Серебряные тени

Я проковылял к шкафу и вытащил из него чемодан, который купил, когда переезжал в Палм-Спрингс.

Мама быстро начала складывать мои вещи, словно мне опять было восемь лет.

– Ты уезжаешь? – потрясенно спросил Трей.

Его недоумение было наглядным отражением того, что чувствовал я сам.

– Наверное, да, – пробормотал я и задумался.

Внезапно мне в голову пришла мысль, которая мне очень понравилась. Почему я нахожусь здесь и терзаю себя в этой душевной пустыне? Сидни исчезла. В последнее время я веду себя, как сумасшедший, а Джилл поспешно учится отсекать меня, перекрывая нашу связь. И потом… через месяц она тоже отсюда уедет.

– Да, – уверенно повторил я. – Точно, Трей. Квартира оплачена до осени. Можешь жить здесь и дальше.

Мне необходимо сменить обстановку. Сбежать от воспоминаний о Сидни. Она – повсюду, куда бы я ни посмотрел: не только в моей квартире, но и в Амбервуде, и вообще на всех улицах Палм-Спрингса. Город просто заставлял меня вспомнить ее образ… И хотя я не отказался от поисков, я продолжу их в таком месте, которое не причиняет мне боль, Наверное, мне стоит начать с чистого листа.

И еще… мама вернулась! Мне ее не хватало – не так, как Сидни, конечно, – но контактов с ней у меня тоже почти не было. Мать не хотела, чтобы я общался с ней во сне, а отец отказывался передавать письма. Я беспокоился о том, как Даниэлла Ивашкова выживает в тюрьме, – но, судя по ней, заключение не слишком сильно на ней отразилось. Она оказалась такой же элегантной, изысканно одетой и умело накрашенной и двигалась по квартире с той целеустремленностью и властностью, которые были ей свойственны… и сыграли свою роль в ее аресте.

– Держи, – произнесла она, отходя от комода и положив на мою раскрытую ладонь что-то блестящее. – Сдавать их в багаж не следует.

Я опустил взгляд и уставился на сверкающую россыпь бриллиантов и рубинов в платиновой оправе. Запонки мне подарила моя тетя Татьяна. Она вручила их мне для «особых случаев», как будто у меня было множество поводов вдевать в манжеты рубашки украшения ценой в несколько тысяч долларов. Может, у меня и были бы такие моменты, если бы я остался при дворе. В Палм-Спрингсе они стали соблазном: я едва не отнес одну их них в ломбард, когда отчаянно нуждался в наличности.

Я крепко стиснул запонки в кулаке – так, что острые углы впились мне в ладони, – а потом спрятал в карман.

Мама упаковала чемодан меньше чем за десять минут. Когда я привлек ее внимание к тому, что она сложила только малую часть моих вещей, она с досадой отмахнулась:

– Некогда. Купим при дворе…

Ясно. Мы отправляемся ко двору. Я не очень-то и удивился. Мои родители владели недвижимостью по всему миру, но королевский дворец в горах Поконо в Пенсильвании являлся их главной резиденцией. Если честно, мне было наплевать, куда мы направляемся, – лишь бы поскорее уехать отсюда.

В гостиной нас ждал настороженный защитник. Мама представила мне его как Дейла и добавила, что он будет также и нашим шофером. Я неловко попрощался с Треем, который был ошеломлен столь резким поворотом событий. Он спросил, надо ли что-нибудь передавать от меня Джилл и ребятам… Я на минуту задумался, но затем покачал головой:

– Ни к чему.

Джилл поймет, почему мне понадобилось уехать, почему необходимо было уйти от своих воспоминаний и неудач. Все, что я мог бы сказать ей вслух, померкнет по сравнению с тем, что она узнает через нашу мистическую связь. Ну а потом Джилл либо разболтает все остальным, либо придумает красивую отговорку. Эдди решит, что я струсил, но трехмесячные бесплодные поиски приблизили меня только к нервному срыву, а не к Сидни. Возможно, сейчас я сделал правильный выбор.

Мама купила до Пенсильвании билеты бизнес-класса, и Дейл сидел в нашем ряду через проход. Я долго вел экономную студенческую жизнь, поэтому от таких расходов у меня даже закружилась голова, но чем дольше я сидел рядом с мамой, тем естественнее все становилось. Стюардесса предлагала пассажирам напитки, но из-за похмелья я отказался от спиртного в пользу воды. Кроме того, я не хотел притуплять разум и настроился на серьезный разговор с матерью.

