Крушение империи

Давид подошёл к нему и сказал:

– Ты прости меня, дружище. В этот тяжёлый час я не смогу быть рядом с тобой. У меня большая семья, и если что случится со мной, они останутся одни.

Давид был отцом пятерых детей, и младшей его дочке только пошёл второй год.

– Ты всегда был для меня верным другом и таким же останешься в моём сердце. Оставайся здесь и будь опорой для остальных, – сказал Иосиф и заключил в объятия своего помощника, – прощай, мне будет очень тебя не хватать.

Староста общины подошёл к Иосифу и сказал:

– Бандиты искали что-то очень важное, но, кроме ювелирных украшений Моисея, больше ничего не нашли.

– Что? Что же они хотели найти, из-за чего убили Моисея? И потом, почему именно в нашем доме? – в сердцах произнёс Иосиф.

– До тех пор, пока ты не найдёшь их, эта тайна останется неразгаданной, – сказал староста и добавил, – отведи Соломона на наше кладбище. Пусть простится со своим отцом.

Затем он достал золотой перстень Моисея с шестиконечной звездой и передал его Соломону со словами:

– Этот перстень был на правой руке Моисея. Бандиты не заметили его в темноте. Носи его как вечную память об отце.

Соломон сжал в руке перстень. Он вспомнил последние напутственные слова отца, сказанные ему месяц назад на пристани, когда тот провожал его в первое плавание. Кто знал, что они окажутся пророческими?

Иосиф благодарно посмотрел на старосту и, обняв Соломона за плечи, направился в сторону кладбища. Здесь юноша вновь не сдержал слёз и припал к плечу Иосифа. Тело Моисея, убитого два дня назад, согласно еврейскому обычаю, пока не было погребено и покоилось в мавзолее, рядом с могилой его жены

– Клянусь, Соломон, мы отомстим за них! – сказал шкипер, – они ещё горько пожалеют о содеянном!

Соломон уже не рыдал.

За эти несколько часов в нем произошли невероятные изменения. Из некогда жизнерадостного юноши он превратился во взрослого мужчину, душа которого была ожесточена коварным ударом судьбы. Иосиф сразу заметил перемену в своём племяннике.

– Клянусь, что найду и покараю убийцу моего отца! – сказал Соломон.

ГЛАВА ВТОРАЯ. ОСМАНСКИЙ МАРШ

Наставь юношу при начале пути его: он не уклонится от него, когда и состарится.

Библия (притча 22, 6)

Всю обратную дорогу в Адрианополь Селим провёл в тяжких раздумьях. Порой ему казалось, что не стоит туда возвращаться вообще. Он не выполнил высочайшее поручение и должен был предстать перед оком своего повелителя с пустыми руками. Это могло вызвать гнев султана, чреватый непредсказуемыми последствиями. Селим не нашёл золота ни в Смирне, ни в Эфесе, ни даже в Александрии, и спасти его могло только одно – он должен был непременно задобрить сердце султана каким-нибудь особенным подарком. Такой подарок он вёз из Александрии с величайшей осторожностью.

Тогда, в доме Моисея, в темноте он не смог внимательно рассмотреть Ребекку. Её похитили по инерции вора, который стремится утащить всё ценное, что попадётся под руку в момент кражи. Будь его воля, он вовсе бы не обременял себя в этот момент подобным грузом. Однако привычка грабителя взяла своё, и девушка была похищена.

Уже утром, когда их судно было далеко от египетского берега и солнце осветило девичий лик, только тогда Селим смог внимательно рассмотреть свою живую добычу. Первое, что его восхитило, это глубокие голубые глаза Ребекки. Длинные шёлковые волосы, ниспадающие на гибкий девичий стан, и мраморная шея буквально ошеломили Селима. Будучи зрелым мужчиной, успевшим повидать всякое на своём веку, он был поражён этой неземной красотой. Стоя на палубе, Ребекка пугливо озиралась на окружившую её банду похотливых головорезов. В их раздевающих взглядах просматривалась звериная жадность. Даже у невозмутимого Кяра нездорово заблестели глаза при виде беззащитного женского тела.

