаривались.
– А твоя комиссия тоже немножко пострадает, Афоня, – сказал я.
Мужичка окончательно перекосило. Видно было: падок он на деньги, очень. И вся эта его простота – обманка. Ботинки перешитые, одежда потёртая, приехал на велосипеде, а не на машине – всё это не от бедности, а от жадности. От крайней, патологической жадности.
Я отсчитал Лопарёву нужную сумму. Мы с Шульгиным заранее скинулись в общий котёл – нашли банкомат и сняли наличку, уже привыкли тут рассчитываться по старинке.
Предложение перевести на карту риэлтор сразу отмёл. Сказал, что у него приставы, все счета арестованы – алименты, мол, висят. Вот оно как… Алименты он не платит, а зарабатывает, судя по профилю, будь здоров. В сети у него целый каталог объявлений – и продажи, и аренда, и участки. Комиссии рубит, похоже, приличные.
– Вот жмот, – хмыкнул Коля, когда тот сел на велик и укатил. – Даже замок нормальный на велик не купит. Ржавой цепью прицепляет, какой-то обрывок нашёл.
– Да было бы что прицеплять, – сказал я. – Такой велик кому нужен?
– Ну, разве что на металл сдать, – хохотнул Шульгин.
Я глянул вокруг.
– Всё-таки не такой уж и плохой дом. Смотри, как здесь просторно. А дымоход можно самим прочистить, и камин будем топить. Шашлыки прямо в комнате жарить, в камине.
– Ого, классно ты придумал, Макс.
– В девяностые еще придумано, – усмехнулся я.
И задумался. В девяностых, как сейчас помню, пошла мода на камины. Их лепили везде, где только можно. Даже в обычных квартирах городских, лишь бы хоть какой угол под дымоход выгородить. Это считалось шиком – пусть квартира маленькая, халупа, зато барская, с камином. В каждой сауне, в каждом доме – обязательно камин. Хоть им и не пользовались, но стоял. Как символ достатка.
– Так, вообще-то я слышал, есть такая примета, – важно заявил Коля. – Надо животное первым в дом запустить. Тогда в нём будет хорошо житься.
– Ты что, здесь на всю жизнь остаться собрался? – засмеялся я. – Да и вообще-то по приметам туда кошку пускают, а не собаку.
– Ой, Макс, это всё мелочи, – отмахнулся Шульгин. – Какая разница? Вот у нас Мухтар есть, давай его и запустим.
Он открыл дверь машины, и Мухтар деловито выскочил наружу, будто это мы у него на подхвате, а не наоборот.
– Пошли, пошли, пошли! – подзывал его Коля. – Хороший Мухтар, хороший…
Но пёс в дом не пошёл. Залез в будку, высунул морду и глухо бил хвостом по дереву.
– Фу! Она же грязная! Вылазь оттуда! – с досадой сказал Коля.
– Пёс хочет быть уличным, – улыбнулся я.
– Нет, ночью похолодает, – упрямо покачал головой Шульгин. – Пусть живёт в доме.
Тут Шульгин снова проявил недюжинное терпение – всё-таки выманил Мухтара из будки и затащил в дом. Тот осторожно обошёл комнаты, обнюхал каждый угол, потом улёгся у камина на потертом ковре, вздохнул и задремал.
– Умаялся, бедняга, – сказал Коля. – Хозяин-то пропал ещё когда, стресс у него.
– Ага, – кивнул я.
– Ну что, осталось закупить продуктов, – проговорил он. – Забьём холодильник пивом, мясом… Сегодня шашлычки сварганим.
– Это всё вечером, – сказал я. – А сейчас – работать. Надо найти этого Чучалина.
Впрочем, это Шульгина не расстроило.
– Какие планы? Где будем искать? – тут же спросил Коля.
Я глянул в его воодушевлённые глаза и подумал, что даже в последнее время в Новознаменске за ним такого не замечал. Гены берут своё…
– Сгоняем в судебно-медицинскую экспертизу, в местное Бюро СМЭ, – предложил я. – Поспрошаем результаты вскрытия. Что-то меня тревожат эти отрубленные ручонки.
– А что они тебя тревожат? – удивился Шульгин.
– Убийство ради убийства – одно. А когда ещё и руки отрубили – это уже почерк маньяка.
