Последний герой. Том 8
Круглов засмеялся коротко и натянуто:
– Серийность? Вы что, хотите сказать, у нас тут Чикаго тридцатых? – усмехнулся он. – Да, убийства случаются, но не так, чтобы строить из этого серию.
– Но оба случая странные, – настаивал я. – Это означает, что мотив неочевиден, а если мотив неясен и там, и там, – значит, искать связь надо.
– Мы и без вас разберёмся, – отрезал Круглов. – Вы тут своего Чучалина ищите.
– Олег Дмитриевич, ещё одно. Мы нарыли кое-что в похоронном бизнесе. В вашем городе творятся мутки: земли под захоронение, под крематорий – и с людей берут деньги за услуги, навязывают допуслуги… Это выглядит нездорово.
Круглов нахмурился, но не стал спорить вслух: он сжал губы и замолчал – видно было, что тема ему неприятна.
– Мы тут по нескольким объявлениям прозвонили, – сказал я. – И выяснилось, что все они ведут в одну и ту же фирму ритуальных услуг.
Круглов поднял бровь.
– Ну и что? – спросил он сухо. – Это же гражданско-правовые отношения. Какое мне до этого дело?
– Тут попахивает масштабной коррупцией, – настаивал я. – Фактически, монополия на ритуальные услуги. Завышенные цены, навязывание дополнительных «услуг», вымогательство с родственников. Вы ведь сами понимаете – некрасиво это выглядит.
Подполковник откинулся в кресле, сложил руки на столе и прищурился:
– Ты кто такой, чтоб мне морали читать? – усмехнулся он. – Вы кто, простые опера, да? Занимайтесь своими обязанностями и не лезьте в административные дела моего города. Я сам разберусь.
– Я лишь предупреждаю, – спокойно ответил я. – Если мы найдем конкретные доказательства признаков преступления в этой области – я как сотрудник полиции обязан буду оформить рапорт. Тогда вы его будете обязаны зарегистрировать и начать проверку.
Круглов помолчал, потом сжал губы. Я увидел, как на его виске выступила капелька пота. Он отмахнулся быстрым жестом.
– Разберёмся, – буркнул он. – У меня и так работы выше крыши. Если у вас всё, то свободны – не мешайте.
– Думаю, мы ещё увидимся, – коротко сказал я, и мы встали.
Подполковник проворчал что-то невнятное. Мы вышли из кабинета.
* * *Круглов вскочил с кресла, нервно прошелся по кабинету взад-вперед, достал мобильный, набрал номер и, прислонив аппарат к уху, проговорил тихо:
– Алло, алло. Это я. Надо встретиться, срочно. Нет, не по телефону. Да, на нашем месте. Ага, скоро буду.
Ресторан Камнегорска под названием «Олимп» – пафосное заведение со старомодной лепниной, расшитыми шторами и позолоченными рамами – в этот дневной час был пуст. Только в вип-комнате, с отдельным входом и за дверью с затемнённым стеклом, сидели двое: подполковник полиции Круглов и мэр города, Лев Сергеевич Быков.
– Короче, Лёва, – начал Круглов, – ты был прав. Эти двое копают под нас.
– Ну а что я тебе говорил? – хмыкнул Быков, разливая коньяк по бокалам.
Он нажал на кнопку вызова. Через несколько секунд дверь приоткрылась, показалась голова официантки.
– Жанночка, что ж такое? – крикнул мэр нарочито раздражённо. – Где горячее?
– Сейчас будет, Лев Сергеевич, – ответила девушка. – Шеф-повар лично готовит для вас.
– Давай шустрее, – буркнул он, морщась.
– Да, конечно, – официантка быстро исчезла за дверью.
Быков обернулся к собеседнику:
– Ну а что я тебе говорил? Засланные казачки.
– Да не, Лёва, – возразил Круглов. – Они, вроде как, по своим делам прибыли, но при этом схему нашу спалили.
– Опытные, паразиты, – процедил мэр, делая глоток коньяка. – Что именно спалили? У нас всё шито-крыто, Дмитрич, комар носа не подточит. В области всё замаслено. Со стороны ментов – ха-ха! – ты меня прикрываешь.
