История философии

Написанные Псевдо-Дионисием «Ареопагитики» стали основой практики духовного делания, цель которой – богопознание и обожение человеческого естества. Ключом к решению этих задач служит пламенная любовь к Богу. Технология духовного делания получила развитие в греко-византийском варианте христианства под названием «исихазм». Термин этот греческого происхождения. Он означает безмолвие, покой. Весьма показательна его смысловая близость к санскритскому понятию «нирвана», занимающему центральное положение в индуизме и буддизме и означающему угасание, прекращение.

Исихазм ориентирует на индивидуальное преодоление пути к Богу, что вполне понятно. Ведь речь идет о живой эмпирической практике, которая невозможна без активизации персонального сознания. Духовное делание включает ряд взаимосвязанных операций: а) сосредоточенная «умная молитва»; б) «низведение» ума в сердце; в) созерцание световых эффектов; г) психологическая регуляция (задержки дыхания, подчиненные определенному ритму; принятие специфических поз, сосредоточение внимания на некоторых участках тела). Конечная цель исихии – переживание своего единства с божественным Абсолютом.

Бернар Клервоский

В контексте новейших исследований теории самоорганизации систем интересно высказанное приверженцами исихазма положение о синергише, т. е. совместном действии человеческой воли и божественной благодати, души и тела. Только совместные усилия, согласно такой концепции, ведут к спасению. Мысль удивительно созвучна современным представлениям о соучастии разнородных элементов в становлении и функционировании различных целостных образований – термодинамического процесса, биосистемы, города и т. п.

В римско-латинском варианте христианства сложились два мистических течения – ортодоксальное и еретическо-пантеистическое. Наиболее известным представителем первого был Бернар Клервоский (1091–1153). Он происходил из знатного рыцарского рода, имел хорошее образование, знал работы Августина, был знаком и с идеями неоплатоников. Бернар основал монастырь, где стал аббатом. Его именем назван орден бернардинцев. Этот мыслитель прославился как пламенный оратор, который бескомпромиссно отстаивал идею теократии.

Ортодоксальный мистицизм остается верным основному догмату христианства о трансцендентности Бога. Бернар Клервоский подчеркивает ничтожность человека, удаленного от Бога, его уязвимость и слабость. Такой человек не более чем «лампада на ветру» – говорил Б. Клервоский. Однако у человека есть надежда на спасение. Для этого не следует уповать на разум. Рационально построенному действию Бернар противопоставляет искусство всей жизни, которая является целостным процессом.

Спасение, по Бернару Клервоскому, предполагает интимное общение с Богом. Оно невозможно, если в сердце нет беззаветной любви к Творцу. Через смирение, отказываясь от эгоистических желаний и мыслей, люди освобождаются от зла и приближаются к встрече с Богом. Но событие это средневековый мистик понимает иначе, нежели последовательные приверженцы неоплатонизма. Экстаз он рассматривает как полное самозабвение человека перед лицом всемогущего Бога. Однако слияние души с божественным Абсолютом не происходит. Она лишь уподобляется Богу. Да и причиной возвышения индивида служат не его собственные усилия, а божественная благодать.

Устремленный к человеку ортодоксальный мистицизм мало интересуется онтологическими вопросами. На первый план выступают нравственные проблемы. Разрабатываются сюжеты, связанные с регуляцией человеческих поступков. Вместе с тем жесткая ориентация на внешнюю заданность поведения людей и пренебрежительное отношение к разуму сдерживали проявление человеческой активности и ограничивали возможности самоопределения и само-осуществления личности.

К разработке еретическо-пантеистической линии мистицизма была причастна такая колоритная фигура, как Иоганн Экхарт (1260 1327). За разносторонние знания и глубокую ученость его называли Майстером. Он также принадлежал к рыцарскому сословию, преподавал в доминиканских школах Страсбурга и Кельна, а также в Парижском университете. После смерти некоторые важные положения его учения были объявлены еретическими.

Существенной чертой учения Экхарта было обезличивание Бога и его отождествление с природой. На теории этого философа явственно видна печать пантеизма. Он был убежден, что Бог присутствует в каждой вещи, хотя они этого не осознают. Только человеку

дано понять присутствие Бога в своей душе. Экхарт многократно подчеркивает тождество Божества с глубинными структурами человеческого духа.