– Чучалин у нас в маньяки, что ли, переквалифицировался?
– Не знаю, – сказал я. – Но что-то тут, Коля, не стыкуется. Не бьётся.
– Ну, тебе виднее, Макс, – кивнул он, быстро соглашаясь.
* * *Афанасий Петрович бодро крутил педали старого велосипеда советской марки «Урал». Настроение у него было наипрекраснейшее, только что сдал дом, а еще впереди маячила жирная сделка, покупка квартиры, а значит, и комиссия приличная.
Он подъехал к нужному многоэтажному дому, поставил велосипед у подъезда, поправил кепку и, насвистывая себе под нос, поднялся на этаж. Открыл дверь ключом, который передал ему собственник, набрал номер на телефоне.
– Алло, да, это я, – сказал он в трубку. – Я жду вас на адресе. А, вы уже здесь? Ну заходите!
Он пошёл к двери, чтобы открыть, но та вдруг сама распахнулась.
– Ой! – вздрогнул Афанасий Петрович и отпрянул. – Ой, вы меня напугали!
Вошёл мужчина в тёмной куртке и толстовке под ней, с надвинутым на голову глубоким капюшоном. На лице – трикотажная маска чёрного цвета, какие носят те, кто боится вирусов, и видны только глаза, темные, внимательные, холодные.
– А почему вы в маске? – поинтересовался риэлтор, больше из вежливости. – Меня Афанасий Петрович зовут, мы с вами общались по телефону.
– Нездоровится мне, – прохрипел мужик. – Чтобы вас не заражать.
– А, ну всё ясненько… – кивнул Афанасий. – У вас как, кстати, покупка-то планируется? Мы так и не обсудили, наличные деньги или ипотека?
– Наличка, – буркнул мужик.
При этом ответе у риэлтора в глазах вспыхнул алчный огонёк.
– Замечательно! – засуетился он. – Вот смотрите, вот эта комнатка, она кажется небольшой, но если всё переставить, убрать вот этот шкаф, а сюда сделать перегородочку, будет просто идеально…
– Разберёмся, – глухо сказал мужчина. – Показывайте дальше.
– Ну вот, кухонька, – оживился Афанасий. – Тут, конечно, сантехнику подправить надо, но квартирка вообще прекрасная, и район хороший, и смотрите, какой вид из окна!
– Какой вид из окна? – нахмурился клиент, подошёл ближе, глянул наружу. – Соседний дом – это, по-вашему, вид из окна?
– Ну, знаете, не свалка, не пустыри – это уже хорошо, – пел соловьём риэлтор, стараясь сгладить неловкость. – И всё-таки дом соседний очень приличный, с красивыми балконами.
– Красивый вид, м-да… – скептически хмыкнул мужик. – Ну ясно…
Он стал ходить по квартире и присматриваться повнимательнее.
– А это что тут, в углу? – ткнул пальцем. – Плесень чернеет.
– Да нет, это старое! – замахал руками Афанасий. – Засохло уже, просто почистить, подмазать, убрать. Просто дожди прошли недавно.
– А, – протянул клиент. – Просто дожди прошли, да? А потом она расцветёт буйным цветом, когда сырость вернётся? Об этом вы не предупреждали.
– Ой, ну что вы, такие мелочи! – засуетился риэлтор. – Это всё ерунда, в любом доме найдётся…
– А это что? – перебил его мужик, резко повернувшись к кухне.
По кафелю, у плиты, пробежал таракан.
– Вот, Стасик бежит, да? – усмехнулся клиент.
– Кто? – Афанасий сделал вид, что не понял, хотя глаза сами зацепились за тёмное пятнышко, исчезнувшее под плинтусом.
– Вы что, слепой? – холодно бросил мужчина. – Это был таракан.
Шестиногий уже успел скрыться, оставив после себя неловкую тишину, от которой риэлтору стало не по себе. Он не мог понять, чем его так пугает этот странный клиент.
– С тараканами квартира, получается…
И сказал это мрачно и ровно, глядя то в окно, то на пол.
– Ну не может быть… скажете тоже – с тараканами, – пробормотал Лопарёв, пытаясь вернуть голосу уверенность. – Жучок какой-то, быть может. Дом чистый, квартира хорошая…
– Да что ты мне заливаешь? – холодно бросил клиент.
Он втянул воздух ноздрями, нахмурился.
