Ловушка для Дюпюитрена

– А в чем, собственно, дело? Откуда вы меня знаете? – испуганно шарахнулся оратор.

– Не волнуйтесь! Мы из службы безопасности закрытого акционерного общества «Ценнейшие бумаги». Я – Бесшаров, начальник этой службы, – на секунду он снял очки-хамелеоны, сдул невидимую пылинку и снова водрузил на нос. – Мы все знаем!

– А я при чем? Какое отношение.

– Видите ли, это не уличный разговор. Тем более, не на кладбище. Это серьезно! Вот моя визитная карточка. Приходите сегодня после похорон в наш офис. Поговорим.

У нас имеются сведения, что вы связаны с усопшим господином Левинским, – обозначил он тему предстоящей беседы и махнул рукой в сторону погребальной процессии.

– Ничего не связан, – оправдываясь, забормотал Зевакин, – ей-богу, не связан! Я его сегодня первый раз увидел, – оглянувшись, чистосердечно поделился он своим секретом. – Клянусь!

Я только пришел проведать могилку своей жены. Вот эту! – указал он. – Я и себе местечко рядом прикупил. Если потом не обманут после смерти! Анвар, директор кладбища, пообещал. Уже и задаток взял. На будущее!

Смотрю, рядом хоронят кого-то. Ну и подошел поздороваться-познакомиться. Я сейчас уйду! – с опаской покосился на холмы тонтон-макутов, молчаливо тренирующих жвачкой желваки мышц на щеках.

– Господин Левинский был членом правления не только нашей компании. Но и весьма уважаемым человеком. в определенных кругах! Кроме того, он входил в состав директоров еще нескольких фирм. Очень крупных групп компаний. С мировым именем! Но об этом мало кто знал. Вы все еще не догадались, почему его хоронят рядом с вашей бывшей женой?

– Наверное, место рядом было? – торопливо высказал первое пришедшее в голову предположение собеседник.

– А!? – ахнул он от внезапной догадки. – Мое место занял?!

– Наивный вы человек, Зевакин!

Наверное, господин Левинский искренне полюбил свою очередную жену. Можно сказать последнюю любовь. Да.

Как там у Тютчева?

«О, как на склоне наших лет
Нежней мы любим и суеверней.
Сияй, сияй, прощальный свет
Любви последней, зари вечерней!», —

приятным баритоном с чувством продекламировал любитель поэзии. Приподнял темные очки, прикоснулся кончиком указательного пальца к внутреннему уголку глаза, удерживая непрошенную слезу, подышал носом и продолжил, – дальше не помню!

Он завещал в случае смерти похоронить себя с ней рядом.

– А!? Подождите, подождите! – наконец, до пораженного известием Зевакина начал доходить истинный смысл. – Вы хотите сказать, что моя святая Оксана, когда узнала о своей неизлечимой болезни ушла от меня к этому пройдохе? Из уважаемых кругов? С мировым именем! Подлому, мерзкому старикану?! К этому, – возмущенно засопел он, – к этому, – не находя подходящих слов, – к этому троеженцу! Лысому импотенту, ссущемуся в штаны?!

Это же место обещали мне! – вдруг выкрикнул фальцетом в отчаянии от такой явной несправедливости Зевакин. – На его месте должен был быть похоронен я! Что же это делается? Нет, вы только посмотрите. Везде пролезут! Без очереди!

Да я сейчас гроб открою, – пообещал он, – и задушу его у всех на глазах! Вот этими руками! – показал, как именно будет душить покойного.

– Ну-ну! Успокойтесь!

У нас есть и более приятные для вас известия. Значительную долю акций он перевел на свою жену, Оксану Григорьевну Зевакину. Которая, кстати, после заключения брака с господином Левинским не пожелала поменять свою прежнюю фамилию. Не догадываетесь почему?

Весьма значительную долю акций! – со значением подчеркнул он.

– Почему? – бессмысленно переспросил Зевакин. – А я тут причем?

