Одуванчик

В шалостях не знаю меры.
Надо улучшать манеры,
Авторы чтоб детских книжек
Прославляли лишь мартышек.

Цыплёнок

Я – не просто так еда.
Я – цыплёнок хоть куда.
От рассвета до заката
Грамоту зубрят ребята.

Кукарекает петух:
«Говори, что знаешь, вслух».
На насесте шум и гам.
Стих читаю по слогам.

Счёт освоил я до ста.
Тонким пёрышком хвоста
Вывожу косые строчки
Под надзором тёти квочки.

Назову все дни недели,
Отличу сосну от ели,
Пестики где и тычинки,
Покажу я без запинки.

Знаю радуги цвета,
По-английски «нет» и «да».
Знаю север где и юг,
Кто цыплёнку враг, кто – друг.

Так что я не тугодум,
У меня не птичий ум.
Точно буду умницей,
Когда стану курицей.

Мобильный телефон

Слышен громкий перезвон:
Гудит мобильный телефон.
Я по нему звоню друзьям —
Общаться часто надо нам.

«Эй, Серёга, как живёшь?
У вас там солнце или дождь?
Ну, пока. Беда там с вами?
Идёт гигантское цунами?»

«Как дела твои, Дашутка?
У меня одна минутка.
Улетаю на Луну,
Тебе оттуда позвоню».

«Добрый день. Это Артём?
Мы по морю здесь плывём:
Даша, я, ещё Сергей.
К нам давай плыви скорей!»

Просто так себе болтаю,
Ни за что не отвечаю,
Потому что прижал к ушку
Я обычную игрушку.

Евгения Бахурова

Снежик

Он сидел у подъезда совершенно один, такой крошечный, такой несчастный. Зима в этом году выдалась особенно холодная и снежная, и у маленького потеряшки на макушке и спинке образовались объёмные и пушистые шапочка и шубка. Только они в отличие от настоящих нисколечко не грели. А тёплое одеялко, ну или шерстяной шарф, сейчас бы ох как не помешало! Забраться бы под такой, эх! Малютке становилось всё холоднее и холоднее, и он начал дрожать. «Где я? Почему так холодно? А что это такое дует и завывает: у-у, у-у?.. Ой, как страшно!» – так думал крошка котёнок. И да, он был совершенно один.

А знаете, как страшно одному на улицах большого города? Да даже если и небольшого… Как он там очутился в холодном декабре, на морозе – этого никто не знал. Не знал и сам потеряшка. Вроде бы только минуту назад сладко спал в уюте тёплого дома, и вдруг всё так переменилось.

Было около двух часов дня, и Алёнка возвращалась из школы домой. Она ходила в третий класс, и в пятницу у них было всего пять уроков – красота! Можно было поиграть с одноклассниками в школьном дворе в снежки, слепить красивого снеговика и в процессе даже – совершенно случайно – потерять левую варежку. Как так случилось, Алёна и не заметила: очень уж увлеклась. Варежку они с ребятами искали-искали, но так и не нашли.

Вдоволь насмеявшись, все подружки разошлись по своим улицам. До дома было всего ничего: каких-то пять минут пешком. Настроение у Алёны было отличное, она шла, напевая себе под нос песенку, которую они разучивали со Светланой Николаевной, учительницей музыки, к праздничному концерту. До Нового года оставалось не так много времени, а некоторые мальчишки ленились и никак не хотели доучить песню. «Ну как можно эту песню и не выучить, она же такая простая», – думала Алёна. В ней пелось про волшебство и чудеса, и девочка, перепрыгивая с ножки на ножку, отсчитывала музыкальные такты и пропевала слова.

– Ла-ла-ла! Чу-де-са! Тра-ла-ла и тра-ла-ла! Да-да-да, да-да-да! Верьте в волшебство всегда-а-а! – протянула Алёна, закружившись под мелодию песни, представляя, будто она снежинка. Ей вспомнилось, что у неё был такой костюм – костюм снежинки, который к одному из новогодних утренников в детском саду сшила для неё мама Ира.

Её мама была настоящей швеёй и могла абсолютно всё! Особенно здорово ей удавались праздничные платья, и как раз сейчас, перед Новым годом, она шила сразу несколько нарядов. Алёнка мамой очень гордилась и тоже хотела научиться творить так же, как и она.

Уже подходя к дому, девочка замечталась, какого цвета платье она бы сшила. «Точно, серебристого, как снег, – думала Алёна. – И обязательно белоснежную накидку! И туфельки в тон. А ещё обязательно нужно сумочку! А ещё…»

– Ап-чхи! – раздалось где-то совсем у двери подъезда. – Апчхи! Апчхи! ПЧХИ! – повторилось трижды.

Алёнка тут же остановилась. Её фантазии о новогодних нарядах развеялись, словно хоровод снежинок, сорванный порывом ледяного ветра с козырька подъезда.

– Пчхи!.. – повторилось снова, уже не так громко и отчётливо. Даже как-то жалостливо.

– Будьте здоровы! – автоматически проговорила девочка. Она была очень воспитанная и знала, когда нужно произнести эту фразу вежливости. Мама Ира её научила.

Но ответного «спасибо» не последовало. Как же так?

Алёнка замерла и повертела головой туда-сюда. Вот дверь подъезда. Закрыта. Она дёрнула за ручку и заглянула внутрь. Во входном тамбуре никого. Тишина. Девочка сбежала по ступенькам и посмотрела наверх. Может быть, это там кто-то чихнул? На втором этаже? Но окна были закрыты и зашторены. Или на первом? Точно, вот же, окно рядом со входом в подъезд приоткрыто. Она уже было занесла ногу и шагнула в сторону окна, как опустила глаза…

– П-п-ч-чхи… – тихо чихнул снег.

– Ой. Будьте здоровы, сне-е-ег!.. – неуверенно проговорила девочка.

И тут, прищурившись, она заметила на белом снежном ковре две блестящие пуговки. Присев на корточки, Алёна протянула вперёд руки. Левая – без варежки – уже начала замерзать.