Творить мир. Миротворческая дипломатия Общины святого Эгидия

Это старый метод церковного дипломата Анджело Джузеппе Ронкалли, ставшего папой под именем Иоанна XXIII, о котором я хотел бы напомнить. Он настаивал, что нужно «искать то, что объединяет, и откладывать то, что разделяет»[29 - О Ронкалли-дипломате см. A. Riccardi, L’uomo dell’incontro. Angelo Roncalli e la politica internazionale, Cinisello Balsamo 2014.]. Объединять может принадлежность к общей национальной семье, сходные человеческие свойства, но часто это могут быть и мелкие аспекты биографии воюющих людей. То, что объединяет, становится – и это уже шаг к успеху – основополагающим фактором в убеждении, что будущее не состоит в уничтожении другого. В общем, нужно признать, что у обеих сторон есть место в будущем в собственной стране. В случае конфликта в Косово (для сербов – попытка отделения, для албанцев – требование независимости, оправданное их численным превосходством) переговоры шаг за шагом вели к тому, чтобы по крайней мере, научиться находить общий язык между двумя сторонами, чьи перспективы были совершенно непримиримы. А еще нужно было избежать войны, которая бы радикализировала еще более позиции, не говоря уже о человеческих жертвах.

Война – это безапелляционное утверждение, что между противниками нет ничего общего. Война становится кровавой практикой разделения на всех уровнях. Часто, за пределами изматывающих переговоров, она представляется самым быстрым решением, почти хирургическим вмешательством, безусловно болезненным, но способным восстановить мир. Но разве это так? Нужно внимательно размышлять с исторической точки зрения, не чтобы вывести из этого общую теорию, которая была бы мало применима и слабо обоснована. В настоящее время существует серьезный риск реабилитации конфликтов как инструмента для достижения безопасности и мира[30 - Об этом см. в моей книге La forza disarmata della pace, cit.]. Но это иллюзия, многократно опровергнутая историей. Современность полна войн, которые разрастаются подобно раковой опухоли, полна решений, которые предлагались как быстрые, но превратились в очень долгие истории, передающие наследие ненависти из поколения в поколение.

Война никогда не бывает простой хирургической операцией вмешательства, напротив – она вызывает последствия, которые не удается контролировать. Больше того, в наше время доступности страшного оружия, конфликты длятся десятилетиями, без побежденных и победителей, и парализуют жизнь целых народов. В этом смысле Община святого Эгидия всегда старалась предупредить развязывание вооруженных конфликтов. Так было в случае Косово или Бурунди. Нужно всегда взращивать осознание того, что объединяет, откладывая в сторону то, что разделяет, как для установления мира в воюющих странах, так и для предотвращения конфликтов.

Наблюдение у окна в мир

Конечно, не вся миротворческая деятельность Общины святого Эгидия рассказана в этой книге. Есть множество более «мелких» или просто менее исследованных историй. На этих страницах воспроизведены только те случаи, которые считаются более крупными. Но авторы не хотели пренебрегать историями, не увенчавшимися успехом[31 - Как в истории работы Общины для прекращения гражданской войны в Алжире.]. Миротворческие процессы часто бывают сложными, многоступенчатыми, с непредвиденными результатами, порой очень длинными. Но, безусловно, поиск мира постоянно увлекал и притягивал Общину, даже когда речь шла о далеких странах, не играющих большой роли на международной арене. И главным образом верность определенным ситуациям, работа, длившаяся годами, если не десятилетиями, часто производила примиряющий эффект.

Община святого Эгидия сделала свои первые шаги на международной арене в начале 1980-х, сначала близко познакомившись с положением в Мозамбике, затем заинтересовавшись гражданской войной в Сальвадоре, между партизанами марксистского толка и правительством, а затем ливанским кризисом. В Центральной Америке Община святого Эгидия через многочисленные дружеские отношения и гуманитарные акции продолжала наследие мира архиепископа-мученика Сан-Сальвадорского, монсиньора Оскара Ромеро, причисленного папой Франциском к лику блаженных[32 - См. R. Morozzo della Rocca, Oscar Romero. La biografia, Cinisello Balsamo 2015.], а в 2018 г. – к лику святых – прим. пер.

Что касается Ливана, в драматический момент кризиса для христиан в этой стране, во время оккупации Шуфа друзскими формированиями Валида Джумблатта и разрушения христианских поселений, Община святого Эгидия организовала в своем римском доме встречу патриарха Максима V Хакима и Джумблата, в итоге которой родилось решение об освобождении христиан этой территории. Некоторые из этих беженцев, оставшихся без имущества, были приняты в Риме Общиной[33 - О ливанской истории см. R. Fisk, Il martirio di una nazione. Il Libano in guerra, Milano 2012.].