Круглов хмуро кивнул.
– Идеальный проект у нас, Олежа, – мечтательно проговорил Быков. – Есть где развернуться.
– Ну… – пожал плечами начальник полиции. – Это всего лишь контроль над муниципальными ритуальными услугами, контракты, подряды. Развернуться-то особо сильно и негде.
– Негде? – усмехнулся Быков. – А ты, Олежа, просто не видишь масштаба. Ты плохо живёшь, что ли, Олежа? Вон какой у тебя кабинет отгрохан, дом строишь, машину новую купил. И не какую-нибудь китайскую туфту, которая через год в цене на треть упадёт, а нормальную тачку. Тебе всё мало – но я тебе скажу, дальше будет больше. Мы всех конкурентов уже почти выдавили.
Он потянулся за бокалом, сделал глоток и продолжил, будто перечислял блок-схему:
– Через аффилированные фирмы будем оформлять контракты на организацию похорон, обслуживание могил, вывоз, кремацию. А всю грязную работу будут делать субподрядчики – мелкие предприниматели, которые за копейки на нас будут пахать.
– Опасно всё это, Лёва, опасно, – сдержанно проговорил Круглов, глядя в бокал.
– Да ни хрена тут опасного нет, – отмахнулся Быков. – Ты же мент, понимаешь… прибыль выводится через цепочку подконтрольных юрлиц, а часть вообще наликом, не отследишь.
Круглов ещё раз хмыкнул, но не отпускал темы:
– Давление на родственников умерших – вот эта вся байда… покупка обязательных услуг, навязывание дорогих комплексов. Это нам боком выйдет. Пожалуются.
– Да кто будет жаловаться? – самодовольно продолжил Быков. – Напишет пара-тройка человек в прокуратуру – так с Женькой у нас там договорённость, всё решено. Эти жалобы – разовая история. Похоронил и забыл. Надо кому заморачиваться?
Он понизил голос, как будто делился завершающим, убойным аргументом:
– Они нам жалобу – а мы им затянем вскрытие, выдачу тела, ещё там накрутим кучу всего. Тем более, сейчас уже вопрос с землёй под крематорий решён. Я подписал распоряжение о выделении муниципальной земли. Всё через конкурс, конечно, но это ж на бумаге. А через доверенных лиц – скоро мы всё подомнём под себя. Некогда сомневаться, Олежа.
Круглов молча посмотрел на мэра, в глазах подполковника мелькнула тревога, потом он сделал ещё один глоток и, не повышая голоса, ответил:
– Хорошо. Как скажешь.
– Ты, главное, обеспечивай мне так называемую информационную гигиену, чтоб заявы в ход не пускали и наружу не всплывало, – хохотнул мэр. – А я уж тут через своё всё порешаю. Мы уже даже выиграли тендер на программу так называемой модернизации ритуальной инфраструктуры и комплексного обслуживания захоронений для всей области. Представляешь, со всей области к нам будут привозить клиентов в крематорий.
Мэр постучал пальцем по бокалу и мечтательно причмокнул толстыми губами.
– Фирма-победитель – левая, конечно, но она наша. Пакет через доверенных лиц оформлен, принадлежит моей жене. Так что отгрохаем крематорий – и развернёмся по полной. Не бзди, Олежа, – добавил он наставительно. – Всё будет тип-топ. Только вот с этими оперками порешай вопрос, как я тебе говорил.
Круглов пожал плечами, задумался.
– Ну не убивать же их, – пробормотал он.
Мэр усмехнулся, лицо его прояснилось, глаза холодно сыграли:
– Слушай, Олежа, – хмыкнул он, – ну на кону такие бабки, такие инвестиции крутятся. А почему нет? Почему надо пасовать перед решительными мерами, скажи мне?
– Ты что? – нахмурился Круглов. – Я – мент.
