Реинкарнация

– Название сложное как предложение. Оно означает, что именно сюда послал свой свет единородный. На месте нынешнего кафедрального собора огнепоклонники разжигали костры и совершали вокруг него языческие обряды. Но сюда спустился луч посланный Всевышним. Христиане разогнали паганных и на этом месте построили своё святилище. Вообще этот город богат соборами. Вон храм святой Рипсиме, а вон там церковь святой Гаяне. Это две блудницы из Рима, которые приняв христианство, очистили свои души от скверны и сбежали от преследований в Армению. Видишь как тесно связаны наши истории.

– Да уж. В древнем мире мы были намного ближе нежели сейчас.

– А что нам мешает повторить близость наших далёких предков? – многозначительно спросил Согомон, пристально посмотрев Магдалене в глаза.

Магдалену смутила эта фраза, и она поспешила перевести разговор в более деловое русло:

– По моему мы приехали сюда посмотреть на копьё Лонгина. Где оно находится?

– Копьё находится в музее кафедрального собора. Мы как раз туда и направляемся.

Зайдя в музей, Магдалена сразу обратила внимание, что здесь не было не только сигнализации, но и отсутствовали камеры наблюдения.

– Странно, что такая ценная реликвия не имеет современной охранной системы. А вот и она сама.

Они остановились у витража за которым хранился наконечник копья.

– Не верится, что это то самое копьё, которым Кассий Лонгин проткнул Христа, – удивилась Магдалена, – оно выглядит так будто её сделали вчера. Давай порасспросим служителей музея или вон того священника.

Соломон обратился на армянском к священнослужителю, и тот долго что то объяснял.

– Ну, что удалось узнать?– спросила Магдалена, когда Соломон вернулся к ней с недоумением на лице.

– Священник уверяет что это то самое копьё. Раз в год его выносят на обозрение всем верующим и потом им мешают мирру.

– А как же кровь Христа, следы которой должны были остаться на ней? И потом я вижу, что на копье выбит крест. Во времена казни Христа его не могло быть по определению.

– Я тоже об этом спросил священника. Он ответил, что крест был выбит намного позже, после казни, чтобы ещё больше обозначить эту христианскую реликвию.

– Абсолютно верно, – прозвучал чей то зычный голос за их спинами.

Они обернулись и увидели строгое лицо священнослужителя в чёрном треугольнике на голове. На груди его красовался огромный крест.

– Меня зовут архиепископ Асогик. Я заведую этим музеем. Мне показалось, что вы иностранцы и очень интересуетесь копьём Христа.

– Да вы правы – лично я из Италии и зовут меня Магдалена, а это мой друг из Еревана – доктор Согомон.

– Из Италии? – произнёс задумчиво архиепископ, – Пару дней назад двое итальянцев тоже очень внимательно изучали это копьё.

– Итальянцы? – у Магдалены даже пересохло горло от волнения.

Она, подобно гончей собаке, которая почуяла, что напала на след лисы, сразу напряглась, и теперь её уже ничто не могло остановить.

– Вы не вспомните, как они выглядели внешне?

– Обыкновенные европейцы. Высокие, один из них даже очень. Я обратил внимание, что младший лицом схож с ликом Христа, может даже он хотел нарочито это подчеркнуть. Я грешным делом подумал – уж не сам ли Иисус Христос снизошёл к нам чтобы взглянуть на копьё, которым его пронзили?

Магдалена достала фотографии братьев Фортуна.

– Это они?

– Они, без сомнения. А что собственно произошло? Зачем вы так ими интересуетесь?

Магдалена уже хотела что то экспромтом сочинить, но Согомон опередил её.

– Погоди Лена! Мы в самом святом для армян месте. Надо рассказать правду. Тер Асогик! Если ли у вас есть время, давайте пройдём для серьёзного разговора в отдельную комнату.

– Прошу в мой кабинет.

Пришлось всё поведать архиепископу, всё, что было известно. Ведь он видел братьев Фортуна живыми и здоровыми, а эта была отличная новость для Магдалены. Она вышла на их след, и теперь можно было не спеша распутывать клубок.

– Зачем красть копьё! – воскликнул архиепископ, узнав, что братьев подозревают в намерении похитить реликвию, – можно купить его точную копию в нашем сувенирном магазине.

– Да но оно будет не настоящим, а лишь копией.

Асогик с улыбкой посмотрел на своих гостей, потом повернул голову вверх и многозначительно произнёс :

– Лишь один Господь Бог ведает каким именно копьём был проткнут Иисус Христос из Назарета.

– Уж не хотите ли вы сказать, святой отец, что хранящаяся здесь реликвия не то самое копьё? – удивился Согомон.

– Об этом пусть вам поведают наши многочисленные верующие, для которых мы раз в год выносим из музея это копьё. Тысячи рук прикасаются к нему, тысячи губ целуют, ибо верят в его чудотворную силу.

Магдалена, не желая углубляться в теологию, решила задать более конкретные вопросы.

– Святой отец! Вы пожалуй единственный в Армении который долго общались с братьями. Какое у вас сложилось впечатление о них?

– Старший очень образован, он вообще- то арменист по специальности. С ним было интересно беседовать и даже дискутировать. Такой не способен на преступление. А вот младший. С младшим я совсем не разговаривал. Да и о чём с ним говорить? Замкнут, в глазах пустота, будто не от мира сего. Лицом он хотя и схож с Христом, однако взгляд у него блуждает как у безумца, очень неприятная личность. Вёл себя странно, без конца вскакивал с места и кричал что- то на своём языке. Короче не пара своему брату. Я сразу понял, что их основным интересом является копьё и предложил купить точную копию. Я заверил, что если освятить то оно будет иметь ту же чудодействующую силу. Старшего мне удалось убедить, но вот младший долго ёрзал в сомнениях.

– И они его купили?

– Не только купили, но и тут же освятили по всем канонам нашей церкви.

– Заплатили наличными?

– Да. Хотя у нас можно воспользоваться также кредитками. Я даже удивился этому, ведь обычно иностранцы любят пускать вход кредитки. Цена ведь не маленькая. Но старший брат предпочёл наличные.

– И вам не показалось это странным?

– Показалось, конечно, но дело хозяйское, для нас без разницы.

– А они не рассказывали для чего им так нужно это копьё?

– Сказали, что берут как сувенир об Армении.

– Не сказали куда они потом хотели поехать?

– Нет, не сказали. Просто взяли сувенир и сразу же уехали.