– Канализацией воняет.
– Да нет… – замялся риэлтор, – здесь просто никто не жил, воздух застоялся, вот и кажется…
И вдруг – хрясь!
Афанасий Петрович даже не понял, что произошло. Мужик резко, без лишних слов, вытащил нож – блеснуло лезвие – и вонзил ему в живот. Повернул медленно, с всхлипом.
Лопарёв вытаращил глаза. Воздух со свистом вырвался из его груди. Он хотел что-то сказать, но губы лишь дрогнули. Последней его мыслью было: «А денежки-то я не успел спрятать…»
Деньги, полученные от тех двух парней, которым он сдал дом, лежали в кармане. «Сейчас заберёт, гад. Денежки мои…» – беспомощно думал риэлтор.
Он осел на пол, захрипел, заливая старый линолеум тёмной кровью. Он ещё дышал, когда мужчина наклонился над ним.
– Всё ты врёшь, – сказал тот тихо и точным движением перерезал ему горло.
Кровь брызнула, пропитала рубашку, растекаясь под телом. Затем убийца провёл ножом по лбу убитого – сверху вниз, потом поперёк. Получился крест.
Красная черта на лбу жадного риэлтора будто жила, будто пульсировала и сочилась кровью. Убийца вытер нож о потертую куртку Афанасия, обшарил карманы, достал сложенные купюры.
Он был в кожаных перчатках – чёрных, как и его маска.
Но деньги он не забрал. Просто рассыпал их на груди мертвеца, будто в насмешку, завершая какой-то ритуал. Постоял над телом, разглядывая его и больше ничего не говоря. Потом тихо пробормотал что-то себе под нос – коротко, глухо.
Развернулся, вышел в проём не притворив дверь.
Она осталась распахнута настежь, будто убийца хотел, чтобы весь мир узнал о его деянии.
Глава 4
Мы подъехали к местному бюро СМЭ. Название – громкое: «Городское бюро судебно-медицинской экспертизы». Но, как оказалось, отдельного здания для него не было – штатный судмедэксперт обитал прямо в морге, в одном из кабинетов.
Тут же, у входа, мы стали свидетелями небольшой сцены: выдавали тело для захоронения. Родственники стояли и чем-то возмущались. Кто-то громко спорил с персоналом. Из обрывков разговора стало ясно: с них вытребовали кучу денег за какие-то «дополнительные услуги» – обработку, оформление, санитарную подготовку, да ещё и «ускоренную выдачу».
– Мы просили вчера тело выдать, – возмущалась пожилая женщина. – Нам же сказали – платите, тогда сегодня получите. Мы не заплатили – и теперь день потеряли!
– Гляди-ка. Бардак тут у них, – сказал Шульгин тихо, наблюдая со стороны. – Коррупция. Надо будет Круглову жирно намекнуть, что у них тут творится в похоронном бизнесе.
Мы вошли внутрь. Узкий коридор, пара кабинетов с табличками «Судебно-медицинский эксперт», и дальше – секционная. Дверь в секционную приоткрыта: внутри стол, металлические тележки. Всё старое, кафель потёртый, но главное, что чисто. Пахло хлоркой, той самой, которая вечно щиплет глаза. Вернее, сейчас модно говорить – дезраствор, хлорамин, или как там по новым инструкциям. И поверх этого – лёгкий, но узнаваемый трупный душок. Судмедэксперты работали прямо здесь, в том же помещении, где хранили и вскрывали тела.
Судмедэкспертов оказалось двое, как оказалось потом, муж и жена. Тот самый мужчина в спортивном костюме, который выезжал на место происшествия, где сгорел «Рено Логан», и женщина средних лет. В этот раз эксперт был не в спортивке, а в выцветшем медицинском костюме, но тоже видавшем виды.
Он встретил нас с ходу, без приветствий:
– Когда хотите забрать тело? Назовите фамилию покойного.
Я показал ему удостоверение. Видно было, что он нас не узнал – на месте происшествия не запомнил. Местных ментов он, конечно, знал всех по именам, но на нас смотрел настороженно. Я раскрыл корочки, но так, что надписи только мелькнули, назвал фамилию и звание. Откуда именно мы – не сказал. Намеренно. Пусть думает, что мы из областного главка. Так, если что, сговорчивее будет.
