Актуальные проблемы Европы №2 / 2017

На втором этапе институционализации значительный рывок произошел в элитной интеграции. Важным обстоятельством оказалось то, что для властных элит путинского призыва административная и политическая деятельность особых различий не имела. Любые передвижения по властной горизонтали в условиях централизации и выстраивания вертикали власти стали возможны. Такого рода практика уже существовала в советский период. Первое назначение в номенклатурном духе произошло в августе 2005 г.: президент назначил начальника Восточносибирской железной дороги губернатором Иркутской области. Этот человек (А.Г. Тишанин) никогда не действовал в публичной сфере и всегда был только железнодорожным администратором. С этого времени подобные назначения стали практиковаться широко. Наиболее одиозным стало пребывание на посту министра обороны А.Э. Сердюкова.

Особое место в структурировании элиты занимает коррупция. В последние годы ее размер стал весьма значительным. По данным консалтинговой компании «PricewaterhouseCoopers», 60% российских фирм в последние два года получали от чиновников предложения, «от которых нельзя отказаться» [PwC: Россия.., 2014]. Вместе с очевидными деструктивными действиями коррупция выполняет важные для новой элиты функции, выступая специфическим механизмом институционализации российских элит[15 - Подробно см.: [Быстрова, Дука, 2006].]. Во-первых, для элит – это способ быстрого создания символических механизмов идентификации и демаркации имущественного и финансового положения. Во-вторых, посредством коррупции поддерживается внутренняя дисциплина и сплоченность элиты в условиях разрушения идеологии и механизмов сдерживания конкурирующих групп. В-третьих, коррупция при ее широком распространении способствует снижению неопределенности во внутригрупповом и межгрупповом взаимодействии в условиях ослабления традиционных для сообщества нормативных регуляторов. В-четвертых, она обеспечивает преодоление административных барьеров и компенсацию неэффективной работы госаппарата и создает необходимые связи между властью и бизнесом, между политико-административной элитой и финансово-экономической элитой. А следовательно, создает устойчивость и прогнозируемость взаимодействия фракций элиты. Показательно, что благодаря проведенной предыдущим президентом России Д.А. Медведевым «декриминализации» уголовного законодательства в качестве основной меры в отношении коррупционеров применяется наказание, не связанное с лишением свободы.

Для формирования новой российской властной элиты стало характерно сращивание экономической и политической власти. Исследователи отмечают, что наряду с плутократизацией в начале 1990-х годов отчетливо проявилась тенденция олигархизации власти. Усилилось переплетение политической и экономической элит на федеральном и региональном уровнях. «Свидетельством окончательной победы “олигархической” модели элитообразования стал состав сформированного летом 1996 г. правительства, представшего в качестве сообщества отраслевых лоббистов» [Гаман-Голутвина, 2006, с. 322]. В определенной степени в этом проявилось наследие советской системы. Можно говорить о path dependency, а также о быстрой самоорганизации и структурировании постноменклатурных групп.

В политическом плане ориентация властных структур на интересы экономических и финансовых групп достаточно очевидна. В путинский и медведевский период эта тенденция усилилась. Высший экономический класс становится потенциальным бассейном рукрутирования элиты. В самом начале своего президентства В.В. Путин заявил, что пересмотра приватизации не будет. Ориентация на высший класс наиболее заметна в фискальной политике. Она отчетливо просматривается в отмене в 2001 г. прогрессивного налогообложения и введении плоской шкалы в 13%, а также сокращении налогов на предпринимательскую деятельность. Важным актом было принятие Госдумой 21 декабря 2001 г. «Трудового кодекса Российской Федерации» (№ 197-ФЗ от 30.12.2001). В нем заметно сужение прав наемных работников и профсоюзов при предоставлении преимуществ работодателям. Причем, эти новшества поддерживали не только традиционно проправительственные партии, но и Союз правых сил, тесно связанный с большим бизнесом.

Одновременно центральная власть во главе с В.В. Путиным стремилась проводить политику «равноудаленности» от экономических и финансовых групп, публично заявляя о своей нейтральности. Вот как описывал ситуацию глава государства: «У нас есть категория людей, которые разбогатели и стали миллиардерами, как у нас говорят, в одночасье. Их государство назначило миллиардерами: просто раздало государственное имущество практически бесплатно. Они так сами и говорили: меня назначили миллиардером. Потом, по ходу пьесы, у них создалось впечатление, что на них Боженька заснул, что им все – можно. И, по сути, была предпринята попытка создать в России систему такого олигархического правления, когда за спиной видимых политических фигур вставали люди, которые на поверхности себя не показывали, но реально формулировали политические решения общенационального значения» [Путин, 2003]. В действительности элитные группы, контролирующие государственную власть, стремятся к автономии от других центров силы и проводят политику снижения уровня конкуренции. В публичном пространстве это озвучивается как независимость от крупных собственников, бизнесменов и менеджеров, ориентация на общее благо.

Вместе с тем социальное неравенство постоянно возрастает. Социальное расслоение в России в результате социально-экономических перемен выразилось в быстром росте крупных и очень крупных состояний при относительном и абсолютном обнищании основной части населения (см., напр.: [Доля бедных.., 2015; Численность.., 2016; Уровень жизни.., 2016; Реальные.., 2016]). Данные Федеральной службы государственной статистики об этом свидетельствуют (см. табл. 1).

