Прямой наводкой дальнобойных
Фашист прицельно бил в квадрат,
Земля стонала, было больно,
Уничтожалось всё подряд.
Взлетали в воздух лишь останки,
Всё разрывая на куски,
Из ног водителя портянки,
Сапог, разорванный в клочки.
Но вдруг, внезапно всё утихло.
Квадрат накрыла тишина,
И только стоны и плач тихий
Напоминали, что война.
Предстала жуткая картина:
Десятки мёртвых детских тел
Разбросаны вокруг машины,
А кто и дальше улетел.
И вдруг, из кучи выползая,
Девчушка лет пяти-шести,
Ручонкой глазки протирая,
Пыталась тщетно подвестись.
Другой ручонкой куклу ищет,
Ведь точно помнит, что была,
Не понимая то, что вышло,
Что чудом выползла сама.
А рядом мальчик плачет, стонет:
Осколком ранило в живот.
И он попить водички просит,
Хотя бы маленький глоток.
И девочка, собрав все силы,
К мальчишке быстро подползла,
Слезой платочек свой смочила,
К губам мальчонки поднесла.
Затем сняла у платья пояс,
От блузочки сорвав клочок,
Перевязала рану вскоре,
Остановив крови поток.
Затем расплакались по-детски,
Не вытирая мокрых слёз,
Мальчишка Костя и с ним Светка
Расплакались тогда всерьёз.
Их подобрали санитары,
Отправив быстро в лазарет,
Спасли из многих эту пару
Детдомовцев блокадных лет.
Память не стареет
Всё забыто, мой друг,
Всё быльем поросло,
Столько лет мы живём
Без атак и бомбёжек.
Отчего же тогда
Откликается вдруг
В твоём сердце, солдат,
Сорок первый тревожный?
Наливай, брат, вина
За погибших друзей,
Не вернувшихся ночью из боя,
Из атаки ночной,
С белорусских полей.
Их помянем, товарищи, стоя.
Мы сегодня в строю,
Слава Богу, судьбе,
Собрались как один
Под знамёна Победы.
Как весной в сорок пятом
На параде в Москве,
Разукрасим салютом
Московское небо.
Наливай, брат, вина
За друзей и подруг,
Не пришедших с последнего боя.
Их помянем, друзья,
И пусть грянет салют.
В честь погибших друзей выпьем стоя.
Память в наших сердцах
Не стареет, как мы,
Она помнит свист пуль,
Вой снарядов ревущих,
Она свято хранит
Боль забытой войны,
Боль погибших
И ныне живущих.
Наливай, брат, вина,