В 1986 году Община святого Эгидия работала для освобождения сотен иракских христиан, укрывшихся в горах на границе между своей страной и Турцией, которым не удавалось получить политического убежища за границей, из-за чего они находились в невозможной ситуации, рискуя быть схваченными и приговоренными к смертной казни режимом Саддама Хусейна. Община приняла их в Риме, после того, как добилась для них разрешения пересечь турецкую территорию, и приложила усилия к их расселению в различных странах, которые согласились их принять. Кстати, значительную помощь в этой истории оказал тогдашний министр внутренних дел Оскар Луиджи Скальфаро.

Уже в эти действиях, которые можно, если хотите, назвать «малыми», вырисовывалось переплетение гуманитарной помощи, солидарности с самыми бедными, вмешательства дипломатического характера, внимания к людям или группам людей, ставших жертвами войны или насилия. Именно этим объясняется заинтересованность, хотя и безрезультатная, в судьбе пленных израильских солдат в Ливане; или же освобождение – после долгого посредничества – группы туристов, похищенных вооруженными силами РПК (Рабочей партии Курдистана) Оджалана; или помощь в освобождении российских пилотов в Анголе и Эфиопии, или различных похищенных церковных и светских людей в Африке, как недавно польского миссионера и тридцати двух граждан Камеруна и Центрально-африканской Республики в этой центрально-африканской стране; или освобождение ассирийских христиан, похищенных террористами в Сирии. А также действия, направленные на уважение к христианским учреждениям в Судане (таким, как школа салезианцев в Хартуме) и освобождение группы итальянцев, похищенных Армией национального освобождения в Колумбии (стране, где Община много работала и для отношений с повстанцами ФАРК). И список можно было бы продолжить…

Во время страшной войны в Сирии Община святого Эгидия не смирилась с разрушением страны с великой культурой и долгой историей мирного совместного проживания людей разных религий, страны, заплатившей ужасную цену человеческих жертв в конфликте, который длится дольше первой мировой войны. У Общины было множество контактов со сражающимися сторонами (в том числе деятельность по содействию прекращению боев в Южной Сирии). В частности, я сам, при поддержке Общины, обратился в 2014 году с призывом «Спасти Алеппо, Save Aleppo»:

«…Спасти Алеппо дороже утверждения какой-либо стороны на поле боя! Нужно установить гуманитарные коридоры и снабжение для гражданских лиц. И затем – до конца вести переговоры об окончании боев… Но тем временем люди Алеппо погибают. Нужно навязать мир во имя тех, кто страдает. Своего рода «“Алеппо открытый город”» [34 - См. веб-страницу: #savealeppo: Salvare Aleppo e proteggere i cristiani in Medio Oriente. Le minoranze religiose garanzia di pluralismo, в www.santegidio.org].

Призыв подписали тысячи человек из сотни стран мира; он был услышан в дискуссиях международного сообщества. Однако, по безжалостной логике, в Алеппо продолжали сражаться, убивать его население и разрушать тысячелетний город, признанный ЮНЕСКО историческим наследием человечества[35 - См. Adonis – C. Freire, Alep, Paris 2004; Ph. Mansel, Aleppo. Ascesa e caduta della citt? commerciale siriana, Gorizia 2017.].

Гуманизм мира

Именно находящийся в крайне сложной ситуации человек подталкивает Общину к действию. Знаменательно, что в этой книге рассказывается и о работе Общины святого Эгидия (не просто работы по завершению одного конфликта, но подлинной дипломатической деятельности) для голосований Генеральной ассамблеи ООН в пользу моратория на смертную казнь[36 - См. M. Marazziti, Life. Da Caino al Califfato verso un mondo senza pena di morte, Milano 2015; Non uccidere Perchе’ ? necessario abolire la pena di morte, под ред. M. Marazziti, Milano 1998; AA.VV:, Per un XXI secolo senza pena di morte, Milano 2009.]. Речь пойдет и о дипломатической деятельности Общины святого Эгидия, в сотрудничестве с правительствами и другими организациями, осуществляемой наряду с медицинской дипломатией, связанной с лечением СПИДа в Африке.

