Золотая лилия

Как только нам удалось вырваться от доброжелателей, Брэйден произнес:

– У тебя очень… преданные родственники и друзья!

– Они просто… случайно собрались тут одновременно с нами. Позаниматься.

Брэйден взглянул на часы:

– Да, наверное, еще не слишком поздно. Я, если имеется возможность, всегда выполняю домашние задания сразу после уроков…

– Потому что, если отложить, никогда не знаешь, что может внезапно произойти?

– Именно! – согласился Брэйден.

Он улыбнулся мне. А я – ему.

Я прошла следом за ним на гостевую парковку, к сверкающему серебристому «Форду Мустангу». Я прямо впала в экстаз и провела рукой по гладкому боку автомобиля.

– Неплохо! – одобрила я. – Серия новая, модель года. Внешность не классическая, но определенно заточена под экономию топлива и безопасность.

Брэйден был приятно удивлен:

– Ты разбираешься в машинах!

– Хобби, – призналась я. – Моя мама в них действительно разбирается. – Когда я впервые встретилась с Розой Хэзевей, то располагала богатым опытом вождения «Ситроена» производства 1972 года. Теперь мне принадлежала «Субару» по имени «Латте». Я ее любила, но она являлась не особо гламурной. Но все машины были произведениями искусства и инженерной мысли.

Я заметила, как Брэйден пошел со мной к двери пассажирского сиденья. На долю секунды я удивилась, вдруг он ждет, что машину поведу я? Может, из-за моего хобби? Но затем он открыл дверцу, и я поняла, что это был жест вежливости и внимания. Я уселась, пытаясь вспомнить, когда в последний раз парень открывал для меня дверцу авто. Правильный ответ: никогда.

Ужинали мы не в ресторане фастфуда, но без особых изысков. Интересно, как прошлись бы на этот счет Джулия с Кристин? Мы ели в кафе настоящего калифорнийского стиля. Здесь подавали органические сэндвичи и салаты. Каждый пункт меню включал в себя авокадо.

– Я бы сводил тебя в место получше, – объяснил Брэйден. – Но не хочется рисковать опоздать. А отсюда до парка несколько кварталов, и мы займем хорошие места. Надеюсь, ты не против? – Он вдруг занервничал и перестал быть похожим на уверенного парня, рассуждающего о Шекспире. Надо признаться, на меня его тревожность подействовала успокаивающе. Я немного расслабилась. – Если нет, поедем куда-нибудь еще…

– Нет, тут отлично, – удержала я Брэйдена, оглядывая ярко освещенный зал. Здесь было принято делать заказ у стойки, а потом блюда приносили за столик. – Я в любом случае предпочитаю прийти заранее.

Брэйден заплатил за ужин. Я попыталась вспомнить правила свидания, которыми меня засыпали друзья.

– Сколько я должна за билет? – нерешительно поинтересовалась я.

Брэйден немного удивился:

– Нисколько. Я ведь тебя пригласил. – Он нерешительно улыбнулся в ответ.

– Спасибо.

Итак, он платит. Кристина была бы счастлива, а мне сделалось не по себе – но Брэйден, конечно, не виноват. Среди алхимиков я всегда оплачивала счета и возилась с документацией. Непривычно, когда такие обязанности берет на себя другой человек… Наверно, мне просто трудно избавиться от ощущения, что обо всем должна заботиться я одна и никто больше с этим не справится.

Учеба обычно давалась мне легко. В Амбервуде же оказалось гораздо труднее научиться, как вести себя с ровесниками. Я делала успехи, но мне пока требовалось обдумывать, что и кому можно сказать. С Брэйденом было просто общаться. У нас нашлось неисчерпаемое множество тем, ибо нам не терпелось поговорить обо всем на свете. Большую часть ужина мы проспорили о сложностях сертификации органических продуктов. И это было прекрасно.

Проблемы начались, когда в конце Брэйден спросил, не хочу ли я на закуску десерт. Я оцепенела, внезапно впав в ступор. Джилл говорила – следует заказать много, тогда свидание не будет казаться дешевым. И я, особо не задумываясь, взяла дорогой салат – мне понравилось название. Должна ли я теперь выбирать другие блюда, чтобы выглядеть девушкой, достойной внимания? Стоит ли того одно нарушение всех моих правил насчет сахара и десертов? И если честно, то откуда у Джилл такие познания в этикете свиданий? Ее предыдущий ухажер оказался убийцей, а нынешний даже не замечал, что она – вампир.

– Э-э… спасибо, нет, – произнесла я в конце концов. – Давай лучше придем в парк пораньше.

Брэйден кивнул и, вставая из-за стола, опять улыбнулся:

– Я и сам так думал. Но мало кто считает пунктуальность важной.

– Да она – самое главное! Я прихожу минимум за десять минут до назначенного времени!

Улыбка Брэйдена сделалась еще шире.

