Добавить В библиотеку
Рождественские стихи русских поэтов
Автор:
Год написания книги: 2025
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Рождественские стихи русских поэтов
Воспроизведение без письменного разрешения Фонда запрещено
© Издательский дом «Никея», 2015
© Фонд по управлению наследственным имуществом
Иосифа Бродского.
* * *
Сергей Аверинцев
(1937–2004)
Благовещенье
Вода, отстаиваясь, отдаетосадок дну, и глубина яснеет.Меж голых, дочиста отмытых стен,где глинян пол и низок свод; в затворемеж четырех углов, где отстояласьтакая тишина, что каждой вещивозвращена существенность: где каменьвоистину есть камень, в очагеогонь – воистину огонь, в бадьевода – воистину вода, и в нейесть память бездны, осененной Духом, —а больше взгляд не сыщет ничего, —меж голых стен, меж четырех угловстоит недвижно на молитве Дева.Отказ всему, что – плоть и кровь; пределтеченью помыслов. Должны умолкнутьземные чувства. Видеть и внимать,вкушать, и обонять, и осязатьединое, в изменчивости днейнеизменяемое: верность Бога.Стоит недвижно Дева, покрываломпоникнувшее утаив лицо,сокрыв от мира – взор, и мир – от взора;вся сила жизни собрана в уме,и собран целый ум в едином словемолитвы. Как бы страшно стало нам,когда бы прикоснулись мы к такойсосредоточенности, ни на мигне позволяющей уму развлечься.Нам показалось бы, что этот светесть смерть. Кто видел Бога, тот умрет, —закон для персти. Праотец людей,вкусив и яд греха, и стыд греха,еще в раю искал укрыть себя,поставить рай между собой и Богом,творенье Бога превратив в оплотпротиву Бога, извращая смыслподаренного чувствам: видеть все —предлог, чтобы не видеть, слышать все —предлог, чтобы не слышать; и рассудоксменяет помысл помыслом, страшасьостановиться. Всуе мудрецыоб адамантовых учили гранях,о стенах из огня, о кривизнепространства: тот незнаемый предел,что отделяет ум земной от Бога,есть наше невнимание. Когда бнам захотеть всей волею – тотчасоткрылось бы, как близок Бог. Едвадостанет места преклонить колена.Но кто же стерпит, вопрошал пророк,пылание огня? Кто стерпит жарсосредоточенности? Неповинный,сказал пророк. Но и сама невинностьс усилием на эту крутизнуподъемлется. Внимание к тому,что плоти недоступно, есть для плотиподобье смерти. Мысль пригвождена,и распят ум земной; и это – крествнимания. Вся жизнь заключенав единой точке, словно в жгучей искре,все в сердце собрано, и жизнь к немуотхлынула. От побелевших пальцев,от целого телесного составажизнь отошла – и перешла в молитву.Колодезь Божий. Сдержана струя,и воды отстоялись. Чистотаначальная: до дна прозрачна глубь.И совершилось то, что совершилось:меж голых стен, меж четырех угловявился, затворенную без звукаминуя дверь и словно проступивв пространстве нашем из иных глубин,непредставимых, волей дав себяувидеть, – тот, чье имя: Божья сила.Кто изъяснял пророку счет временна бреге Тигра, в огненном явясьподобии. Кто к старцу говорил,у жертвенника стоя. Божья сила.Он видим был – в пространстве, но пространствудавая меру, как отвес и ось,неся в себе самом уставы те,что движут звездами. Он видим былмеж голых стен, меж четырех углов,как бы живой кристалл иль столп огня.И слово власти было на устах,неотвратимое. И власть былав движенье рук, запечатлевшем слово.Он говорил. Он обращался к Ней.