Стоит вспомнить и о «гуманитарных коридорах» для беженцев, благодаря которым группы наиболее уязвимых людей, бегущих из стран, где идут войны, были приняты в Европе. Таким образом многие беженцы смогли избежать ужасных путешествий через Средиземное море и не оказаться в руках торговцев людьми. Начиная с февраля 2016 года тысяча сирийских беженцев вылетела из Бейрута регулярными рейсами и была принята Общиной святого Эгидия вместе с Федерацией евангелических церквей в Италии и Вальденским сообществом, на основании соглашения с Правительством Италии. Второе соглашение с итальянским правительством, подписанное Общиной святого Эгидия совместно с Итальянской Епископской Конференцией, привело к открытию гуманитарных коридоров из Эфиопии в Италию еще для 500 беженцев, по большей части из Эритреи, Сомали и Судана. Правительство Франции также подписало протокол об открытии гуманитарных коридоров для пятисот сирийских беженцев. Инициаторами стала Община святого Эгидия совместно с протестантскими и католическими организациями; таким образом продолжая аналогичный итальянскому союз христиан разных конфессий для помощи наиболее слабым[37 - См. веб-страницу: Cosa sono i corridoi umanitari, в www.santegidio.org. См. также M. Civico, Badheea. Dalla Siria in Italia con il corridoio umanitario, Trento 2017; S. Pasta, Migranti. Parigi segue l’Italia: al via i canali umanitari, “Avvenire”, 14 марта 2017.].

Другие государства также собираются открыть гуманитарные коридоры, ставшие best practice в международной системе защиты жертв военных и гуманитарных кризисов. Гуманитарные коридоры ясно показывают, что гражданское общество может «строить мир», вовлекая местные сообщества и семьи в принятие беженцев. Гуманитарные коридоры могли бы стать моделью для европейских законодателей, поскольку позволяют людям, бегущим от войны, безопасно прибыть в Европу без дополнительных расходов для государственного бюджета.

Болезнь, бедность, угроза для человеческой жизни являются «движущей силой» всей совокупности инициатив Общины святого Эгидия разной природы. Именно в этой области можно наблюдать, как более дипломатические и миротворческие мероприятия связаны, по крайней мере, в своей мотивации и своих целях, с заботой о бедных и с содействием социальному развитию, что объединяет тысячи и тысячи членов Общины из разных стран. Кроме того, Община святого Эгидия ведет работу по воспитанию мира и борьбы с культурой насилия (часто питаемой криминальными организациями, а также кризисом государственных учреждений). Основным орудием этой деятельности являются Школы Мира, их почти тысяча на разных континентах, куда ходят дети и подростки из бедных и периферийных районов, из городских агломератов, где процветает насилие[38 - См. Comunit? di Sant’Egidio, Alla Scuola della pace. Educare i bambini in un mondo globale, под ред. A. Gulotta, Cinisello Balsamo 2017.].

Наряду с этой систематической воспитательной работой Община проводит различные мероприятия по смягчению межэтнической и межрелигиозной напряженности, которая возникает в различных районах, как было в Абиджане во время гражданского конфликта в Кот д’Ивуар.

Война представляется, как часто говорят в Общине святого Эгидия, «матерью всякой бедности». И с ней нужно бороться там, где она укореняется, предотвращать ее там, где отмечается риск конфликта. В этой перспективе Община стремится быть очень внимательной к развитию малых и больших конфликтных динамик на местах, способных подорвать мирное сосуществование.

Так Община святого Эгидия становится наблюдательным пунктом на международном и локальном горизонте, на границах войны, она внимательна к бедности народов и распространению насилия, готова к восприятию вопросов и исследованию возможных путей. Община часто делается пристанищем искателей мира, мечтателей, тех, кто страдает от войны, кто стремится найти решение конфликтов или просит не оставлять его одного. Папа Франциск в 2014 году, обращаясь к Общине, так определил ее работу для мира: «В некоторых странах, страдающих от войн, вы стремитесь держать живой надежду на мир. Работа для мира не дает быстрых результатов, но это дело терпеливых ремесленников, которые ищут то, что объединяет, и откладывают то, что разделяет… Нужно больше молитвы и больше диалога. Это необходимо. Мир задыхается без диалога»[39 - Слова папы Франциска в ходе его посещения Общины святого Эгидия, Собор св. Марии в Трастевере 15 giugno 2014, в www.vatican.va].

