…Я Ахмед Ермов

– Куда убежишь, твоя мать умерла два месяца назад.

Как сообщил мне Бакиханов, после нашего разлучения со мной моя мать тяжело заболела. Не один мусульманский лекарь не захотел лечить ее. Узнав о ее болезни Ермолов, послал к ней своего личного врача, но мать отказалась лечиться у врача – гяура.

– Где ее похоронили? Я хочу посетить ее могилу.

– Шииты не разрешили похоронить ее на мусульманском кладбище.

Ее закопали в яме у Тифлисской дороги. Ермолов просил шейхульислама Закавказья похоронить его по мусульманским обычаям, однако получил отказ.

Бакиханов предложил мне согласиться с отцовской волей. «Ты можешь принять православие для видимости, оставаясь в душе мусульманином» – посоветовал Аббаскулиага.

Я согласился с доводами Аббаскулиаги. После принятия православия я при первой же возможности я смогу убежать к халифу всех правоверных и принять участие в его войнах против гяуров.

Мое крещение состоялось в главной церкви Тифлиса. Моим крестным отцом стал близкий друг и покровитель моего отца великий князь Михаил Павлович, прибывший для участия на этой церемонии из Санкт – Петербурга в Тифлис.

После крещения отец объявил мне свою волю. Я должен был отправиться в столицу и поступить в Пажеский Его Величества корпус***

– После окончания корпуса ты сможешь поступить в гвардию. Думаю, что благодаря твоим способностям и покровительству великого князя ты сможешь сделать блестящую карьеру.

Итак, вместо халифа всех мусульман мне придется служить русскому царю. Я смирился со своей судьбой.

В сентябре 1819 года я выехал из Тифлиса в Санкт – Петербург.

Меня сопровождал секретарь отца Сергей Силантьев, который должен был предоставить управляющему Пажеского корпуса мои документы и письмо от главнокомандующего.

Через месяц я и Силантьев прибыли в Санкт- Петербург.

Пажеский корпус находился в Петергофе. Там же проживал мой крестный великий князь Михаил Павлович вместе со своей матерью императрицей Марией Федоровной и великий князь Николай Павлович.

Я был принят в Пажеский корпус. Вскоре Силантьев уехал, и я был предоставлен самому себе.

Учеба в Пажеском корпусе не была обременительной. Мы изучали историю, географию, военное дело, французский язык и правила дворцового этикета.

Я близко сошелся с князем Ильей Долгоруковым и князем Александром Горчаковым****.

В Пажеском корпусе учились представители знатнейших фамилий

Выпускник Царскосельского лицея князь Горчаков собирался сделать дипломатическую карьеру.

Горчаков считал, что на России лежит великая миссия, освобождение христианских народов от

власти оттоманского султана. Но, по мнению Горчакова Россия одна с этой миссией не справится. «Поэтому нам нужно искать союзников в Европе», – говорил нам Горчаков.

Сын российского посланника во Франции князь Илья Долгоруков провел свое детство в Париже. Он с увлечением рассказывал о французской опере, о живописи и о том, что во Франции в отличие от России нет рабов.

«Мой отец и моя мать скрывали от меня то, что в России людей продают людей как животных. Знаю, что государь Александр Павлович также как я ненавидит рабство и собирается отменить его в ближайшем будущем», – говорил Долгоруков.

Меня в отличие от Горчакова и Долгорукого мало интересовало положение дел в империи.

Я боялся во время Петербургской жизни позабыть, все чему меня научил Бакиханов.

В Петербурге невозможно было купить Коран, и я не мог наслаждаться его чтением.

Но случай помог мне. Горчаков рассказал про удивительного человека ординарного профессора Петербургского университета Осипа Сенковского*****.

Сенковский прекрасно знал арабский, персидский и турецкие языки. Он перевел на русский Шахнаме Фирдоуси и все произведения Хафиза. Сенковский вел курсы персидского и арабского языков при университете Санкт – Петербурга. Горчаков посещал эти курсы и был очень доволен профессором Сенковским . Я попросил своего друга записать меня на эти курсы.

–Зачем тебе это нужно? Ведь все Ермоловы посвящают себе военной карьере.

–Да. Но ты же сам сказал, что предназначением России является освобождение христианских народов. А ведь султан оттоманский также является халифом всех мусульман. И большинство поданных султана, составляют не турки, а арабы.

– -А зачем тебе нужно знать персидский?

– Немалая часть христиан находятся под властью персидского шаха. Думаю, что Его Императорскому Величеству не безразлична их судьба.

Горчаков согласился с моими доводами. Он зарекомендовал меня Сенковскому в качестве своего друга. Мы договорились о том, что я буду посещать его уроки после окончания занятий в Пажеском корпусе. Узнав о том, что я до десяти лет жил среди кавказских татар, профессор попросил меня обучить меня их языку. Я с радостью согласился.

Воспитанники Пажеского корпуса должны были одновременно нести службу при дворце. Худшие

из учеников назначались на караульную службу. Лучшие же выполняли обязанности камер – пажей при императрице и великих княгинях. Самыми лучшими пажами считались те, кто знал несколько иностранных язык. Я благодаря стараниям Бакиханова и Сенковского знал арабский,

персидский, турецкий. А французский я выучил во время учебы в корпусе и поэтому считался одним из лучших учеников. Я попал в камер-пажи императрицы Марии Федоровны.

Императрица проживала вместе со своими сыновьями великими князем Николаем Павловичем и великим князем моим крестным Михаилом Павловичем в своем дворце в Петергофе.

Михаил Павлович был очень добр ко мне и всегда интересовался моими успехами.

В 1823 году я, Горчаков и Долгорукий закончили курс обучения. Воспитанники Пажеского корпуса вольны были выбрать себя службу по душе.

Александр Горчаков, мечтающий о карьере дипломата, был зачислен в Иностранную коллегию.

Илья Долгорукий выбрал службу в лейб – гвардии

Я собирался выбрать военную службу, но меня вовсе не прельщала служба в гвардии.

В то время в Санкт – Петербурге была открыта канонирская школа в которой преподавали генералы Клаузевиц******, Толь******* сам Витгенштейн*********. Я попросил крестного способствовать моему зачислении в школе канониров.

– Позволь друг мой, но ведь люди твоего происхождения согласно законам империи должны служить в гвардии.

– Но гвардия не может дать тех знаний, которые я могу получить в школе канониров.

Великий князь сообщил о моей просьбе отцу. Генерал Ермолов поддержал меня. «Ваше Высочество, выбор моего сына радует меня. А по окончанию школы он сможет продолжить службу в гвардии, как и его товарищи», – писал он в своем письме великому князю.

Михаил Павлович внял моей просьбе. Я был зачислен в школу канониров в качестве фендрика.

По окончании канонирской школы в 1824 году мне было присвоено звание прапорщика. Я получил назначение в лейб – гвардию Измайловский полк, шеф – командиром являлся мой крестный.

Мой товарищ Долгорукий служит в том же полку и уже носил эполеты поручика.