– Мы по неопознанному трупу, – сказал я. – Тому, что сгорел в машине.
– Да, конечно, – уже иначе кивнул он и повёл нас в кабинет.
Кабинет оказался небольшой – комната, заваленная бумагами, в углу стол с компьютером, рядом высокий шкаф, на подоконнике стоял человеческий череп.
– Настоящий? – поинтересовался Шульгин.
– Конечно, – ответил эксперт спокойно, как будто говорил о вазе с цветами.
– Давай сразу на «ты», – предложил я. – Меня Макс зовут, это Коля, – кивнул я на напарника.
– Пётр, – представился эксперт и протянул руку.
– Ну, рассказывай, Пётр, что накопал, – сказал я.
– Труп пока числится неопознанным, – вздохнул он. – Генетическую экспертизу ещё не провели. По всем признакам, конечно, это таксист Барабаш, но пока подтверждения нет.
Я кивнул. Формально всё сходилось, но в душе чувствовал – что-то не бьётся. Что-то в этой истории явно не стыковалось. Бывает, что чуйка бунтует, и объяснить это ничем не получается – пока в итоге не откроется что-то, о чём это самое внутреннее ощущение давно талдычит.
Пётр развёл руками и сказал, мол, странное дело, мужики, обугливание настолько сильное, что не знаю, будет ли вообще толк по результатам ДНК-экспертизы, её сейчас делают в области.
– В таких условиях так человек не обгорает, – продолжил он. – Понятно, машина легковая, там обивка, пластик, всё горючее, плюс, если даже учесть, что бак был полный, – допустим… Но ведь всё равно всё выглядит так, будто в крематории его жгли.
– Может, ещё какую-то горючку туда подбросили, – предположил я. – Ну там, пару канистрочек сверху.
– Было такое предположение, – сказал Пётр, – но по нему какой-то нездоровый движ начался, поэтому труп просили быстро взять в работу, срочно, все экспертизы тоже назначили в область: и химикам, и пожаротехникам. Меня заключение тоже быстро попросили выдать. А я с бухты-барахты не могу. Я созванивался в области с экспертами, переговорил, чтобы вписать их результаты в свое заключение. Вот как раз они и сказали, что следов горючего вещества, бензина там или солярки, не обнаружено.
– Ха! – воскликнул Шульгин. – Так если всё сгорело, какие там могут быть горючие вещества? На то они и горючие, чтобы сгорать.
– Нет, – заверил судмедэксперт. – При сгорании горючих веществ образуются продукты их распада, которые сохраняются в золе. С криминалистической точки зрения это – пожарный мусор, образцы которого были изъяты из разных мест, и нигде не обнаружены остаточные продукты их горения. Зато были обнаружены продукты горения жира. Жир может дать такую высокую температуру горения, и, скорее всего, это причина того, что тело так обуглилось.
– Ну понятно, – сказал Шульгин. – А предполагаемый потерпевший был немалых размеров, жира у него хватало.
– В том-то и странность, – сказал Пётр, нахмурившись. – Тут небольшая нестыковочка по химическому составу.
Мы оба озадаченно на него глянули, мол, какой уж там состав, ну покушать любил человек.
– Это не человеческий жир, – вдруг выдал судмед.
– Как это? – опешили мы с Колей. – И вы это можете определить?
– В данном случае мы имеем лишь косвенные признаки, – сказал судмедэксперт. – При термическом воздействии человеческие жировые ткани дают специфические продукты горения. У них выше содержание влаги и ниже доля насыщенных жирных кислот, чем у животных. Соответственно, спектр сгорания и состав остаточных соединений отличается. Продукты распада у человека более летучие, а у животного – наоборот, более устойчивые и тяжёлые. Поэтому при химическом анализе золы по структуре и спектру соединений можно определить, принадлежали ли они человеческим или животным тканям.
– То есть, – уточнил я, – получается, что в машине был не полный человек, а его обложили, ну… например, свиным салом?
– Ну, типа того, – кивнул Пётр. – Но опять же, это лишь версия. Дать категоричный вывод в таком ключе мы не можем, пока экспертиза в области не завершена.
Пример мною был взят не из воздуха, и Коля мою мысль быстро подхватил.
– Так это! Точняк! – воскликнул Шульгин. – Мы же нашли кусок сала недалеко от места происшествия. Ещё гадали, зачем он там валяется.