Учтивость неба: он Ее назвалпо имени. Он окликал Еетем именем земным, которым матьЕе звала, лелея в колыбели:Мария! Так, как мы Ее зовемв молитвах: Благодатная Мария!Но странен слуху был той речи звук:не лепет губ, и языка, и неба,в котором столько влажности, не выдохиз глуби легких, кровяным тепломсогретых, и не шум из недр гортани, —но так, как будто свет заговорил;звучание без плоти и без крови,легчайшее, каким звезда звездумогла б окликнуть: «Радуйся, Мария!»Звучала речь, как бы поющий свет:«О Благодатная—Господь с Тобою —между женами Ты благословенна».Учтивость неба? Ум, осиль: Того,Кто создал небеса. Коль эта вестьправдива, через Вестника Творецприветствует творение. Ужельвернулось время на заре временнеоскверненной: миг, когда судилСоздатель о земле Своей: «ДоброЗело», – и ликовали звезды? Где жпроклятие земле? Где, дочерь Евы?И все легло на острие меча.О, лезвие, что пронизало разум досердцевины. Ты, что призвана:как знать, что это не соблазн? Как знать,что это не зиянье древней бездныбезумит мысль? Что это не глумленьеиз-за пределов мира, из-за гранипоследнего запрета? Сколько девязыческих, в чьем девстве – пустотабезлюбия, на горделивых башняхзаждались гостя звездного, чтоб онсогрел их холод, женскую смесивс огнем небесным кровь; из века в вексидели по затворам Вавилонаслужанки злого таинства, невестынебытия; и молвилась молвао высотах Ермонских, где сходилидля странных браков к дочерям людейво славе неземные женихи,премудрые, – и покарал потопих древний грех. Но здесь – иная Дева,в чьей чистоте – вся ревность всех пророковИзраиля, вся ярость Илии,расторгнувшая сеть Астарты; Дева,возросшая под заповедью той,что верному велит: не приниматьязыческого бреда о Невестепревознесенной. Разве не навекотсечено запретное? Но Вестникуже заговорил опять, и речьего была прозрачна, словно граньмежду камней твердейшего, и такучительно ясна, чтобы воззватьиз оторопи ум, смиряя дрожь:«Не бойся, Мариам; Ты не должнастрашиться, ибо милость великаТебе от Бога». О, не лесть: ни словао славе звездной: все о Боге, толькоо Боге. Испытуется душа:воистину ли веруешь, что Богесть Милостивый? – и дает ответ:воистину! До самой глубины:воистину! Из сердцевины сердца:воистину! Как бы младенца плач,стихает смута мыслей, и покойнисходит. Тот, кто в Боге утвержден,да не подвижется. О, милость, милость,как ты тверда. И вновь слова звучати ум внимает: «Ты зачнешь во чреве,И Сын родится от Тебя, и дашьЕму Ты имя: Иисус – Господьспасает». Имя силы, что во дниНавиновы гремело. Солнце, станьнад Гаваоном и луна – над доломАиалон! «И будет Он велик,и назовут Его правдиво СыномВсевышнего; и даст Ему Господьпрестол Давида, пращура Его,и воцарится Он над всем народомизбрания, и царствию Егоконца не будет». Нет, о, нет концаотверстой глуби света. Солнце правды,от века чаянное, восстаетвозрадовать народы; на возвратобращена река времен, и царствовосстановлено во славе, как во дниначальные. О, слава, слава – златобез примеси, без порчи: наконец,о, наконец Господь в Своем дому —хозяин, и сбываются словаобетований. Он приходит – Тот,чье имя чудно: Отрок, Отрасль – тонкийросток процветший, царственный побегот корня благородного; о Компорой в загадках, а порой с нежданнымдерзанием от века весть неслисжигаемые вестью; Тот, пред Кемв великом страхе лица сокрываютШестикрылатые — Но в тишиненеимоверной ясно слышен голосОтроковицы – ломкий звук землинад бездной неземного; и