– Ха, мент, – снисходительно отмахнулся Быков. – Ты не мент, Олежа, ты инвестор и бизнесмен теперь. В бизнесе, сам понимаешь, либо ты, либо тебя.
В этот момент дверь распахнулась, и вошла официантка с подносом.
– О, Жанночка, – одобрительно протянул мэр, потирая ладони. – Горячее подоспело.
Девушка выставляла блюда на стол, а мэр звонко шлепнул ее пониже спины. Официантка держала лицо, делая вид, что всё в порядке и, может быть, ей даже нравится.
* * *Мы зашли в зоомагазин и купили Мухтару ошейник с поводком – толстая чёрная кожа, прочный карабин. Самый дорогой выбрали. Шульгин настаивал: собака теперь почти домашняя, ее надо выгуливать, причём в красивой амуниции. Я посматривал на покупку с сомнением – мол, можно было бы и просто так во двор пса выпустить, пусть себе бегает и без ошейника, но Коля был непреклонен. Мы расплатились и вышли из магазина.
– Куда теперь? – спросил он, когда мы отъехали.
– Помнишь то самое место в лесополосе, – ответил я. – Тот кусок сала, что мы нашли – он явно оказался не случайным.
– Ага, – кивнул Коля. – Там ещё были автомобильные следы. Далековато от сгоревшей тачки, да, но это может быть след машины, на которой приезжал преступник.
Мы оба посмотрели в сторону трассы. Местные это тогда в протокол осмотра не хотели вносить – далеко, мол, от эпицентра событий. А мне как раз это и не давало покоя: раз есть следы – надо съездить и обойти место, обыскать каждый сантиметр.
– Надо смотаться туда, – сказал я. – Если что найдём, заставим местных сделать дополнительный осмотр. У нас-то нет полномочий протоколировать, но указать мы можем.
– Угу, – подтвердил Шульгин. – Жаль, что не можем сами оформить, так бы всё чисто сделали, но… хоть надавим. Эх, всему их учить надо, этих местных.
Порадовавшись в душе насчет того, каким опытным стал ощущать себя Коля, я развернул машину и поехал за город. Вдруг Николай заговорил:
– Слушай, Макс, давай Мухтарку с собой возьмём – выгуляем его. Чего он целыми днями дома сидит? Ему в туалет пора, да и нам лишняя пара глаз не повредит.
– Ой, вот сейчас будем нянькаться, – проворчал я. – В туалет, покормить… Сейчас мы смотаемся быстренько, проверим всё – и вернёмся домой, выгуляешь его.
– Да нет, быстренько не получится, – возразил Шульгин. – Ты же сам понимаешь, там лес, территория большая. Вот сколько именно ты захочешь осмотреть? То-то. Давай с собой его возьмём.
– Ладно, – сказал я.
Мы заехали домой, открыли дверь. Мухтар уже ждал нас у порога – слышал шум машины.
– Умный, умный пёс, – сказал Коля. – Я же говорил. Смотри, как ждёт.
Пёс встал на задние лапы, передними упёрся Шульгину в грудь. А потом потянулся и лизнул его.
– Ой, фу! Ты чё делаешь? – отстранился Коля. – Зачем целоваться? Ты же мужик – и я мужик!
Николай хохотал, вытирая нос. Трепал Мухтара по загривку.
Он побрякал поводком и ошейником. Мухтар завилял хвостом ещё сильнее и выразил свою радость и одобрение:
– Гав-гав-гав!
Завидев поводок, пёс явно понял, что предстоит прогулка. Шульгин нацепил на него ошейник, пристегнул ремень и вывел на улицу. Мы сели втроем в машину и поехали.
На том самом месте было пусто – сгоревшую машину, конечно, уже убрали. Остались только осыпь пепла да выжженная трава, черное пятно под ногами.
– Гулять, – сказал Шульгин и отцепил Мухтара с поводка.
Тот выскочил, первым делом пометил пару кустов, понюхал несколько пней.
– Слушай, Коля, – сказал я, – а ведь тут погиб его хозяин. Может, зря мы его взяли? Вдруг он поймёт… почувствует.