Совершенно очевиден решительный уход Экхарта от ортодоксальной доктрины, провозглашающей надмирность Бога. Мыслитель перерабатывает идеи неоплатоников и Ареопагита. Он различает понятие Божества и Бога. Как бездонный Абсолют Божество есть Ничто. К нему неприменимы любые мыслимые свойства. Его можно рассматривать лишь как непостижимую праоснову сущего. Это некая универсальная творческая активность. Первым результатом творчества является Бог. Божество предстает в качестве Бога только относительно сотворенной им души.

В отличие от Бернара Клервоского Иоганн Экхарт высоко ценит разум, видя в нем наиболее значимую часть духа. Философ предпринимает попытку рационализировать трансперсональный опыт, выразить его в языке. Глубинная связь между человеческой душой и Богом, полагает он, открывает возможности для постижения божественной природы. Обычного познания, которое пользуется образами и понятиями, для этого недостаточно. Оно ограничивается описаниями Бога как личности, но безличный божественный Абсолют остается скрытым. Постижение Божества доступно как результат (плод) мистической интуиции.

Учение Экхарта примечательно еще и тем, что оно субъективи-зировало религиозность, смещая ее в сторону трансперсонального опыта индивида. В результате обесценивались внешние ее проявления, укорененные в институциональных структурах церкви. А это открывало более широкие возможности для идивидуального творчества. Экхарт не сомневался, что каждый верующий должен идти к Богу своей дорогой.

Философия Майстера Экхарта возвеличивала человека, обосновывая уникальность и высокое достоинство его души. Особое внимание обращалось на строй мыслей и чувств индивида как на основу внутренней мотивации поступков. Таким образом, человек оказывался как инициатором, так и судьей совершаемых им же действий. Очевидно, это учение предполагало достаточно высокую степень самостоятельности индивида. Неудивительно, что Иоганн Экхарт высказывает необычную для ортодоксального христианства мысль о способности человека самостоятельно соединиться с Богом.

Учение Экхарта оказало значительное воздействие на духовную жизнь Средневековья и на развитие немецкой философии. В частности, его влияние проявилось в реформаторской деятельности Мартина Лютера, воззрениях Томаса Мюнцера, философии Николая Кузанского.

Мистическое направление в средневековой европейской философии образовало альтернативу рационализму. Оно показало ограниченность дискурсивного познания и обогатило представление о человеческой духовности. В частности, было начато исследование трансперсонального опыта, к которому приковано внимание и современной науки. Важным достижением мистической философии была мысль о свободе человека.

Проделанный экскурс в историю средневековой философии показывает, что она представляет собой уникальный тип теоретического мировоззрения, сущность которого состоит в рефлексии над феноменами религиозного сознания. Ее развитие – процесс очень противоречивый. На своем долгом пути она изведала и выдающиеся открытия, и досадные заблуждения. Достоянием мировой культуры стали высказанные ее лучшими представителями идеи об определенной направленности исторического времени, структурной упорядоченности человеческого духа и пр. Следы ее влияния хорошо заметны и в современном мире. Они – в менталитете многих, причем уже не только европейских, народов. «Все мы – европейцы и американцы – принадлежим к культуре, сложившейся под влиянием христианства в значительно большей степени, нежели под влиянием чего-либо еще»[79 - Лобковиц, Н. Христианство и культура / Н. Лобковиц // Вопросы философии. 1993. № 3. С. 71.].

Раздел II

Западноевропейская философия нового и новейшего времени

Глава 4

Философия эпохи Возрождения

Общая характеристика эпохи Возрождения

Эпоха Возрождения охватывает период с XIV по XVI в. Этот период, ознаменованный выдающимися достижениями материальной и духовной культуры, представляет собой великий мировой переворот, неизвестный никакому иному этапу развития предшествующей человеческой истории. В эпоху Возрождения появились титаны мысли, чувства и дела, величайшие творцы, поэты, художники, философы, которые стремились все переосмыслить, творчески перевоссоздать и изменить. Без этой эпохи совершенно невозможно представить себе последующее культурное развитие человечества.