словатекут – студеный и прозрачный токтрезвейшей влаги: Внятен в тишине,меж голых стен, меж четырех угловвопрос: «Как это будет, если яне знаю мужа?» — Голос человекапред крутизной всего, что с человекомтак несоизмеримо. О, зарокстыдливости: блюдут ли небеса,что человек блюдет? Не пощадит —иль пощадит Незримый волю Девыи выбор Девы? О, святой затворобета, в тесноте телесной жизнихранимого; о, как он устоитперед безмерностию, что границне знает? Наставляемой мольбао наставлении: «как это будет?» —Дверь мороку закрыта. То, что Божье,откроет только Бог. На все судилОн времена: «Мои пути – не вашипути». Господне слово твердо. Тайнугадания не разрешат. Не тем,кто испытует Божий мрак, себяобманывая сами, свой ответбезмолвию подсказывая, бездненашептывая, – тем, кто об ответевсей слезной болью молит, всей своейнеразделенной волей, подаетсяответ. И Вестник говорит, и вновьвнимает Наставляемая, умк молчанию понудив: «Дух Святой —тот Огнь живой, что на заре временвитал над бездной, из небытиятварь воззывая, возгревая водглубь девственную, – снидет на Тебя;и примет в сень Свою Тебя, укрывкак бы покровом Скинии, крылаШехины простирая над Тобой,неотлучима от Тебя, как Столпсвятой – в ночи, во дни – неотлучимбыл от Израиля, как слава та,что осияла новозданный храми соприсущной стала, раз одинв покой войдя, – так осенит ТебяВсевышнего всезиждущая сила».О, сила. Тот, чье имя – Божья сила,учил о Силе, что для всякой силыдает исток. Господень ли глаголбез силы будет? Сила ль изнеможетперед немыслимым, как наша мысльизнемогает? Длилось, длилось словоучительное Вестника – и вотчто чудно было: ангельская речь —как бы не речь, а луч, как бы звезда,глаголющая – что же возвещалаона теперь? Какой брала примердля проповеди? Чудо – о, но чудожитейское; для слуха Девы – вестьсемейная, как искони ведетсямежду людьми, в стесненной теплотеплотского, родового бытия,где жены в участи замужней ждутрождения дитяти, где неплоднымлишь слезы уготованы. И Девасемейной вести в ангельских устах внимала – делу силы Божьей. «ВотЕлисавета, сродница Твоя,Бесплодной нарицаемая, сынав преклонных летах зачала; и месяцуже шестой ее надеждам». Знактак близок для Внимающей, да будетЕй легче видеть: как для Бога всевозможно – и другое: как примерасмирение – той старицы стыдливотаимая, в укроме тишинылелеемая радость – гонит прочьвсе призраки, все тени, все подобьясоблазна древнего. Недоуменьеушло, и твердо стало сердце, словноГосподней силой огражденный град.И совершилось то, что совершилось:как бы свидетель правомочный, Вестниквнимал, внимали небеса небес,внимала преисподняя, когдаслова сумела выговорить Деваединственные, что звучат, вовекине умолкая, через тьму временглухонемую: «Се, раба Господня;да будет мне по слову Твоему».И Ангел от Марии отошел.Благовещенская песнь
Ангел предстал Гедеонуи сказал ему: «Господь с тобою!»Он ведет тебя путем неизвестным,и верность Его – вовеки.Он явит для тебя чудо,знаменье Своей правды:сойдут небесные росы, напитают руно на камне.Он ведет тебя путем неизвестным,Он ведет тебя путем веры.Не в числе воинов спасенье,не во многом множестве рати:с тремястами лакавших водуты низложишь гордых и сильных,и дрогнут враги от вопля:«Меч Господа и Гедеона!»Ангел предстал Благодатнойи сказал Ей: «Господь с Тобою!Он ведет Тебя путем неизвестным,Он ведет Тебя за все пределы.