– А ну, ишаки вонючие! Прочь от царского подарка! – закричал на разбойников Селим, угрожающе схватившись за рукоятку кривой сабли.

– Это же наша общая добыча! Мы заслужили её! – начал зло огрызаться Баязед.

– Ты заслужил, чтоб твоя голова была брошена на съедение вонючим псам! – с яростью закричал на него Селим.

– Это от чего же? – обиделся пират.

– Оттого, что ты, безмозглый осёл, никак не можешь понять, что это подарок для великого султана. Мы принесём его вместо золота, которое не смогли найти. Эта девушка – спасение для ваших верблюжьих голов. Они непременно полетят, если вы вернётесь с пустыми руками. Так что берегите её пуще зеницы ока. Если хоть один волосок упадёт с её головы или кто-либо из вас посмеет пальцем тронуть её, то, клянусь Аллахом, его голову я отправлю на корм рыбам, – пригрозил напоследок Селим.

Все знали, что он слов на ветер не бросает, и нехотя попятились по своим местам.

Селим вплотную подошёл к испуганной девушке. Он посмотрел в её красивые, отдающие морской синевой глаза, и произнёс:

– Аллах свидетель, ты так прекрасна, что можешь затмить собой блеск любого золота. Пускай иудеи хранят у себя все сокровища мира, мне уже на это наплевать. Я унёс у них сокровище намного дороже, – почти шёпотом восторгался Селим, пожирая Ребекку глазами.

Девушка буквально онемела от страха и с ужасом смотрела на своего похитителя. Селим не отводил с неё восхищённого взгляда.

– Я никогда в жизни не видел таких прекрасных глаз. Мы назовём тебя турецким именем – Гёзал.

Когда Ребекка очнулась на незнакомом судне, сперва безудержно и долго рыдала, но потом от ощущения безысходности замкнулась в себе и едва прикасалась к пище и в конце плавания сильно истощилась. Обеспокоенный этим Селим по прибытии в Адрианополь сразу же нанял служанку – арабку Фатиму, которой велел всячески присматривать за ней.

Фатима долго охала, когда к ней привели чахнущую Ребекку. Девушка, увидев её, вспомнила свой родной очаг и разрыдалась, выплеснув, наконец, наружу накопившиеся эмоции. Фатима всячески её успокаивала, приговаривая по-арабски:

– Не изводи себя понапрасну. Ты так молода и прекрасна. Тебе надо смириться с тем, что неизбежно. Поверь мне, никто не причинит тебе зла, наоборот, твой хозяин, достойный Селим-ага, сделает всё, что ты пожелаешь.

– Больше всего на свете я желаю только одного – очутиться в моём родном доме

Фатиме было очень жаль эту несчастную еврейскую девушку. В глубине души она ненавидела Селима, однако ничего поделать не могла. Вскоре Фатима приодела и причесала Ребекку на турецкий манер и начала обучать местным обычаям и языку.

По ночам Ребекке снились кошмары. Она часто кричала и вскакивала от страха. Её новая няня клала ей под подушку маленький ятаган. По турецким приметам он должен был непременно отогнать злых духов и успокоить девушку.

Потихоньку Ребекка начала приходить в себя. Она уже не отказывалась как прежде от пищи и воспринимала происходящее более трезво.

Время —лучший лекарь. Эта присказка во все времена безотказно применима для всех. Ребекку тоже не обошло стороною целительное свойство доктора-времени. Благодаря Фатиме её жизнь стала входить в нормальное русло. Поняв, что ничто не в силах изменить, Ребекка начала приспосабливаться к новому образу жизни в незнакомой среде, стала привыкать к своему турецкому имени и даже откликалась на него, однако всепоглощающая тоска по родному дому никак не покидала девичью душу, отчего её взгляд казался отсутствующим, а на лице ни разу не засветилась улыбка.

