Рубцы и ссадины одни, и все гниет,
Не заживает,
Сочится кровью,
Демон солью посыпает.
А Чарли лишь кричит: " Прости! Прости…"
Но нет ему прощения.
А черт лишь получает наслаждение.
– Мне слишком надоели твои стоны,
Не верю я, что тебе больно.
Довольно!
Ну все, ты виноват теперь уж сам. -
И черт прижал иголку
К Чарлиным устам.
– За маму шов, за папу…
– За что? Прошу! Не надо!
Господи, спаси! -
Послышались шаги…
– С него уже довольно, он осознал свои грехи.
Пойдем со мной. -
Сказал какой-то маленький старик.
Он ростом вышел невысоким,
И с белой бородой,
А взгляд его, какой глубокий.
Носил он брючные штаны,
Подтяжки и усы.
Привел его он в комнату и усадил на стул.
– Жди тут, а я сейчас приду.
Ушел…
А в комнате стоит один лишь стул и стол,
Покрыты стены белым мраком,
Усеян пол из сажи, будто булка с маком,
Изогнут потолок и смердный стоит запах.
Он вроде на свободе,
А вроде, как добыча, в лапах.
Нет окон, и пропала дверь.
Прошло пять дней.
А Чарли ждал,
Сидел на стуле,
По комнате блуждал,
Томился всюду.
"Ау, старик, ты где?"
Но только тишина…
"Ну, ничего, хотя бы целая душа,
Нет пыток, о, спасибо. Боже,
Осталось подождать чуток, не сложно".
Часть вторая.
Для Чарли уже десять лет прошло,
Он бил по стенам и кричал все время,
И сам себя терзал, зубами грыз по венам,
Но не умирал.