Он явит для Тебя чудо,знаменье Своей силы:сойдут небесные росына руно Твоего Девства.Не в громах и гласе трубном,но тихо, как роса на травы,сойдет на Тебя действо Духа,осенит Тебя Всевышнего сила.Все у Бога возможно,и милость Его – шире неба,милость выше созвездий,милость глубже преисподней,милость – без меры и предела,но вмести ее в Твоем сердце.Как от века твердили Пророки,пели боговещие Жены,Дева зачнет во чреве,Сына родит Отроковица.Сбываются древние обеты,от слова сбываются до слова!Ты наречешь Ему имя,как весть вечного спасенья;примет Он престол Давида,царство в народе верных;цари земные изнемогут,но царство Его – вовеки.Не в злате и сребре богатство,не в коне и всаднике – сила:Он трости надломленной не сломит,курящегося льна не угасит,как овца, пойдет на закланье,не отверзнет уст Своих, как агнец, —и дрогнет мощь Аваддонапред кротостью Его страшной;и преклонится всякое коленонебесных, земных и преисподнихо имени Твоего Сына,Льва от колена Иуды».Алексей Апухтин
(1840–1893)
24 декабря
Восторженный канон ДамаскинаУ всенощной сегодня пели,И умилением душа была полна,И чудные слова мне душу разогрели.«Владыка в древности чудесно спас народ…»О верю, верю. Он и в наши дни придетИ чудеса свершит другие.О Боже! не народ – последний из людейЗовет Тебя, тоскою смертной полный…В моей душе бушуют также волныВоспоминаний и страстей.Он волны осушил морскиеО, осуши же их своей могучей дланью!Как солнцем освети греховных мыслей тьму…О, снизойди к ничтожному созданью!О, помоги неверью моему!1883Белла Ахмадулина
(1937–2010)
Елка в больничном коридоре
В коридоре больничном поставили елку. Онаи сама смущена, что попала в обитель страданий.В край окна моего ленинградская входит лунаи недолго стоит: много окон и много стояний.К той старухе, что бойко бедует на свете одна,переходит луна, и доносится шорох старанийутаить от соседок, от злого непрочного снанарушенье порядка, оплошность запретных рыданий.Всем больным стало хуже. Но все же – канун Рождества.Завтра кто-то дождется известий, гостинцев, свиданий.Жизнь со смертью – в соседях. Каталка всегда не пуста —лифт в ночи отскрипит равномерность ее упаданий.Вечно радуйся, Дево! Младенца ты в ночь принесла.Оснований других не оставлено для упований,но они так важны, так огромны, так несть им числа,что прощен и утешен безвестный затворник подвальный.Даже здесь, в коридоре, где елка – причина для слез(не хотели ее, да сестра заносить повелела),сердце бьется и слушает, и – раздалось, донеслось:– Эй, очнитесь! Взгляните – восходит Звезда Вифлеема.Достоверно одно: воздыханье коровы в хлеву,поспешанье волхвов и неопытной Матери локоть,упасавший Младенца с отметиной чудной во лбу.Остальное – лишь вздор, затянувшейся лжи мимолетность.Этой плоти больной, изврежденной трудом и войной,что нужней и отрадней столь просто описанной сцены?Но корят – то вином, то другою какою винойи питают умы рыбьей костью обглоданной схемы.Я смотрела, как день занимался в десятом часу:каплей был и блестел, как бессмысленный черный фонарик, —там, в окне и вовне. Но прислышалось общему сну:в колокольчик на елке названивал крошка звонарик.Занимавшийся день был так слаб, неумел, неказист.Цвет – был меньше, чем розовый: родом из робких, не резких.Так на девичьей шее умеет мерцать аметист.Все потупились, глянув на кроткий и жалобный крестик.