– Ой, блин, точняк, – схватился за голову Коля. – Ну, тут всё так выгорело… думаю, он ничего не поймёт. Хотя у них чуйка – будь здоров.
Пёс насторожил уши, будто внимательно слушал нас и даже понимал, что мы говорим. Потом поводил носом по земле, обошёл место пожарища и вдруг направился в сторону.
– Эй, ты куда? – крикнул вдогонку Шульгин. – Смотри, не потеряйся!
Но Мухтар не слушал. Упорно шёл куда-то в сторону, низко держа морду и втягивая воздух ноздрями.
– Куда это он, Макс? – спросил Коля.
– Не знаю, по своим собачьим делам. Куда ещё, – ответил я.
Не до пса мне сейчас было, Коля его с собой потащил – пусть он и разбирается.
– Мухтар! Эй, ко мне! Ко мне, Мухтар! – кричал Шульгин. – Ты где там?
Но Мухтар не обращал на него внимания, затерялся среди кустов.
– Слышь, Макс, – сказал Коля, озираясь, – он это… убежал, что ли? Вот неблагодарная скотина!
В этот момент вдали раздался громкий лай.
– Твою маковку! – выругался Шульгин. – Что там происходит? Пойду проверю.
– Да пошли уже вместе, – сказал я, – а то ещё оба потеряетесь.
Мы пробирались через кусты, ветки хлестали по лицу. Тропы не было – будто нарочно пёс завёл нас в самую чащу. Наконец, вышли на небольшую полянку.
Мухтар урчал и яростно рыл лапами землю.
– Фу, блин, напугал! – выдохнул Шульгин с облегчением. – Ты что делаешь? В землекопы подался? Вкусное ищешь? Я же тебя звал! Почему не слушаешься? Плохой пёс, плохой! Вот прицеплю тебя сейчас на поводок…
Он шагнул к нему, гремя карабином.
– Погоди, – осадил я, всматриваясь под лапы псу. – Смотри!
Там, где копал Мухтар, дерн был срезан и заново постелен.
– Что? – Шульгин присмотрелся. – Ой, точно. Мухтар что-то нашёл.
Пёс, словно нас и не слыша, продолжал рыть, разгребая землю всё быстрее. И вдруг остановился, заскулил, сел, глядя вниз.
– Что там у тебя? – подошёл Коля, наклонился, глянул – и отпрянул.
А потом звучно выругался.
Из рыхлой земли торчала человеческая рука – пухлая, с посиневшими пальцами.
Глава 5
На месте происшествия уже вовсю работала местная опергруппа. Труп выкопали. Его осматривали судмедэксперт, следак из комитета и криминалист в придачу. Рядом роились опера, участковый и кое-какое местное начальство во главе с Кругловым.
– Колото-резаная, – сообщил судмед во всеуслышание, рассматривая рану, – в районе сердца один точный удар.
Мы с Шульгиным наблюдали за действиями со стороны. К нам подошёл Круглов.
– Да-а, – проговорил он. – Барабаш-то оказался не в машине, а в земле. Вот так сюрприз… Кто же тогда в машине?
– Это вы у нас спрашиваете? – ухмыльнулся я.
Круглов прищурился, а я продолжил:
– Кто-то недавно говорил, что без нас разберётся. А по факту вы даже прилегающую территорию должным образом не обследовали…
Подпол помолчал, а потом выдал:
– А что вы вообще здесь делали? – в его голосе прозвучала настороженность. – И как вы его, черт возьми, обнаружили?
– С собакой гуляли, – коротко сказал я, кивнув на привязанного к дереву Мухтара.
Пёс сидел чуть в стороне, тихо и грустно глядел на нас и на людей в форменной одежде.
– С собакой? – удивился подполковник. – Именно здесь? Откуда у вас собака?
– Дмитрич, не изображай простачка, – проговорил я с ехидцей. – Всё ты понимаешь и уже догадался, что мы решили дополнительно осмотреть место убийства. И вот результат. Сделали вашу работу. Или что, по-прежнему будешь говорить, что мы тут мешаемся?