– А я – за пятнадцать. По правде говоря… мне и не хотелось десерта. – Он распахнул передо мной дверь, и мы вышли. – Стараюсь употреблять поменьше сахара.

Я чуть не остановилась от удивления. Я притормозила в дверях.

– И я тоже! Но мои друзья вечно меня допекают.

Брэйден кивнул:

– На то есть множество причин. Впрочем, люди не всегда их осознают.

Я в ошеломлении дошла до парка. Никто и никогда не понимал меня так! Брэйден словно читал мои мысли.

Палм-Спрингс построили в пустыне, среди песчаных проплешин и бесплодных, каменистых склонов гор. Но благодаря людским стараниям он превратился в город, пригодный для жизни, и многие места – тот же Амбервуд, например, – стали зелеными и тенистыми вопреки местному климату. Парк входил в их число. Перед нами расстилалась огромная травянистая лужайка, окаймленная лиственными деревьями вместо вездесущих пальм. На одном краю устроили сцену, и зрители уже собрались. Мы усилились, найдя место с отличным видом. Брэйден достал из рюкзака подстилку и потрепанный экземпляр «Антония и Клеопатры» – весь в закладках и пометках.

– А ты взяла свою? – поинтересовался он.

– Нет, – пораженно призналась я. – Я прихватила из дома не так много книг, когда переезжала в Палм-Спрингс.

Брэйден поколебался, словно раздумывал, стоит ли озвучивать мысли вслух.

– Хочешь читать со мной?

Я, честно говоря, рассчитывала посмотреть спектакль, но ученый во мне не мог не оценить такой дополнительной опции, как текст под рукой. Кроме того, мне стало любопытно, что за пометки сделал Брэйден. И лишь сказав «да», я сообразила, отчего парень нервничал. Чтобы читать вместе, нам пришлось бы сесть совсем близко.

– Я не кусаюсь, – с улыбкой сообщил Брэйден, обнаружив, что я не спешу придвигаться.

Его слова рассеяли неловкость, и нам удалось расположиться так, чтобы обоим видеть страницы и не дотрагиваться друг до друга. Колени, правда, то и дело соприкасались, но мы оба были в джинсах, и у меня не возникало ощущения, что моя добродетель находится под угрозой. И я невольно обратила внимание, что от Брэйдена пахнет кофе – моей главной слабостью. Неплохо. Даже очень.

И все-таки я очень остро ощущала близость другого человека. Похоже, я лишена романтических флюидов. Пульс у меня не участился, сердце быстрее не забилось. В основном я просто осознавала, что еще никогда в жизни не сидела ни к кому настолько близко. Я не привыкла к подобному вторжению в мое личное пространство.

Но вскоре началось представление, и эти мысли вылетели из моей головы. Может, Брэйдену и не нравится современная трактовка Шекспира, но, по-моему, актеры играли великолепно. Отслеживая ход пьесы по книге, мы отловили пару мест, где они перепутали строки. Мы победоносно переглядывались, радуясь, что знаем нечто, о чем не догадываются остальные. Еще я проглядывала примечания Брэйдена, то кивая, то отрицательно мотая головой. Я дождаться не могла, когда мы сможем обсудить спектакль по дороге домой.

Мы дружно подались вперед при драматической сцене смерти Клеопатры, сосредоточившись на последних строках. Сбоку до меня донеслось шуршание. Я пропустила звук мимо ушей, но он повторился, и уже громче. Оглянувшись, я увидела сидящую неподалеку компанию парней. Один из них крепко держал в руках какой-то предмет, завернутый в коричневый бумажный пакет. Парень, нервничая, огляделся по сторонам, пытаясь раскрыть пакет постепенно, буквально по миллиметру. Но шума после его действий получилось больше, чем если бы он просто взял и разорвал бумагу одним махом.

Ужимки затянулись на несколько минут, и на парня начали оглядываться другие зрители. В конце концов ему удалось развернуть пакет, и он очень медленно и осторожно запустил туда руку. Я услышала хлопок открытой бутылки, и лицо парня озарилось триумфом. Продолжая прятать свое имущество, он поднес пакет ко рту и отпил из бутылки. Даже не представляю, что там было – пиво или напиток покрепче.

Я зажала рот ладонью, чтобы не смеяться слишком громко. Парень так напомнил мне Адриана! Я прямо видела, как Адриан тайком протаскивает спиртное на подобные мероприятия, а потом старательно его прячет, считая, что если будет делать все медленно, то никто его не поймает по горячим следам. С Адриана также сталось бы открыть бутылку в самый напряженный момент пьесы. Я представила, как на его лице появляется гордое выражение, означающее: «Ага, никто не видит, что я делаю!» Но все, конечно, в курсе. Не знаю, отчего это меня насмешило.

Но Брэйден действительно ничего не заметил, поскольку с головой ушел в пьесу.