Возрождение (по-французски – Ренессанс) началось в Италии, прошло ряд этапов в своем развитии и постепенно (к XVI в.) превратилось в общеевропейское явление.

Эта новая эпоха осознает себя как возрождение античной культуры, античного образа жизни, способа мышления и чувствования, откуда идет и само название «Возрождение». В действительности, однако, возрожденческий человек и возрожденческая культура и философия существенно отличаются от античной, представляют собой сущностно новое явление. Хотя Возрождение в лице своих выдающихся деятелей демонстративно подчеркивало свою связь с античностью и противопоставляло себя Средневековью, оно тем не менее возникло как итог развития средневековой культуры, а поэтому несло в себе такие черты, которые не были присущи античности.

Эпоха Возрождения порождена целым рядом глубочайших изменений в социально-экономической и духовной жизни Западной Европы. Усложнение и дифференциация производственной деятельности в ренессансной Италии (а затем и в других европейских странах) вместе с большим ростом числа лиц, профессией которых становится умственный труд, во многом предопределили характер этих изменений. Кризис сословного строя, становление новых форм деятельности и повышение в связи с этим роли индивидуального труда закономерно сопровождались тем, что наиболее способные сыновья купцов, торговцев, предпринимателей, представителей знати, реже – сыновья ремесленников и крестьян в соответствии со своими склонностями становились художниками, архитекторами, врачами, скульпторами, поэтами, писателями, учеными и философами.

Если в средневековом обществе были очень сильны корпоративные связи между людьми и поэтому даже известные люди выступали, как правило, в качестве представителей той корпорации, той системы, к которой они принадлежали, то в эпоху Возрождения, напротив, индивид приобретает гораздо большую самостоятельность, претендует на автономию. Он все чаще представляет не тот или иной цех или союз, но самого себя, получает возможность включаться в самые различные социальные общности и корпорации. Человек становится суверенной личностью именно благодаря тому, что он уже жестко не привязан к той или иной конкретной социальной структуре, не сращен с нею, а способен гибко строить свои отношения с другими людьми, погружаясь в различные социальные общности, а часто – в различные культурные традиции. Отсюда вырастает самосознание человека и его новая общественная позиция: ориентация на свою независимость и самоутверждение, на собственные силы и талант и т. д. В противоположность средневековому человеку, который мог реализовываться только через принадлежность к некоторой социальной целостности (коллективности), который зачастую с рождения был закреплен за определенным местом в кастово-сословной системе, и ему лишь предстояло усвоить определенный тип профессиональных навыков, продолжая эстафету традиций и, соответственно, проблема личной свободы которого либо вообще не ставилась, либо уходила на второй и третий план в иерархии ценностей, – индивид эпохи Возрождения склонен был все свои заслуги приписывать не Богу, не корпорации или еще кому и чему-нибудь, а самому себе лично.

Все величие и очарование возрожденческой культуры заключалось в том, что в ней была осознана необходимость самоутверждения человека, превознесения личности. Эта культура была результатом борьбы с феодальным застоем, роста роли городов и индивидуального творческого почина работников городских мастерских и старших мастеров, управляющих этими мастерскими. Все эти люди впервые обрели в те времена свои индивидуальные творческие потребности и осознали себя деятелями восходящей культуры.

Если в центре внимания античности была природно-космическая жизнь, а в Средние века доминантой культурного процесса являлся Бог и связанная с ним идея спасения, то в эпоху Возрождения в центре внимания оказывается человек. Возрождение – это эпоха бурного развития индивидуалистических страстей и стихийного самоутверждения человеческой личности, абсолютизации человеческого разума и его стремления к непрерывному прогрессу. Поэтому мировоззрение этого периода можно охарактеризовать как антропоцентрическое в отличие от космоцентрического мировоззрения античности и геоцентрического Средневековья.