А как стали вставать, с неохотой глаза открывать,вдоль метели пронесся трамвай, изнутри золотистый.Все столпились у окон, как дети: – Вот это трамвай!Словно окунь, ушедший с крючка: весь пятнистый, огнистый.Сели завтракать, спорили, вскоре устали, легли.Из окна вид таков, что невидимости Ленинградаили невидали мне достанет для слез и любви.– Вам не надо чего-нибудь? – Нет, ничего нам не надо.Мне пеняли давно, что мои сочиненья пусты.Сочинитель пустот, в коридоре смотрю на сограждан.Матерь Божия! Смилуйся! Сына о том же проси.В день Рожденья Его дай молиться и плакать о каждом!1985Юргис Балтрушайтис
(1873–1944)
Вифлеемская звезда
Дитя судьбы, свой долг исполни,Приемля боль, как высший дар…И будет мысль – как пламя молний,И будет слово – как пожар!Вне розни счастья и печали,Вне спора тени и луча,Ты станешь весь – как гибкость стали,И станешь весь – как взмах меча…Для яви праха умирая,Ты в даль веков продлишь свой час,И возродится чудо рая,От века дремлющее в нас, —И звездным светом – изначально —Омыв все тленное во мгле,Раздастся колокол венчальный,Еще неведомый земле!1912Владимир Бенедиктов
(1807–1873)
Елка
Отрывок
Елка, дикую красуСхоронив глубоко,Глухо выросла в лесу,От людей далеко.Ствол под жесткою корой,Зелень – все иголки,И смола слезой, слезойКаплет с бедной елки.Не растет под ней цветок,Ягодка не спеет;Только осенью грибок,Мхом прикрыт – краснеет.Вот сочельник Рождества:Елку подрубилиИ в одежду торжестваЯрко нарядили.Вот на елке – свечек ряд,Леденец крученый,В гроздьях сочный виноград,Пряник золоченый.Вмиг плодами порослиСумрачные ветки;Елку в комнату внесли: – Веселитесь, детки!Вот игрушки вам. – А тут,Отойдя в сторонку,Жду я, что-то мне дадут —Старому ребенку?Нет, играть я не горазд:Годы улетели.Пусть же кто-нибудь подастМне хоть ветку ели.Буду я ее беречь, —Страждущий проказник, —До моих последних свеч,На последний праздник.К возрожденью я иду;Уж настал сочельник:Скоро на моем ходуНужен будет ельник.24 декабря 1857Привет старому 1858 году
А! Новый! – Ну, милости просим.Пожалуйте. – Только уж – нет —Не вам, извините, приносим,А старому году привет.Характер ваш нам неизвестен,Вы молоды слишком пока, —А старый и добр был, и честен,И можно почтить старика.К чему же хитрить, лицемерить,Заране сплетая вам лесть?Нам трудно грядущему верить,Мы верим тому, что уж есть.А есть уже доброго много,От доброго семени плодНе худ будет с помощью Бога.Не худ был и старенький год.По солнцу он шел, как учитель,С блестящей кометой на лбу,И многих был зол обличитель, —С невежеством вел он борьбу.И мир был во многом утешенИ в прозе, и в звуке стиха,А если в ином был он грешен,Так где же и кто ж без греха?Да! В медные головы, в грудиСтучит девятнадцатый век.Внизу начинаются люди,И есть наверху Человек.Его от души поздравляем…Не нужно его называть.Один он – и только, мы знаем,Один он – душа, благодать.Один… за него все молитвы.Им внешняя брань перешлаВ святые, крестовые битвыС домашнею гидрою зла.Декабрь 1858На 1861 год