Дело становилось всё более запутанным.
– Ладно, – сказал я, – спасибо, Пётр. Если что узнаешь – позвони. Мы в долгу не останемся. С нас презент.
– С сотрудников презенты не берём, – улыбнулся Пётр.
– А с кого берёте? – усмехнулся я в ответ.
– Нет уж, у нас всё прозрачно, всё честно.
– Ну-ну, – сказал я, – вот у входа видел сцену. Недоразумение по оплате услуг морга.
– А! Это не ко мне, – отмахнулся Пётр. – Я просто судебно-медицинский эксперт. У нас тут всем заправляет Быков.
– Мэр? – уточнил я.
– Он самый, – кивнул Пётр. – Говорят, крематорий собрался строить. Люди возмущаются, жалобы писали, даже пикеты устраивали, но… земля уже выделена, подрядчики обозначены.
– Крематорий? – нахмурился я. – Зачем в вашем маленьком городе крематорий?
– Ну, знаешь ли, Максим, – сказал судмедэксперт, – люди всегда умирали и всегда будут умирать. А у нас в области крематория нет – этот будет единственный. Думаю, поток клиентов будет не только из Камнегорска.
– Понятно, – сказал я. – Ладно, спасибо ещё раз.
Мы попрощались и вышли из морга.
* * *– Ну что, думаешь, Макс? – спросил Шульгин, задумчиво потирая лоб. – Вообще ничего не понимаю. На хрена кому-то надо обкладывать салом Барабаша – он же и так бы сгорел? Как-то… замысловато.
– Да, задачка, – поддакнул я, сводя брови. – Слушай, а если это вообще не Барабаш?
– В смысле? – переспросил Колян.
– А если в машине не Барабаш сгорел, а кто-то подстроил, чтобы выглядело, как будто он. Ну и напихали туда жирка, типа, мужик жирный, как Барабаш должен был быть – горел, как свеча, расплавился. И заодно чтобы ДНК-экспертизу сделать невозможной.
– Хм… – Колян помолчал, обдумывая. – Звучит логично. Хотя всё равно неясно. Если не Барабаш, то кто? И зачем такие сложности? А главное, кому? Чучалину?
Он договорил и картинно пожал плечами.
– Найдём Чучалина – и узнаем, – сказал я.
В этот момент зазвонил мой мобильник. Незнакомый номер. Я взял трубку.
– Алло? – прозвучал голос.
– Здравствуйте, – сказал собеседник. – Это из полиции. Вас беспокоит ОМВД России по городу Камнегорску.
* * *Мы подъехали к отделу полиции и направились прямиком к начальнику.
– Здравствуйте, – сказал я, когда мы с Шульгиным вошли в приёмную. Я кивнул на дверь с табличкой: «Начальник подполковник полиции Круглов О.Д.»
Секретарша подняла на нас глаза поверх очков.
– А вы кто? Вы записывались? – спросила она, не признав в нас сотрудников.
Я достал удостоверение, показал.
– Секундочку, сейчас я узнаю, свободен ли Олег Дмитриевич… – начала она, поднимаясь из-за стола.
– Не трудитесь, – осадил я её. – Сами узнаем, свободен ли он.
Я подошёл к двери с табличкой, постучал и открыл. Там оказался небольшой тамбур и вторая дверь.
– Постойте, я должна спросить! – послышался сзади голос секретарши, но мы проигнорировали её возглас.
«Не к министру ведь идём, а к руководителю местного разлива», – подумал я. – «Разберёмся сами».
Круглов сидел за своим столом. Кабинет оказался просторным – и на фоне облезлых коридоров ОВД выглядел почти вызывающе. Стены в светло-бежевых тонах, на полу – паркет, блестящий, как после недавней полировки. На окнах тяжелые дорогие шторы. За спиной начальника висела аккуратно оформленная доска с гербом и флагом, рядом – огромный плоский телевизор. Мебель явно не по ведомственным ценам: массивный стол из тёмного дерева, кожаное кресло, мягкий диван у стены. На полке сувениры, награды, не удивлюсь, если в шкафчике окажутся несколько бутылок коллекционного коньяка в футлярах.
