Ожидание чуда. Рождественские рассказы русских классиков

Широкая и длинная улица, открывавшаяся перед его домом, сохраняла свою прежнюю праздничную наружность; тротуары были переполнены народом; везде развевались пестрые флаги; во все концы неслись кареты и сани; свет фонарей, плошек и окон, между которыми то тут, то там, в разных этажах, горели елки, – придавал всему какой-то особенно приветливый, веселый вид, редко встречаемый в Петербурге.

Но улица, с ее движением, не вызвала даже улыбки на лице Араратова; оно как будто стало еще угрюмее. Веселость, впрочем, всегда производила на него отрицательное действие; он относился к ней как к чему-то ограниченному, недостойному серьезного делового ума; он никогда не смеялся – исключая разве тех случаев, когда смеялись очень уж высокопоставленные лица и волей-неволей требовалось оправдать их веселость и выказать ей некоторое сочувствие.

Он и теперь попробовал было взглянуть на все происходившее перед глазами с видом обычного пренебрежения; попытка, однако ж, не удалась; сдвинутые брови, судорожно сжатые губы ясно указывали на бесполезность подавить внутреннее чувство горечи и сознанье одиночества, которые так непрошено вторглись в его жизнь.

Он опустил портьеру, прошелся несколько раз по кабинету, думая отогнать навязавшуюся мысль; но нет! – мысль об одиночестве не только не проходила, но, напротив, еще с большим упорством к нему привязывалась.

Он готовился снова опуститься в кресло и завладел уже недочитанным докладом, когда кто-то неожиданно постучался за его спиной в боковую дверь кабинета.

– Кто там? – произнес он, сдвигая брови и удивленно оборачиваясь в ту сторону.

Дверь приотворилась, и на пороге показалась оторопелая фигура во фраке и белом галстухе молодого лакея.

– Чего тебе? – резко спросил Араратов. – Я приказывал никого не принимать. Ты разве не слышал?..

– Там… ваше превосходительство… с заднего крыльца… пришла женщина… – мог только произнести оторопевший слуга.

– Женщина!.. Какая женщина?..

– Нищенка… должно быть… с детьми… ваше превосходительство…

«Вот помогай им после этого! Какая неслыханная дерзость!..» – мелькнуло в голове Араратова, не сомневавшегося на секунду, что дело шло о той назойливой женщине, которая приставала к нему на улице.

– Что же ты стоишь, – обратился он к лакею, – сказать швейцару, чтобы ее тотчас же вон выпроводили; ступай!

Выходка нищей, на минуту и против воли сановника, остановила его мысль на этом предмете. «Помогать этим людям – то же, что поощрять их к попрошайничеству и тунеядству! И сколько хитрости: подсмотреть, где я живу; подметить вход с заднего крыльца… Какая, наконец, дерзость: ворваться куда же – ко мне! в мой дом!..»

Араратов был прерван на этом месте своих размышлений новым стуком и в ту же дверь.

– Войди! – чуть не крикнул он. – Что там еще?..

– Ваше превосходительство… женщина не хочет никак уходить… Мы ее не раз отгоняли… Она говорит: изволили вы ей дать какие-то деньги… она говорит: их возвратить надобно…