– Потому что, к счастью для вас, по составленному завещанию ее законным наследником первой очереди являетесь именно вы!

А это кое-кому очень не нравится! Из высоких кругов. Очень!

Вижу, вы человек хороший, – ободряюще похлопал Бесшаров по его плечу. – Правильный. Практически не испорченный жизнью. У вас еще все впереди. Может быть.

Советую только из личной к вам симпатии поскорее написать отказ от своей доли.

Мы вас с нетерпением будем ждать. Сегодня же! Если мы не встретимся в ближайшие часы, то поймем, что вы отказываетесь от нашего выгодного предложения, и боюсь, последствия могут быть печальными. Очень! – скорбно глядя в осенние небеса, покачал головой Бесшаров.

– Мы, в свою очередь, обязуемся возместить ваши труды и некоторые необременительные хлопоты. Обдумайте и приходите.

И прошу вас никому ни слова! Silentium![1 - Молчание.] Вы недавно обмолвились, что Анвар уже взял задаток?

* * *

Напуганный, оглушенный услышанным, ослепленный праведным гневом, Зевакин едва не прозевал призыва распорядителя похорон бросить землю в могилу. Расталкивая окружающих, он схватил двумя руками огромный ком земли, натужившись, приподнял и первым обрушил на крышку гроба.

В гробовой тишине раздался гулкий гром, многократным эхом отозвавшийся в небесах.

– Как переживает! – сочувственно зашептались окружающие и, чтобы не выглядеть хуже, последовали его примеру.

Удивленные члены похоронной команды впервые в жизни наблюдали, как быстро заполняется могила. Особенно усердствовали Зевакин и Колям. Мотивы их поведения были различны и известны только им самим.

– Оттащите их, наконец! Что ж они так сердце надрывают!

Вокруг стоял глухой вой.

Зевакина уводили под руки, призывая не убиваться так на могиле лучшего друга. Утешали обещаниями, что совсем вскоре они вновь повстречаются для совместной загробной жизни. Слова утешения вызывали бурный обратный эффект. Он вырывался из цепких рук, бессвязно выкрикивал что-то, хватал по дороге камни и, оборачиваясь, прицельно и метко бросал их в сторону могилы.

Раненые могильщики с трудом уворачивались от града непрерывно падающих снарядов. Вытирая кровь и слезы, громко матерились и умоляли отвести берсерка на недосягаемую позицию.

Рыдающие женщины, бывшие подруги усопшего, восхищенно глядели на боевые действия и перешептывались:

– Вот это настоящий друг! Такой же неистовый, как Юрочка! Чем-то даже на него похож. Только помоложе. Вы, случайно, не знаете его номер телефона? Надо будет обязательно позвонить, выразить ему признательность.

Удаляясь с кладбища, Зевакин спиной почувствовал в левой подлопаточной области чей-то неотступно сверлящий взгляд. Резко обернулся, но ничего подозрительного не заметил. Еще раз!

Сверху капнуло. Прямо на плечо. Он взглянул вверх на беременное дождем небо и заметил сидящую на дереве ворону, с любопытством наблюдающую за ним блестящими черными глазами.

«Дерьмо! – подумал он. – Вот, сидит, наблюдает. Каркает! Фу, как пахнет!» – перевел взгляд на свое пострадавшее плечо и отшатнулся от мерзкого бело-зеленого склизкого потека, медленной лавой сплывающего на грудь.

Помянув безвинную мать вороны сочетанием нехороших слов, быстро скинул пиджак от фирмы «Пеплос», смущенно оглянулся по сторонам, не видит ли кто его позора, брезгливо засунул в портфель и стремглав вскочил в подошедший автобус.

* * *

«В 14.30, наверное, установил факт наблюдения. Быстро переоделся и предпринял попытку скрыться! – отметил в блокноте сидевший в машине и наблюдавший за ним человек. – Первый следует за объектом».