«О Господи! Как время-то идет!» —Твердило встарь прабабушкино племя,И соглашался с этим весь народ.Да полно, так ли? Движется ли время?У нас в речах подчас неверен слог,Толкуем мы о прошлом, преходящемИ будущем, а в целом – мир и БогВсегда живут в одном лишь настоящем.И нету настоящему конца,И нет начала. Люди вздор городятО времени, – оно для мудрецаВсегда стоит, они ж идут, проходятИли плывут по жизненной рекеИ к берегам относят то движенье,Которое на утлом челнокеСвершают сами. Всюду – заблужденье.О род людской! Морщины лбовСчитает он, мытарства и невзгоды,Число толчков, число своих гробовИ говорит: «Смотрите! Это – годы.Вот счет годов – по надписям гробниц,По памятникам, храмам, обелискам».Не полно ль годы цифрами считатьИ не пора ль меж новостей, открытийОткрытому сознанью место дать,Что мир созрел для дел и для событий?О, вознесись к Творцу, хвалебный глас,От всей России в упованье смелом,Что новый год, быть может, и для насОзначится великим, чудным делом!О, если б только – в сторону мечи!И если бы средь жизненного пираКровь не лилась! Господь нас научиТворить дела путем любви и мира!Воистину то был бы новый год,И новый век, и юбилей наш новыйИ весь людской возликовал бы род,Объят всемирной Церковью Христовой.Декабрь 1860Валентин Берестов
(1928–1998)
«В день Рождения Христа…»
В день Рождения ХристаВ мир вернулась красота.Январский лед сиянье льет.Январский наст пропасть не даст.Январский снег нарядней всех:Днем искрометный и цветнойИ так сияет под луной.И каждый из январских днейЧуть-чуть, но прежнего длинней.И так пригоден для пировИ встреч – любой из вечеров.Ясли
Ясли, – так мечтал один ребенок, —Можно склеить из цветных картонок,Сделать из бумаги золотойПастухов с Рождественской звездой.Ослик, вол – какая красота! —Встанут рядом с яслями Христа.Вот они – в одеждах позолоченныхТри царя из дивных стран восточных.По пустыне в ожиданье чудаИх везут послушные верблюды.А Христос-Младенец? В этот часОн в сердцах у каждого у нас!Перевод с франц. из М. КаремаКолыбельная елочке
Спи, елочка-деточка, под пенье метели.Я снегом пушистым тебя уберу.Усни на коленях у матушки-ели,Такая зеленая в белом бору.Усни и не слушай ты всякого вздора,Ни ветра, ни зверя, ни птиц, никого!Как будто возьмут нашу елочку скороИ в дом увезут, чтоб встречать Рождество.Нет, в чан с оторочкой из старой бумагиТебя не поставят у всех на виду.Не будешь держать ты гирлянды и флаги,Игрушки и свечи, шары и звезду.Нет, спрячешь ты заиньку – длинные ушки,Тебя разукрасят метель и мороз,И вспыхнет звезда у тебя на макушкеВ тот час, как родился Младенец Христос.Перевод с франц. из М. КаремаСергей Бехтеев
(1879–1954)
Святая ночь
Слава в вышних Богу, и на земли
мир, в человецех благоволение!
Лк. 2: 14Ночь и мороз на дворе;Ярко созвездья горят;В зимнем седом серебреМолча деревья стоят.Дивен их снежный убор:Искр переливчатый ройРадует трепетный взорДивной стоцветной игрой.Блещут в Тобольске огни,В мраке сверкая, дрожат;Здесь в заточеньи ониСкорбью монаршей скорбят.Здесь, далеко от людей,Лживых и рабских сердец,В страхе за милых детей,Спит их Державный Отец.Искрятся звезды, горя,К окнам изгнанников льнут,Смотрят на ложе Царя,Смотрят и тихо поют:«Спи, Страстотерпец Святой,С кротким Семейством Своим;Ярким венцом над ТобойМы величаво горим.Спи, покоряясь судьбе,Царь побежденной страны;Ночь да откроет ТебеВещие, светлые сны.Спи без тревог на челеВ тихую ночь Рождества:Мы возвещаем землеДни Твоего торжества.Светочи ангельских слезЛьются, о правде скорбя;Кроткий Младенец ХристосСам охраняет Тебя!»24 декабря 1917Александр Блок
(1880–1921)
Ночь на Новый год