– Ну-у… – протянул задумчиво Круглов, сдвинув на затылок форменную шапку из темно-синей цигейки, в которой пока что было явно жарковато.
– А мы и будем мешаться, – продолжил я ровно, – пока не найдём Чучалина. Теперь-то ты понимаешь, что здесь серия убийств вырисовывается?
Между нами на миг повисла пауза.
– Да я-то что, – развёл руками Круглов, – вон Следственный комитет, у них дело. Они пусть и объединяют.
– Ну да, – сказал я. – А оперативные наработки от вас должны идти. Где инициатива, Олег Дмитриевич? Вот был бы ты моим подчинённым, подполковник…
При этих словах лицо Круглова заметно перекосило, но он быстро взял себя в руки и выдавил натянутую улыбку.
– Ну ладно, мужики, – сказал он, – не с того начали с вами. Согласен, что-то мутное у нас в городке творится. Давайте сегодня вечерком посидим, всё обсудим. Вы выскажете своё видение, я обозначу своё… Как понимаю, может, сработаемся.
– Хорошо, – кивнул я. – Где встречаемся? У тебя в кабинете?
– Да нет, – махнул он рукой. – Давай в неформальной обстановке, так сказать, встречу без галстуков устроим. Ресторан «Олимп». Тут, из подобных заведений, единственное приличное место. Адрес я скину. Часиков в семь вечера. Столик забронирую. Лады?
– Договорились, – ровно сказал я.
Мы пожали друг другу руки, и Круглов пошёл дальше руководить осмотром места происшествия.
– Что-то он так смягчился резко, – заметил Шульгин, глядя ему вслед.
– Не знаю, – ответил я. – Посмотрим, какую игру он затеял. Видишь, задобрить хочет – в ресторан позвал. Потом скажет, что и банкет за счёт местных, для гостей, так сказать. Готов поспорить.
– Это что получается, Макс, – размышлял Коля. – если Барабаш здесь и руки у него целы, тогда кто в машине? Это первый вопрос. А второй вопрос – если наш убийца, как мы предполагаем, убивает за некие грехи, которые прописаны где-то там, в божьем писании, не знаю где… За что таксиста тогда убили?
– Ну, чёрт его разберёт, – сказал я. – Может, тут за чревоугодие. Он же толстяк. Ну и похоть никто не отменял, хоть руки и целые.
– Ага, а тот, кто в машине, – сказал Шульгин, – у него рук нет. Его тогда за что? А?
– Личность его не установлена, – ответил я. – подождем результат ДНК-экспертизы, от него и будем плясать.
– Итого у нас получается три трупа, – подытожил Коля. – Сгоревший в машине, закопанный Барабаш, причём недалеко от своей сгоревшей машины, и убитый ножом наш риелтор – алчный Афоня, прямо на квартире, которую пытался кому-то втюхать.
– Вероятно, убийца изобразил клиента, – продолжил я. – Встретился на осмотре недвижимости с Лопарёвым и пришил его. Вряд ли он его там караулил или, скажем, случайно встретил, скорее всего, встреча у них была назначена.
– Хитрый гад, – сказал Коля, почесав переносицу. – Расчётливый. Что-то, знаешь, Макс, не похоже это на почерк Чучалина. Я тут его подноготную изучал – обычный урка: брал на гоп-стоп, отсидел, вышел, украл, снова в тюрьму. Не жизнь, а перекати-поле. Соображалкой не блистал, иначе на кичу регулярно не попадал бы.
– Ну, люди, бывает, меняются, – предположил я. – Особенно если у них в голове что-то перемыкает. Р-раз! – я щёлкнул пальцами, – и всё, уже не урка, а какой-то гуру, святитель, отец-основатель, сектант, мать его, лидер. Есть немало примеров, когда из уголовников получались вполне неплохие… гуру.
Шульгин усмехнулся:
– Это ты про Грача сейчас? Про своего кента?
– Да нет, – покачал я головой. – Грач – это другое дело. Он молодец. Он вообще-то всегда с нестандартным мышлением был. И людей не обирает, не обманывает, а, как бы странно это ни звучало, помогает… в психологическом и эмоциональном плане, так сказать.