Джованни Пико делла Мирандола

Антропоцентрический характер мировоззрения эпохи Возрождения заключается в том, что человек объявляется центральным звеном всей цепи космического бытия. Конечно, своего рода антропоцентризм был свойствен и средневековому сознанию. Но там речь шла о проблеме грехопадения и искупления; мир был создан для человека, а человек являлся высшим творением Бога на земле; однако человек рассматривался не сам по себе, а в своих отношениях с Богом, в своем отношении к греху и вечному спасению, недостижимому собственными силами. Для Возрождения же человек не просто чье-то творение или природное существо, он творец самого себя, своей собственной жизни, судьбы, и этим он отличается от всех живых существ. Он господин над всей природой и уже не нуждается в Божественной благодати для своего спасения; он сам себе голова. Интересно в этой связи рассуждение одного из выдающихся мыслителей XV в. Джованни Пико делла Мирандола (1463–1494) в его знаменитой «Речи о достоинстве человека». Сотворив человека и «поставив его в центр мира»,

Бог, согласно этому философу, обратился к нему с такими словами: «Не даем мы тебе, О Адам, ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению. Образ прочих творений определен в пределах установленных нами законов. Ты же, не стесненный никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю»[80 - История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли: в 5 т. М., 1962–1970. Т. 1. С. 507.].

Неудивительно поэтому, что эпоха Возрождения дала миру целую плеяду выдающихся индивидуальностей, титанов земного самоутверждения, обладавших ярким темпераментом, всесторонней образованностью, выделявшихся среди других людей своей волей, целеустремленностью, огромной энергией. Ренессанс был эпохой, «которая нуждалась в титанах и которая породила титанов»[81 - См.: Маркс, К. Сочинения: в 50 т. / К. Маркс, Ф. Энгельс. М., 1961. Т. 20. С. 346.].

Разносторонность – вот идеал возрожденческого человека. Последний стремился испытать себя не только во всех сферах и областях материального и духовного производства, но и во всевозможных жизненных проявлениях и ситуациях. Стремлению стать уникальным мастером – художником, поэтом, философом, ученым и т. д. – содействует общая атмосфера, окружающая талантливых, одаренных людей чуть ли не религиозным поклонением: их чтут теперь так, как в античности героев, а в Средние века – святых.

Таким образом, в эпоху Возрождения человеческая личность, своеобразие и уникальность каждого индивида приобрели невиданную ранее ценность и значимость. Ни в античности, ни в Средние века не было такого жгучего интереса к человеческому существу во всем многообразии его проявлений. С антропоцентрической установкой, кстати сказать, связан и характерный для Возрождения культ красоты. Не случайно как раз живопись, изображающая прежде всего прекрасное человеческое лицо и человеческое тело, выступает в тот период главенствующим видом искусства, а фигура художника-творца становится как бы символом эпохи. У великих художников – Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэля мировосприятие Ренессанса получает свое наивысшее выражение.

Выдающихся деятелей Возрождения впоследствии стали именовать гуманистами. Это связано с возникновением в XIV в. гуманистического движения, которое происходило параллельно с развитием поздней схоластической философии. Подчеркивая значение образованности и таланта как важнейших проявлений и показателей человечности, самоценности человеческой личности, ее выдвижения и возвеличения, гуманизм стал примерно с середины XV в. настолько влиятельным идейным течением, что гуманистические кружки возникали не только в наиболее развитых, но и в периферийных городах тогдашней Италии. Гуманистическое движение, положившее начало формированию светской интеллигенции, в основном носило антисакральный характер, не было связано с интересами церкви.

Вместе с тем эпоха Ренессанса таила в себе сложные противоречия, которые характеризовались глубоким антиномизмом. То богатое развитие индивидуальности в XIV–XVI вв., о котором мы говорили, весьма часто, а точнее, постоянно, сопровождалось крайностями дикого, порой звериного индивидуализма. Вырвавшаяся на свободу человеческая индивидуальность, ощутившая свою самостоятельность и независимость не только от церковных институтов и церковных авторитетов, но и вообще от всяких абсолютов, включая и высший Абсолют в лице Бога, – эта уже ничем не сдерживаемая индивидуальность могла проявлять себя каким угодно способом и в каком угодно направлении, быть благородной, возвышенной или низменной, циничной. Иначе говоря, утверждение стихийно-человеческого индивидуализма и связанных с ним величайших достижений культуры эпохи Ренессанса, титанизм и благородный гуманизм данной эпохи имели и свою обратную сторону.