– Я вернулась домой неделю назад, – поведала она непринужденным тоном, будто уезжала на курорт. – Конечно, я была занята тем, что наводила везде порядок, но на первом месте в моих мыслях был ты.

– Откуда ты знала, где я нахожусь? – спросил я.

Моя дислокация, будучи тесно связанной с местом, где жила Джилл, являлась тщательно хранимой тайной. Никто не стал бы подвергать Джилл опасности и выкладывать первому попавшемуся встречному мои координаты.

Она нахмурила брови.

– Я получила странное сообщение. Анонимное. Там говорилось, что ты переживаешь «трудные времена» и я тебе нужна. Там имелся твой адрес и строгое указание никому о нем не говорить, поскольку ты выполняешь важное поручение королевы. Я полагаю, что ты каким-то образом пытался защитить нас от стригоев. Весьма впечатляет, Адриан.

«Переживаю трудные времена». Именно так накануне вечером Джилл оправдывала меня, когда я забыл про ее показ мод. Я чуть было не застонал. Никто не будет рисковать благополучием Джилл и сообщать моей матери, где я нахожусь, – кроме самой Джилл.

– Кто-нибудь знает, что ты… на свободе? – осведомился я.

– Нет, конечно, – ответила мама с обиженным видом. – Я никогда не выдаю тайн, которые связаны с будущим мороев. Если существует способ уничтожить стригоев, то я внесу свой вклад и буду помогать тебе в твоем деле. Хотя должна признать, милый, ты и впрямь выглядишь не очень хорошо.

Ладно. Похоже, мама считает, что мы в Палм-Спрингсе просто вели научные исследования и изучали стригоев. Неплохая легенда. Будем надеяться, что теперь она не станет слишком волноваться по этому поводу.

– «Не очень хорошо» – это мягко сказано, – заметил я.

Она накрыла ладошкой мою руку.

– Что случилось? Ты был таким молодцом! Насколько я поняла, ты снова посещаешь занятия? И ты служил королеве?

Вздрогнув, я вспомнил, что до сих не узнал насчет оставшихся двух предметов. Должен ли я и по ним сдавать заключительные экзамены? Или надо подготовить финальный проект? Я был так потрясен приездом мамы и возможностью убраться из города, что совершенно забыл навести справки в колледже. Значит, я распрощался с последней возможностью окончить колледж. Мама говорила об учебе с такой гордостью, что я не смог сказать ей эту часть правды.

– Угу, дел было много, – промямлил я туманно.

– Тогда что случилось? – повторила она свой вопрос.

Я встретился с ней взглядом и прочел в нем нетипичное сочувствие, которое видели от нее очень немногие. До тюремного заключения ее считали чопорной аристократкой Даниэллой Ивашковой, холодной и равнодушной к окружающим. Я тоже знал ее такой, но бывали редкие и яркие минуты, когда она превращалась в заботливую мать. И неожиданно я выложил ей правду… вернее, некий ее вариант.

– Ну… я встретил девушку, мам.

Она вздохнула.

– Ах, Адриан. И все?

– Вовсе нет! – возмущенно воскликнул я. – Ту самую девушку! Она все для меня изменила. Она изменила меня.

– Я поняла, Адриан, – откликнулась она, желая меня успокоить. – Извини. И что с ней?

Я попытался придумать способ передать истинное положение вещей.

– Ее родственники меня не одобрили.

Теперь возмутилась моя мать: естественно, она решила, что речь идет о какой-то девушке-морое.

– Чушь! Ты родом из лучших семейств, и по линии Тарусов, и по линии Ивашковых. Сама королева не могла бы потребовать более аристократического происхождения. Если родные девушки тобой недовольны, то они явно заблуждаются.

Я криво улыбнулся.

– С этим я спорить не буду.

– Тогда в чем проблема? Если она совершеннолетняя… Ох, Адриан, только не говори мне, что она еще не совершеннолетняя.

– Она взрослая.

Моя мать с облегчением вздохнула.

– Тогда она способна решать за себя и быть с тобой, не обращая внимания на то, что думает ее семья. А если она – на их стороне, то тебе не нужно переживать, и тогда тебе лучше с ней расстаться.