Уникальна международная и дипломатическая судьба этой христианской общины, дочери Римской церкви, известной своей солидарностью с бедными и стремлением к единству христиан. История Общины святого Эгидия – весьма значимый факт в глобализированном мире, где дальнее становится близким, где многие, к сожалению, могут вести войну и дестабилизировать целые страны (достаточно подумать о терроризме), но где многие могут и работать для мира. Миротворческая деятельность Общины демонстрирует тот факт, что глобализация касается не только рынков, и не является исключительно отрицательным феноменом, от которого следует защищаться, потому что он способствует нашествию чужих в наше пространство; глобализация делает нас «гражданами» мира, обладающими ответственностью и способностью действовать в том числе в далеких странах. И это приводит к созреванию древнего христианского сознания, что ни один народ не является иностранным, тем более страдающие народы[40 - См. Coll?ge des Bernardins, La globalisation: une question spirituelle, Paris 2014.].

    Андреа Риккарди

Мир в Мозамбике

Леоне Джантурко

Ветер ласкает нас, перед глазами проплывают моря кокосовых деревьев. Мы проезжаем через многоцветные рынки, где идет бойкая торговля ананасами, манго, бананами, жареными орехами кешью и прочим товаром, расфасованным в пластиковые пакеты (вот уж не ожидали их тут увидеть). Нас зачаровывают потоки людей, движущихся к четко-намеченной цели – на велосипеде, микроавтобусах, но, прежде всего – пешком. По возвращении в город, нас ошарашивает гул транспорта и музыка, куда ни глянь – признаки глобализации, ее образы смотрят на нас в этом динамичном и непрерывно меняющемся окружении.

Поднимаясь в горы, мы наталкиваемся на колоритные караваны южноафриканских туристов в шортах, наблюдающих за птицами. Мы останавливаемся на привал посреди саванны, и к нам подбегают десятки детей. Любопытные личики раскрываются в и обезоруживающих улыбках.

Мы любуемся и восхищаемся ослепительным светом, живописным пейзажем, запахом дождя и вяленой рыбы, саваннами, инзельбергами[41 - Инзельберги – островные горы, лишенные растительности изолированные холмы или горы, напоминающие каравай хлеба, расположенные посреди равнин или возвышенностей.] – возможно, возникшими в результате падения метеоритов в архаичные времена, огромными реками, бескрайними побережьями, чистыми небесами, парящими то тут, то там облаками самых удивительных форм, миром этих людей, которые просыпаются вместе с солнцем. Нас поражает кротость младенцев, рассматривающих нас своими огромными глазами, а молодые матери, только что закончившие толочь маниок, решительно и грациозно закидывают их на спину и заворачивают в свои платки-капуланы.

Трудно представить, что мы находимся в стране, где совсем недавно шла жестокая братоубийственная война. Однако, это именно так.

Двадцать пять лет назад Мозамбик воспринимался извне, как совокупность отдельных городов, соединенных исключительно с помощью авиационного сообщения. Достаточно было удалиться на несколько километров от столицы, от ее полупустынных улиц и пустых рынков, и дороги могли превратиться в опасные ловушки, где маршрутки с пассажирами останавливали и сжигали вместе со всем их человеческим содержимым за несколько минут. В сельской местности, где выжить было совсем нелегко, крестьяне без надежды на урожай одевались в мешковину, питались корнями, привыкли спать под деревьями и в других укрытиях, опасаясь, что их убьют во сне.

Сотни мужчин, женщин и особенно подростков следовали босиком в леса, томимые голодом и жаждой, вынужденные переносить на своих плечах грузы и товары, после того как они пережили разрушение своих домов и убийство своих родных.

И, наконец, был подписан Мирный договор, положивший конец войне, которая обагряла кровью страну в течение шестнадцати лет и стоила ей одного миллиона погибших, четырех с половиной миллионов беженцев, тысяч разрушенных школ, больниц и поликлиник, парализовавшей всю страну[42 - Полный рассказ о восстановлении мира в Мозамбике можно прочесть в R. Morozzo della Rocca, Мозамбик una pace per l’Africa, Milano 2002.]. Это произошло 4 октября 1992 года. Мирный договор, достигнутый в результате переговоров в резиденции Общины святого Эгидия в Риме, сработал.