– Ну не знаю, – протянул Шульгин с сомнением. – По мне, все эти богомольцы одинаковые. Лишь бы голову задурить. Вот только этот, если и дурит, то вредит конкретно – ножом бьёт, сжигает.
Мы подошли ближе. Судмедэксперт Пётр, в латексных перчатках, привычно осматривал тело, которое выглядело очень неприглядно.
Из земли выкопали, как выяснилось, именно Барабаша. Полный мужчина за пятьдесят, тело уже разбухло, кожа серо-бурого оттенка. На руках и лице пузыри – типичное посмертное гниение после двух суток в грунте. Из носа и ушей проступила межтканевая жидкость, смешавшись с грязью.
Пётр, не отрывая взгляда от тела, диктовал следователю под запись:
– … плотное, питание избыточное. В области левой стороны грудной клетки – колото-резаное повреждение в проекции пятого межреберья. Рана, проникающая в грудную полость, направлена спереди назад, сверху вниз, глубиной порядка десяти сантиметров. Имеется повреждение сердца. Причина смерти, предварительно – острая кровопотеря вследствие ранения сердца. Признаки посмертных изменений выражены умеренно… начальная стадия гниения, вздутие мягких тканей, кожа серовато-бурого оттенка, трупные пятна малиново-бурого цвета с участками зеленовато-серой пигментации. При наружном осмотре и пальпации иных телесных повреждений признаков борьбы или механической травмы не обнаружено.
Он выпрямился, не снимая перчаток, вытер рукавом пот со лба. Выдохнул.
– Ну что, Петя, скажешь? – спросил я.
Эксперт обернулся:
– Да что тут… ничего нового, – ответил он устало. – Пырнули и закопали. Думаю, вскрытие покажет то же самое. Тело, конечно, ещё надо хорошенько отмыть. Но переломов я не нащупал.
– Это что получается, – предположил Шульгин, – значит, он подпустил убийцу близко. И, возможно, даже знал его.
– Ну или убийца, – сказал я, – был его клиентом, которого он довозил.
– Логично, – кивнул Коля. – Но тогда кто второй, который сгорел в машине? Может, он двоих довозил?
– Да кто его знает. Гадать можно бесконечно, – вздохнул я. – Пока версии строить рано.
– Фактов нам явно не хватает, – вздохнул мой коллега.
– Кстати, Петя, – обратился я к судмеду, – что там по ДНК сожжённого трупа? Удалось получить генетический профиль? По базе бы пробили.
– Пока нет, – покачал головой Пётр. – Эксперты уже третью амплификацию запустили. Наши, из области. Не выходит никак профиль. Ткани и кости деградировали от термического воздействия. Получается генотип сильно куцый, урезанный, лишь по нескольким локусам читаемый. По другим аллели вовсе или не видны, или нестабильны.
– Чего? – переспросили мы с Колей в унисон.
– Ты по-человечьи, Петя, поясни, – улыбнулся я.
Пётр усмехнулся:
– Ну, короче, ни хрена не выходит, мужики… Обгорел основательно.
– А-а, – кивнул я, – теперь понятней. И что делать? Какие ещё остаются варианты?
– Ну, у наших ДНКашников реактивы китайские, – сообщил Пётр, устало снимая перчатки. – А они ещё, что называется, сырые. Так себе реагенты, короче, чувствительность хромает. Изначально ведь америкосы всю эту генетическую херабору в криминалистике развивали. Хотя она полезная, конечно, тема эта. Короче, я к тому, что у них корпорации во какие, наукоёмкие, и реактивы делают хорошие.
– И в чем проблема взять их реактивы? – уточнил я.
Тот посмотрел на меня, будто я дитя малое. Ничего, пусть на пальцах объясняет, я не обязан знать их кухню.
– Ну, сейчас-то время такое… С америкосами мы в штыках, их реактивы не закупаем. А если бы ими попробовать, может, чего бы и вышло.
