Музейная ценность

– Да нет, ничего, – быстро соврал Антон.

– Значит, случилось. Мне еще про вас сон какой-то мерзкий всю ночь снился. Я думала, что вы в музее что-нибудь эдакое выкините… А у тебя, Гислер, вообще день сегодня отватительный, потому что Юпитер противостоит Марсу.

– Все-то ты знаешь! – съязвил я.

– Все, не все, а знаю, – обиделась Ева.

– Тут у Гислера есть кое-что, но он не говорит… – Красильников посмотрел на меня и осекся на полуслове.

– Просто есть одна штука, но я не знаю, что это такое.

Какая-то иголка, украшенная цветными стекляшками, – вдруг ни с того, ни с сего выпалил я.

– Дай посмотрю, – сказала Ева, про ужин она, по всей видимости, совсем забыла.

Я достал иголку, которую с появлением Макса предусмотрительно убрал в карман, и протянул Журавлевой:

– Смотри…

– Вот это да! – прошиептала она с восторгом, – это же изумруды и аметисты! Откуда у тебя такая прелесть?

– Нашел, – ответил я без особого энтузиазма, потому что знал – не поверит.

– Как это нашел? Где? – вопросы из Евы так и сыпались.

– В музее. Только не говори никому. А то знаю я вас, девчонок, – тут же все разнесете.

– Я? Чтобы я кому-то сказала? – обида и недовольство тут же нарисовались на ее лице.

– По-моему, ей вполне можно доверять. Она никогда нас не подводила, – встал на ее защиту Антон.

– Так, с камнями ты разобралась, а вообще, что это за штуковина, знаешь? – хотел все до конца выяснить я.

– Это булавка для галстука, – спокойно сказала Ева, – полагаю, вещь довольно дорогая, и скорее всего, старинная.

Поэтому я, собственно, и удивилась – откуда у она тебя.

Я понял, что теперь эти двое от меня не отстанут, и придется рассказать все, как было. Неожиданно для себя я рассказал все быстро и даже внятно, только опустил историю с «Собачьим Вальсом», может, одному Антону я ее и поведал бы, а вот Еве…

– Это неспроста, – подумав, сказала Журавлева.

– Ну уж не знаю. Но какая-то загадочная история… – поделился своими мыслями на этот счет Антон, – и что теперь с ней делать будешь?

– Не знаю, – вздохнул я, – может, вы чего посоветуете?

– Самое простое, что мы можем сейчас сделать – это выяснить ее ценность, а потом видно будет. И то, придется ждать, когда в Псков вернемся… Где мы тут антиквара найдем? – предложила Ева.

– А Женька на что? – сообразил Антон.

Снова раздался стук, и я так же машинально, как и в первый раз, убрал булавку.

– А, вот вы где! – Лидия Васильевна обнаружила, что мы не пришли на ужин. – Вы есть собираетесь? А то внизу все уже расходятся.

– А вкусно? – поинтересовался я.

– Даже очень.

– Тогда идем, – решил Красильников и посмотрел на нас.

Мы поднялись и пошли с совершенно непроницаемыми лицами за Лидией Васильевной. Ужин прошел быстро, нам некогда было рассиживаться: если бы с самого начала не опоздали, тогда не пришлось бы торопиться.

* * *

Когда мы проснулись, утро уже вовсю гуляло по нашей комнате. Оно впустило веселых солнечных зайчиков сквозь синие занавески, и они желтыми пятнами подрагивали на полу.

На сегодня была запланирована экскурсия в театр. Первый театр в России посмотреть, конечно же, следовало. Но и загадочная булавка терзала мои мысли. Я встал, очистил полость рта от ночевавших там микробов, умылся и шатался по комнате в поисках одежды. Не знаю почему, но никак не могу воспитать в себе привычку складывать все в одном месте.

Проснулся Антон:

– Я придумал, что мы с булавкой делать будем, – начал было он.

– Тихо ты! – шикнул я на Красильникова. – И вообще, почему ты решаешь, что с моей булавкой делать?

– Ничего я не решаю, просто хотел предложить…

– А кричишь чего? Хочешь, чтобы Макс все услышал?

– Да не кричу я ничего, – оправдывался Антон, – ты сейчас и то шумишь больше.

Максим заворочался на кровати, потянулся, покрывало тут же съехало и он, не успев его поймать, – видимо, реакция по утрам у него плоховата, начал зевать и потягиваться.

– Чего, уже одеваться надо? – все еще позевывая, спросил он.

– Да, одеваться и паковать чемоданы, а потом бежать на вокзал за билетами в Псков, – я был зол на Макса – он никогда ничего не знает.

– Как в Псков?

– Да вот так! Говорю же – собирай чемодан, конец каникулам.

– Да не слушай ты его, – Красильников, как всегда, придерживался дипломатической линии в отношениях с кем угодно, кроме меня, – одевайся, сейчас пойдем вниз на зуб чего-нибудь положим. А тебе, Гислер, нечего с утра настроение всем портить.

– Это я, значит, настроение всем порчу? Какой я, оказывается, нехороший мальчик, – я буквально из себя выходить начал, что называется, «из кофты» выпрыгивал. – Чего ты меня вечно одергиваешь, подрасти сначала…

Не знаю, зачем я сказал про рост, ведь знаю же, что Антон всегда подрасти хотел и завидовал моим аршинам, но так, «белой завистью». Просто вдруг показалось, что он мной командует во всем и всегда. А это кого хочешь из себя выведет.

Они оба смотрели на меня с ошарашенными физиономиями.

– Ну чего вы на меня уставились? Первый раз видите? Я – Гислер Юрий Валерьевич. Надеюсь, что ума быстро это запомнить вам хватит.