Три дня (и три ночи) чистого адреналина, предшествовавшие тому 4 октября, были отмечены внезапными поворотами событий и тупиковыми моментами. В то время как африканские президенты, приглашенные на завершающую церемонию, теряли терпение в апартаментах римских гостиниц, в Мозамбике все следили за ходом переговоров, словно приклеенные к радиоприемникам. И наконец, подписание состоялось. Именно к мозамбикцам в первую очередь была обращена речь Альфонсо Длакама, главы национального сопротивления РЕНАМО[43 - Мозамбикское национальное сопротивление (порт. Resist?ncia Nacional Mo?ambicana, РЕНАМО) – политическая партия Мозамбика, вторая по величине в стране. Придерживается консервативных позиций. Председатель партии – Афонсу Длакама (порт. Afonso Dhlakama)], и Жоакима Чиссано, президента Мозамбика, в то утро 4 октября: прямой эфир на радио вдруг возвел миллион людей в ранг участников удивительной и непредусмотренной телеконференции.

Длакама, назвав своего противника «мой дорогой и уважаемый брат», напомнил о многочисленных жертвах братоубийственного конфликта, выражая надежду, что кровь была пролита не зря, что она послужит предостережением и стимулом к подлинному примирению. Он приказал своим людям в прямом эфире сложить оружие. Чиссано, со своей стороны, отметил, что подписание мирного договора является «победой всего мозамбикского народа», и не оставляет места для «победителей» и «побежденных», и закончил тем, что объявил мир «бесповоротным». Церемония была прервана громом аплодисментов, вознаграждающим за бессонные и, на первый взгляд, непродуктивные, ночи.

А в это время в Мозамбике начинался праздник. На глазах людей прекращалась гражданская война, робко начиналась демократия, разоружались руки и умы.

Плоды мира не перечесть. Четверть века мира – совсем немало для этой страны, где на момент подписания мира было 14 миллионов жителей, а сейчас свыше 27 миллионов, а 45% населения младше 14 лет. Большинство сегодняшних мозамбикцев не знали войны. Вот сводная таблица, в которой сравнивается Мозамбик 4 октября 1992 года с Мозамбиком 23 года спустя:

Источники: Всемирный банк, МВФ, IPU (Межпарламенсткий союз), ОБСЕ, UNCTAD (Комиссия ООН по торговле и развитию сотрудничества), ПРОООН (Программа развития ООН), ЮНЕСКО, ВОЗ.

Что же погрузило эту большую южноафриканскую страну в, казалось бы, безвозвратную войну? И как стало возможным выйти из этого кошмара?

Африканская война

Борьба за освобождение, начатая в 1962 ФРЕЛИМО (Frente de Liberta??o de Mo?ambique- Мозамбикским освободительным фронтом) против португальского колониализма, была долгой и болезненной. Революция гвоздик 1974 года в Португалии сыграла роль катализатора в этом процессе, и в 1975 году африканские патриоты, под предводительством харизматического лидера Саморы Машела объявили мозамбикское правительство независимым.

Первые годы независимости были наполнены эйфорией, но достаточно быстро стало понятно, что афромарксизм-ленинизм ФРЕЛИМО не годился для бедной аграрной страны с уровнем неграмотности 97%. Структурные реформы, спущенные сверху, раздражали населениe, которое не понимало, почему новые руководители, спутав стремление к независимости со стремлением к революции, настаивали на создании “homem novo” (нового человека). В своем противостоянии расизму и этницизму (а также обскурантизму, в котором обвиняли Католическую Церковь) партия ФРЕЛИМО тут же начала разрушать национальную племенную систему, заставляя крестьян, привыкших жить разрозненно в саванне, группироваться в «коммунальные поселки» (aldeias comunais), которые были задуманы, как нечто среднее между советскими колхозами и коммунами китайского типа. Одновременно с этим «непродуктивные» безработные из городов депортировались на самолетах в леса далекой Ниассы, где их ожидали львы и суровый климат, и где погибли тысячи человек.

Сотни детей и подростков из рядов continuadores (что-то вроде коммунистических скаутов, по образцу советских пионеров) посылали получать образование на Кубу, в то время как целые поколения молодежи позднее отправлялись поработать на фабриках «братской страны» – Восточной Германии. Импортированные идеологические догмы, переведенные в жесткие предписания правительства и морализаторские компании президента Саморы, вызвали отторжение у населения. Старики еще помнят “Opera??o Produ??o” – насильственное переселение масс из городов в лагеря для перевоспитания.

Реакция последовала незамедлительно. В 1976 году родилась партия РЕНАМО (Resist?ncia Nacional Mo?ambicana – Мозамбикское национальное сопротивление) – повстанческое движение, которое сразу провозгласило себя антикоммунистическим. Поначалу в нее входили бывшие португальские колонисты (у которых были экспроприированы земли), члены секретных служб Родезии, южноафриканские торговцы, и несколько военных, недовольных Фрелимо, таких как Альфонсо Длакама, которому тогда было немногим более двадцати лет.