Селим ни словами, ни действием не смел обидеть свою пленницу. Наоборот, он буквально дрожал над нею, всячески выполняя любые указания требовательной Фатимы, и не смел появляться в женских покоях дома.

Прошёл месяц с тех пор, как Ребекка стала Гёзал. Она жила в новом месте и в совершенно новом для себя измерении. Турецкая речь постепенно становилась понятней, а новые привычки и одежда уже не были в тягость. Одетая в закрытое платье, с прибранными волосами и с тоскливым безразличием во взгляде, Ребекка из безмятежной, по-детски наивной еврейской девушки, превратилась в молодую турчанку редкой, не восточной красоты.

Где-то в конце лета Селим, который почувствовал, что девушка уже окрепла, велел Фатиме подготовить её к визиту во дворец султана.

– Надо Гёзал приодеть надлежащим образом, предварительно ублажив в хамаме. Не скупись на красивые наряды. Возьмёшь столько золота, сколько необходимо. Она должна выглядеть божественно, – наказал Селим служанке.

Ранним утром Ребекка и Фатима с бохчами, отправились в хамам. Они шли по улицам Адрианополя, который без малого сто лет назад превратился в столицу Османского государства -город Эдирне. Рядом с главной площадью города османы соорудили красивую мечеть с тремя галереями. Она была построена в стиле персидской архитектуры, очень модной для того времени. Рядом с мечетью была расположена турецкая баня – хамам – воплощение роскоши и неги.

Для человека, который долгое время душой и телом был заточён в ограниченном пространстве, хамам являлся настоящим спасением. Ребекка, которая понятия не имела, что такое хамам, с опаской зашла в помещение, освещавшееся лишь через круглые окна в куполах. В центре мраморного пола женской раздевалки бил фонтанчик. Женщины раздевались, оставляя свои бохчи на деревянных скамейках, и, обернувшись в разноцветные покрывала, проходили через узкие двери в жаркие парилки. Оттуда через широкий проход можно было попасть в большой зал, где вокруг стен стояли мраморные ванны, заполненных тёплой водой. Под зданием хамама была мощная котельная, откуда подавалось наверх тепло и горячая вода.

Фатима с Ребеккой вдоволь напарились, затем долго лежали в мраморных чашах, заполненных тёплой ароматной пеной, сдобренной различными благовониями и хитроумными добавками. Затем Фатима велела Ребекке лечь на горячий мраморный стол, к которому подошла по-восточному усатая женщина – кисачи и стала грубой рукавицей из козьей шерсти безжалостно тереть нежное девичье тело. Она скоблила Ребекку, сменяя её омертвевшую потную кожу на молодую, здоровую, отчего девушка буквально линяла, подобно змее. Другая, жилистая, с орлиным носом, не то женщина, не то мужчина, кзыоглан, начала взбивать специальной пальмовой мочалкой пышную пену, забила ею полотняный продолговатый мешок и начала массировать тело Ребекки. Затем тщательно и долго мыла длинные золотистые волосы попеременно тёплой и холодной водой. В конце всех этих пыток Ребекка лежала, завёрнутая в зелёные простыни, и сладостная нега разливалась по её будто заново родившемуся телу.

Впервые в жизни еврейская девушка познала всю прелесть турецкого хамама. Приятно истомлённая и расслабившаяся Ребекка чувствовала себя великолепно, на время позабыв о своём горе, отчего долгожданная улыбка наконец пробилась на её раскрасневшемся личике. Фатима не могла не заметить перемены в настроении своей подопечной.

– Ты самая красивая девушка, которая когда-то переступала порог хамама, – не смогла скрыть своего восторга Фатима, которая всё это время восхищалась великолепным телом Ребекки, – ты воистину достойна высшего созерцания.

– Мне ничего не надо, Фатима. Единственно, о чём я мечтаю – это вернуться в Александрию, – ответила снова взгрустнувшая пленница.