В современной философской литературе обратная сторона возрожденческого титанизма наиболее аргументированно и глубоко раскрыта выдающимся русским исследователем А.Ф. Лосевым в его фундаментальном труде «Эстетика Возрождения». А.Ф. Лосев, говоря о действительно прекрасных и действительно человеческих формах возрожденческого индивидуализма, отмечает: «Вся эта красота Ренессанса была подлинной реальностью, преуменьшать которую могут только либо невежды, либо сознательно реакционные историки. Тем не менее… этот красивый Ренессанс и его небывало тонкая человечность в искусстве, науке, религии, морали и психологии, весь этот Ренессанс имел и свою обратную сторону, игнорирование которой в настоящее время тоже является либо невежеством и неосведомленностью в фактах, либо сознательной лакировкой истории…»[82 - Лосев, А.Ф. Эстетика Возрождения / А.Ф. Лосев. М., 1978. С. 135.]. Исследователь подчеркивает, что титанизм в эпоху Ренессанса был явлением слишком стихийным, чтобы проявлять себя только строго и безукоризненно, только принципиально красиво и исключительно целесообразно. Та же самая титаническая сила имела в эпоху Ренессанса и свою отрицательную сторону, свое уродливое проявление. Оно было связано именно с принципиальным индивидуализмом, который не мог не приводить к безграничному человеческому самоутверждению и, следовательно, к самооправданию в неимоверных страстях, пороках и совершенно беззастенчивых преступлениях. Пороки и преступления были во все эпохи человеческой истории, были они и в Средние века. Но тогда люди грешили против своей совести и после совершения греха каялись в нем. В эпоху Ренессанса все стало иначе. Люди совершали самые страшные преступления и никоим образом в них не раскаивались, потому что «последним критерием для человеческого поведения считалась тогда сама же изолированно чувствующая себя личность». При этом А.Ф. Лосев самым подробным образом описывает множество примеров коварства, вероломства, убийства из-за угла, невероятной мстительности и жестокости, авантюризма и разгула страстей, своеволия и распущенности, которыми прославилась эпоха Возрождения. Приведем несколько фрагментов из этого описания.

«… Папа Александр VI и его сын Цезарь Борджиа собирают на свои ночные оргии до 50 куртизанок. В Ферраре герцог Альфонс среди бела дня прогуливается голым по улицам. В Милане герцог Галеацо Сфорца услаждает себя за столом сценами содомии. В Италии той эпохи нет никакой разницы между честными женщинами и куртизанками, а также между законными и незаконными детьми. Незаконных детей имели все: гуманисты, духовные лица, папы, князья… Браччьо Монтойе забавлялся тем, что сбрасывал людей с высоких башен, разбил на наковальне одного монастыря головы 19 монахам, в Ассизи сбросил трех человек с вала, в Сполетто столкнул с моста вестника, доставившего ему плохие известия… Марко Сфорца закапывал живыми свои жертвы, выставлял на публичный позор соблазненных им женщин, заставлял крестьянина, укравшего зайца, съесть зайца живьем, с шерстью и шкурой; он обвинялся еще и в отравлении своей матери… Неаполитанский король Ферран-те (1458–1494), неутомимый работник, умный и умелый политик, внушил ужас всем своим современникам. Он сажал своих врагов в клетки, издевался над ними, откармливал их, затем отрубал им головы и приказывал засаливать их тела. Он одевал мумии в самые дорогие наряды, рассаживал их вдоль стен погреба, устраивая у себя во дворце целую галерею, которую и посещал в добрые минуты. При одном воспоминании о своих жертвах он заливался смехом… Даже Лоренцо Медичи, с именем которого связан расцвет флорентийской культуры в XV в., при котором собиралась Платоновская академия и который вошел в историю как чистейшее воплощение Ренессанса, великий покровитель искусств и наук, отбирал приданое у девушек, казнил и вешал, жестоко разграбил город Вольтерру и отнюдь не пренебрегал интригами, связанными с ядом и кинжалом…»[83 - Лосев, А.Ф. Эстетика Возрождения / А.Ф. Лосев. М., 1978. С. 123–129.].