– Так скажи им, пусть попробуют, я не знаю… скинуться там, заказать через какой-нибудь левый сайт, через страну третью. Мы бы даже поучаствовали финансово, так сказать.
– Ты что, смеёшься, Макс? – удивился Пётр. – Там флакончик объёмом меньше чайной ложки стоит пол-ляма, если на наши деньги переводить. А то и больше… И тем более, что просто так его не провезёшь – только в замороженном виде, доставка специальная.
Я присвистнул:
– Неслабо. Дорогое удовольствие эти ДНК-экспертизы.
– Угу, – кивнул Пётр. – На маркетплейсах не закажешь, – хохотнул он.
– И что делать? – спросил Шульгин. – Не в Америку же труп везти? Или вариант такой, – усмехнулся он. – Победить америкосов, завоевать их по-быстрому – и заставить работать на нас со своими реактивами. Как вам варик?
Улыбки он не прятал.
– Вариант отличный, – усмехнулся я. – Суперский. Но у нас на него… времени нет.
Пётр улыбнулся и проговорил:
– Ну, можно попробовать образцы тканей трупа в Москву отправить. Там, в головное Бюро СМЭ. Но это уж не от меня зависит – это следак должен суетиться. Комитетский.
– Понял, услышал тебя, Петя. Спасибо, – сказал я. – Со следаком перетрём, мотивируем.
Мы вернулись к Мухтарке. Он сидел рядом с машиной, грустный, и поскуливал.
– Молодец, – сказал Шульгин, потрепав его за ухом. – Нашёл-таки хозяина. Эх, сочувствую тебе, дружище. Но жизнь продолжается… и знаешь, тебе с нами точно скучно не будет, Мухтарыч, – улыбнулся Коля. – Обещаю.
В это время Пётр вдруг воскликнул:
– Тут на лбу – метка!
Он подошёл, взял спиртовую салфетку и стал тщательно вытирать синюшную кожу. Все сгрудились у трупа, в воздухе повисла тишина. Даже птички, кажется, притихли в лесу.
– Что там? – спросил я.
Пётр отнял салфетку и показал: на лбу виднелся линейный разрез, аккуратный и ровный, словно зарубка ножом. И второй порез – поперек.
– Крест? – переспросил я.
Пётр махнул рукой, неуверенно, мол, то ли крест, то ли плюс, то ли ещё что.
Круглов, стоявший рядом, посмотрел на нас и затем на лоб покойного. Лицо его померкло. Явно вдруг мелькнуло понимание, что связь между делами – вовсе не наша фантазия.
– Ну что, Олег Дмитриевич, – сказал я, обращаясь к местному начальнику, – вот тебе и связь с трупом риелтора. Объединяйте в серию.
Подполковник помолчал, сжал губы и ничего не ответил. Потому что сказать ему было нечего.
* * *– Ох, что ж ты такой худющий, как коромысло горбатое, – причитала Маришка, наливая в тарелку дымящийся борщ с говяжьей масалыгой и щедро плюхнув туда шмат жирной домашней сметаны. Сверху посыпала всё мелко нарезанным укропчиком и поставила тарелку перед Михалычем. – Ешь, ешь давай, сейчас сальца построгаю.
– Угу… спасибо, – отозвался Михалыч, берясь за ложку.
– Тебе какого сала? – спросила она, улыбаясь. – По-фински или по-русски?
– Ого, – удивился Михалыч, прихлёбывая борщ. – А по-фински – это как?
– А мы так называем – в луковой шелухе вываренное, – пояснила Маришка. – Оно рыжее получается.
– Ну, давай того и того, – кивнул Михалыч и шумно втянул суп с ложки.
– Сейчас, – ответила Маришка и заботливо погладила его по голове, будто это был её собственный сынок, а не приблудный мужик.
Михалыч жил у этой Маришки уже два дня – в частном доме, на окраине Камнегорска. Она его отблагодарила за найденный кошелёк на рынке. В буквальном смысле – всем отблагодарила: и обедом, и ночлегом, и горячими объятиями.