Лежат холодные туманы,Горят багровые костры.Душа морозная СветланыВ мечтах таинственной игры.Скрипнет снег – сердца займутся —Снова тихая луна.За воротами смеются,Дальше – улица темна.Дай взгляну на праздник смеха,Вниз сойду, покрыв лицо!Ленты красные – помеха,Милый глянет на крыльцо…Но туман не шелохнется,Жду полу́ночной поры.Кто-то шепчет и смеется,И горят, горят костры…Скрипнет снег – в морозной далиТихий, ќрадущийся свет.Чьи-то санки пробежали…«Ваше имя?» Смех в ответ.Вот поднялся вихорь снежный,Побелело всё крыльцо…И смеющийся и нежныйЗакрывает мне лицо…Лежат холодные туманы,Бледнея, ќрадется луна.Душа задумчивой СветланыМечтой чудесной смущена…31 декабря 1901«Три светлых царя из восточной страны…»
Три светлых царя из восточной страныСтучались у всяких домишек,Справлялись: как пройти в Вифлеем?У девочек всех, у мальчишек.Ни старый, ни малый не мог рассказать,Цари прошли все страны;Любовным лучом золотая звездаВ пути разгоняла туманы.Над домом Иосифа встала звезда,Они туда постучали;Мычал бычок, кричало Дитя,Три светлых царя распевали.Перевод из Г. ГейнеЯнварь 1909«Был вечер поздний и багровый…»
Был вечер поздний и багровый,Звезда-предвестница взошла.Над бездной плакал голос новый —Младенца Дева родила.На голос тонкий и протяжный,Как долгий визг веретена,Пошли в смятеньи старец важный,И царь, и отрок, и жена.И было знаменье и чудо:В невозмутимой тишинеСреди толпы возник ИудаВ холодной маске, на коне.Владыки, полные заботы,Послали весть во все концы,И на губах ИскариотаУлыбку видели гонцы.1902«Кто плачет здесь? На мирные ступени…»
Кто плачет здесь? На мирные ступениВсходите все – в открытые врата.Там – в глубине – Мария ждет молений,Обновлена Рождением Христа.Скрепи свой дух надеждой высшей доли,Войди и ты, печальная жена.Твой милый пал, но весть в кровавом полеВесть о Любви – по-прежнему ясна.Здесь места нет победе жалких тлений,Здесь всё – Любовь. В открытые вратаВходите все. Мария ждет молений,Обновлена Рождением Христа.1902Сочельник в лесу
Ризу накрест обвязав,Свечку к палке привязав,Реет ангел невелик,Реет лесом, светлолик.В снежно-белой тишинеОт сосны порхнет к сосне,Тронет свечкою сучок —Треснет, вспыхнет огонек,Округлится, задрожит,Как по нитке, побежитТам и сям, и тут, и здесь…Зимний лес сияет весь!..Так легко, как снежный пух,Рождества крылатый духОзаряет небеса,Сводит праздник на леса,Чтоб от неба и землиСветы встретиться могли,Чтоб меж небом и землейЗагорелся луч иной,Чтоб от света малых свечДлинный луч, как острый меч,Сердце светом пронизал,Путь неложный указал.1912Рождество
Звонким колокол ударомБудит зимний воздух.Мы работали недаром —Будет светел отдых.Серебрится легкий инейОколо подъезда,Серебристые на синейЯсной тверди звезды.Как прозрачен, белоснеженБлеск узорных окон!Как пушист и мягко неженЗолотой твой локон!Как тонка ты в красной шубке,С бантиком в косице!Засмеешься – вздрогнут губки,Задрожат ресницы.Веселишь ты всех прохожих —Молодых и старых,Некрасивых и пригожих,Толстых и поджарых.Подивятся, улыбнутся,Поплетутся дале,Будто вовсе, как смеютсяДети, не видали.И пойдешь ты дальше с мамойПокупать игрушкиИ рассматривать за рамойЗвезды и хлопушки…Сестры будут куклам рады,Братья просят пушек,А тебе совсем не надоНикаких игрушек.Ты сама нарядишь елкуВ звезды золотыеИ привяжешь к ветке колкойЯблоки большие.Ты на елку бусы кинешь,Золотые нити.Ветки крепкие раздвинешь,Крикнешь: «Посмотрите!»Крикнешь ты, поднимешь ветку,Тонкими руками…А уж там смеется дедкаС белыми усами!