От кабинета веяло деньгами и свежим ремонтом. Таким, который в провинциальном куцем отделе явно не делается по смете. Всё дорого, аккуратно, по-столичному вылизано. Контраст был таким, что становилось ясно: в этом отделе жизнь делится на два мира – кабинет начальника и всё остальное.
– Здравия желаю, Олег Дмитриевич, – сказал я и сделал несколько шагов вперёд, пока не подошёл к его столу. – Ну, неплохое у вас рабочее место.
Круглов нахмурился.
– Опять вы?
– Опять мы, – кивнул я. – А вы нас почему-то видеть не рады.
– Потому что вы всё время лезете не в свои дела, – пробурчал подполковник.
Коля уже раскрыл рот, я по глазам видел – сейчас скажет что-то такое, что точно не понравится местному начальнику. Но я мягко осадил его взглядом – подожди, мол, не сейчас.
– Нет тут своих и не своих дел, – сказал я спокойно. – Преступления – это общее дело.
– Вы здесь ищете Чучалина, – резко ответил Круглов. – Вот и ищите.
– Что ж, Олег Дмитриевич, – сказал я, – а у тебя, между прочим, в городе серия убийств нарисовалась. А ты сидишь и в ус не дуешь.
– Какая ещё серия убийств? – насторожился подполковник.
– Мне только что звонил твой сотрудник из уголовного розыска, – сказал я. – Спрашивал про Лопарёва Афанасия Петровича, которого сегодня убили.
– Я в курсе, – буркнул Круглов. – И что? Я даже выезжал на место преступления, как руководитель. Только вот каким боком вы туда привязаны?
– Это риелтор, – сказал я. – Мы через него снимали дом. Наши телефоны сохранились у него в списке контактов. Вот нам и позвонили. Задавали вопросы – кто мы, зачем с ним созванивались и какие дела у нас с потерпевшим были.
– Убийство Лопарёва у меня на контроле, – ответил Круглов ровно. – Думаю, по дежурным суткам раскроем. Силы брошены. Вам-то какое дело?
– Такое, – спокойно сказал я. – Во-первых, вряд ли вы раскроете «по дежурным суткам», потому что это не бытовуха. Это спланированное убийство. И второе – мы считаем, что труп в «Рено-Логане» и Лопарёв – дело рук одного и того же человека. Возможно, маньяка, возможно, одержимого.
Круглов хмыкнул, глаза сузились.
– С чего вы это взяли? – спросил он холодно. – Это два разных убийства, ничем не связанные. Лопарёва, возможно, убил какой-нибудь народный мститель или обиженный: риелтор был хитрый, много кого обманул с недвижимостью. У нас есть подозреваемые, думаю, сегодня получим признания.
– А то, что у Лопарёва на лбу вырезан крест? – сказал я. – Это тебя не смущает?
– Да ну, скажете тоже – крест, – отмахнулся Круглов. – Не крест, просто черточку нацарапали. Видно в ходе борьбы зацепил.
Шульгин не сдержался и вмешался:
– Наша версия такая: предположительно, Чучалин и есть убийца. Убивает по религиозным мотивам – наказывает людей за грехи.
Круглов фыркнул, и в его голосе прозвучал явный сарказм:
– Что за бред? Религиозный мотив, да ещё маньяк-каратель… Сколько фантазий у вас.
Я смотрел на подполковника ровно, не отводя взгляда. Но Круглов был непробиваем в своем тупом упрямстве, и было ясно, что мы ничего с ним не добьемся.
– Да ты дослушай, – перебил его Коля. – Мы навели справки: Чучалин вдруг обратился в веру, стал не то, что проповедовать, он высказывал какие-то идеи – что люди грешны, что всё надо исправлять. И после этого – бац – у нас труп Барабаша.
Круглов скривил рот:
– И что? Какая тут связь? Мотивы обычные: не заплатил таксисту, ограбление… – он покачал головой. – Что там ещё?
Коля замялся. Он не мог, да и я не стал озвучивать, что мы видели в квартире Барабаша те кадры и ролики, которые лучше бы не всплывали. Мы были там неофициально.
Я добавил:
– Наша версия такая: Чучалин мог убивать по мотивам наказания за грехи. В писании, как известно, есть семь смертных грехов. За какой из них убит Барабаш – не знаем. Но, скажем, риелтор мог пострадать за алчность – это один из тех грехов. Вот где может быть связь.