Со временем росла способность РЕНАМО собирать гнев жителей севера и юга страны. За несколько лет она распространилась на всю страну. Ее тактика заключалась в том, чтобы оставлять за собой выжженную землю. Систематическое разрушение инфраструктур было выбрано в качестве стратегии для того, чтобы поставить Мапуту в кризисную ситуацию. Население оказалось заложниками между боевиками-повстанцами, которые убивали, похищали, разрушали, и правительственными войсками, которые также убивали из мести и опустошали территории, на которых было замечено присутствие РЕНАМО.

Мозамбик – страна размером почти в три Италии, стала огромной ничейной землей, с заброшенными дорогами, разрушенными мостами и особо жестокими убийствами – так, часто у убитых отрезали уши или губы, как своего рода знак. РЕНАМО рекрутировала много молодежи, которую похищала прямо из семей в деревнях. Правительство насильно забирало в армию молодых людей в городах, буквально хватая их на улицах. Завербованных в правительственную армию так и называли “tira camisa”, потому что их связывали, во время таких облав, рукавами их собственных рубашек. Но никто не одерживал победы.

Повстанцы и правительственные войска терроризировали население, подозревая его во враждебности. Военные из дружественных стран, таких как Зимбабве и Танзания, с переменным успехом охраняли несколько «коридоров», по которым с огромным риском пропускали население и товары.

Миллионы мозамбикцев страдали от голода, миллионы теснились в областных и районных центрах, миллионы бежали в пограничные страны. Мозамбик, и без того бедная страна, стала беднейшей страной мира. Население страстно желало мира, но война продолжала воспроизводиться против общей воли людей.

В то время мало кто понимал, что происходило в стране. На первый взгляд, всё было предельно просто: конфликт в Мозамбике называли «управляемым извне»: РЕНАМО считали «вооруженными бандитами», нанятыми Родезией и ЮАР с единственной целью дестабилизировать опасного соседа с марксистским правительством. Для усиления этого тезиса использовали, несколько пренебрежительно, аббревиатуру на английском языке (MNR – Mozambique National Resistance), нарочито подчеркивая ее «внешний характер». Для поддержания подобной версии происходящего, партия ФРЕЛИМО искала и нашла поддержку со стороны международного сообщества, и ей удалось изолировать РЕНАМО и дискредитировать его как собеседника. Однако после развала Родезии и ослабления режима апартеида конфликт продолжился. Внешние крестные отцы поразбежались. Ниточки, за которые кукловод (Родезия, а после 1980 г. ЮАР) дергал марионетку (РЕНАМО) порвались. Почему же тогда война продолжалась?

Не стоит недооценивать внешнее вмешательство, которое, безусловно, стоит за созданием РЕНАМО, но мотивации сопротивления следует искать прежде всего в реакции на ФРЕЛИМО и ее революционную «европейскую» идеологию. Становилось все понятнее, что причины войны надо искать во внутренних проблемах. Речь не шла о войне “по доверенности”, как в Анголе, где, по типичному сценарию холодной войны, с одной стороны стояли США, которые при помощи ЮАР поддерживали УНИТА, а с другой – СССР, который поддерживал правительство МПЛА с помощью кубинцев. В Мозамбике американцы, южноафриканцы, советские, кубинцы не имели такой власти, как в ангольском контексте. Поэтому ненависть, разделяющую двух противников, не удалось автоматически преодолеть – как некоторые надеялись – с ослаблением международной напряженности, которая символизировалась падением берлинской стены (1989). Такой конфликт, как мозамбикский, не прекратился с изменением международной картины. Необходимо было воздействие на внутренние элементы, определявшие и питавшие эту войну, которая к тому времени уже обрела эндемический характер – войну со своей собственной динамикой, на которую традиционная дипломатия оказывала мало влияния.

Это запоздалое историческое понимание конфликта должно вменяться в вину всему международному сообществу, которое было более обеспокоено расширением автомобильного производства (тысячи иностранных сотрудников обосновались в Мапуту, в то время как в 20 км от города в лесах могли убить), чем поиском настоящих причин конфликта, который сделал Мозамбик страной с ограниченным суверенитетом.

История оказалась сложнее теоретических схем. В то время как ФРЕЛИМО, как политически, так и экономически, становился все более независимым от советского блока, партия РЕНАМО не могла назвать себя выразителем западных интересов.