Все сказанное заставляет нас вспомнить слова выдающегося русского писателя Ф.М. Достоевского о том, что «если Бога нет, то все дозволено». Откровенный антропоцентризм, рациональная гордыня, отказ от всяких абсолютов, имеющих власть над человеком, опасны для самого человека, таят в себе зерна разрушения и самоуничтожения.

В связи с этим необходимо акцентировать внимание еще на одном обстоятельстве: духовность – не только рациональный и эстетический уровень бытия. Можно быть ученым и извергом, художником и злодеем. Вопрос о возможности совмещения творчества и нравственной ущербности был поставлен еще А.С. Пушкиным. Теперь вряд ли кто-либо будет сомневаться в том, что эти вещи (интеллектуально-художественное творчество и злодейство) могут сосуществовать. Духовность – это прежде всего нравственность, этический уровень бытия. К сожалению, нравственное измерение духовности эпохи Возрождения было выражено не столь блестяще и великолепно, как ее интеллектуальные и художественные достижения.

По-видимому, европейская культура, по преимуществу оставаясь еще феодальной, была в тот период не готова к встрече с неожиданно вырвавшимся наружу стихийным индивидуализмом, оказалась не в состоянии безболезненно ассимилировать все последствия произошедшей тогда в интеллектуальных кругах мировоззренческой, ценностной революции. Последняя, упразднив Бога как основной регулятивный принцип и возложив многие его традиционные функции на отдельного, изолированного индивида, не смогла на первых порах выработать сдерживающие человеческий эгоцентризм нормативные рамки и регулирующие механизмы, упорядочить на основе новых ценностей общественную и частную жизнь людей. Для того чтобы это произошло, потребовался длинный ряд десятилетий борьбы и смуты. В реальности теоретически оформившиеся в период раннего и среднего Возрождения новые мировоззренческие ценности и ориентиры получили свое идеологическое закрепление на уровне массового сознания и стали в той или иной мере устойчивыми регуляторами человеческого поведения только после целой серии религиозных войн и Реформации. Если точнее, это произошло лишь с утверждением протестантизма, протестантской этики, сориентировавшей население ряда западноевропейских стран на новое, характерное уже для буржуазного общества отношение к природе, труду, собственности, богатству, на новое понимание обязанностей человека по отношению к другим людям, общине и т. д. На практике, для того чтобы все это стало возможным, чтобы, наконец, сформировался некий прообраз того, что сейчас принято называть «правовым государством», потребовалось пролить реки крови (в Германии, по некоторым данным, за весь период религиозной Реформации – этой «буржуазной революции № 1» – погибло около двух третей населения). Впрочем, вопрос о религиозной Реформации и протестантизме как новой религии – религии капиталистической общественной формации – мы еще специально рассмотрим в соответствующем разделе.

В целом эпоха Возрождения представляет собой весьма сложное и противоречивое явление. Ее нужно рассматривать во всех ее проявлениях, избегая однозначных, односторонне-позитивных или односторонне-негативных оценок.

Основные черты ренессансной философии

Пришедшая на смену многовековому господству схоластики философия эпохи Возрождения явилась своеобразным этапом в зарождении и развитии новой европейской философии – наиболее богатым и идейно насыщенным периодом в истории мирового философского развития. Новая философия давно занимает важнейшее место в программах историко-философского образования во многих странах, в том числе и у нас.

Новая философия в своем развитии прошла три этапа:

? этап зарождения – этап, хронологически совпадающий с эпохой Возрождения (заложены важнейшие предпосылки формирования новой антропоцентрической философской парадигмы. Новая философия в это время развивается еще не вполне самостоятельно, поскольку, несмотря на все свои серьезные достижения и оригинальные идеи, имеет много общего с античной и средневековой философской традицией);

? этап расцвета (XVII в.) – период, когда создаются основные системы философии Нового времени, собственный стиль философского мышления, отличный не только от средневекового, но и от античного;

? этап Просвещения (XVIII в.) – этап основных идей философии Нового времени (идеи выходят за пределы круга профессионалов, получают широкое распространение, ложатся в основу политических программ, приобретая определенное практическое значение. Вместе с тем этот этап в своем завершении характеризуется и критицизмом в отношении ранее разработанных доктрин, причем этот критицизм возникает как из теоретического осмысления, так и из попыток практического применения доктрин новой философии).