Таблица 1

Характеристики дифференциации денежных доходов населения

Источники: Российский статистический ежегодник: Стат. сб. / Пред. ред. кол. В.Л. Соколин. – М.: Госкомстат России, 1998. – С. 207, 223; Сайт Федеральной службы государственной статистики. – Режим доступа: http://www.gks.ru/dbscripts/Cbsd/DBInet.cgi (Дата обращения – 30.04.2009); http://www.gks.ru/free_doc/new_site/population/bednost/tabl/1-2-2.htm (Дата обращения – 28.10.2016); http://www. gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/population/poverty/# (Дата обращения – 20.05.2016); http://www.gks.ru/free_doc/new_site/population/bednost/tabl/tab-bed1-2-4.htm (Дата обращения – 20.05.2016).

Данные за 2015 г. предварительные, без учета данных по Республике Крым и г. Севастополю.

Важным механизмом формирования устойчивой имущественной дифференциации было целенаправленное сдерживание роста зарплат в бюджетной сфере и пенсий. Как отмечает О.Г. Дмитриева, «в конце 1999-го, в 2000-м, воспользовавшись экономическим ростом, пенсии и зарплаты можно было спокойно повышать. Но этого не сделали, в очередной раз решив, что народу хватит и крох от барского пирога. Именно тогда в стране появилось бешенное количество миллиардеров. И тогда же произошло относительное снижение уровня пенсий и зарплат бюджетников» [Дмитриева, 2014, с. 113]. Однако проблема здесь находится не только в плоскости социальной справедливости или социальной политики. Прежде всего эта политика была направлена на создание социальной базы новой элиты и закрепление ее как элиты состоятельных людей.

В России уровень социального неравенства один из самых высоких в мире (см.: [Credit Suisse.., 2014, p. 124]). В результате социально-экономических преобразований сложился достаточно устойчивый класс богатых людей. Важным обстоятельством явилась программа приватизации. Особое значение имели залоговые аукционы 1995 г., создавшие, с одной стороны, крупные капиталы, а с другой – весьма тесную связь между бизнес-элитой и политической элитой. Тем самым было положено начало возникновению олигархически-плутократического режима. Это позволило некоторым аналитикам говорить о фактическом существовании в России имущественного ценза для занятия высших государственных должностей (см., напр.: [Костин, 2010, с. 158]).

Результаты исследования биографий членов российской высшей административной элиты, проведенные в Социологическом институте Российской академии наук (СПб.), показывают, что доля лиц, связанных с экономическими структурами, достаточно высока (табл. 2). В анализируемую категорию элиты включены президент и основные должностные лица его администрации; члены правительства, заместители министров, руководители федеральных служб и агентств и их заместители, а также руководство аппарата правительства на декабрь 2013 г.

Анализ биографий региональных элит показывает ту же тенденцию. Сращивание интересов финансово-экономической и политико-административной власти и властных групп в России можно считать свершившимся фактом.

Таблица 2

Опыт работы членов элиты на ключевых позициях в экономических структурах (с 1991 г.), в %

Источник: [Тев, 2016, с. 125].

Персональный аспект

На первом этапе институционализации новых российских элит значительная часть прежней номенклатуры сохранила значимые позиции в управлении на федеральном и региональном уровнях. По данным Н.В. Петрова на 1993 г., в большинстве регионов у власти находилась «позднеперестроечная новокоммунистическая элита». Из 141 первых секретарей крайкомов и обкомов КПСС, первых секретарей горкомов партии и председателей облисполкомов 23% сохранились в качестве административно-политической элиты, 32 – перешли руководителями в госсектор и 33% перешли в частный сектор [Петров, 1995, с. 55]. В соответствии с подсчетами Я. Василевского в том же 1993 г. из 155 персон, занимавших высшие партийные номенклатурные позиции в 1988 г. 31,6% действовали в политике, 19,4 – стали директорами в госсекторе, 19,4 – были управленцами или служащими, а 14,2% перешли в бизнес. Из 358 работников государственной номенклатуры успешно политикой занимались 34,1%, директорами в госсекторе стали – 20,1%, управленцами и служащими – 13,7, в бизнесе трудились 18,4% [Wasilewski, 1998, p. 162]. В 1995 г. в высшей российской элите всего лишь четверть не имела номенклатурного опыта. В целом, включая региональный уровень и бизнес-элиту, не прошли через номенклатурные позиции 35% [Крыштановская, 1995, с. 64–65; Kryshtanovskaya, White, 2002, p. 239].

В этом смысле российская советская номенклатура оказалась очень успешной в выживании и конвертировании своего властного капитала. Известный российский журналист А. Минкин так в ноябре 1994 г. весьма едко писал о Е.Т. Гайдаре (министр и премьер-министр при Б.Н. Ельцине, основатель и один из руководителей партий «Демократический выбор России» и Союз правых сил): «И вот жуткий мальчик, всю прошлую жизнь зарабатывавший научным коммунизмом (т.е. беспросветной ложью, т.е. наперсточник), стал вождем демократов. И в соратниках у него теперь настоящие наперсточники» [Минкин, 2012, с. 160].

Для советской номенклатуры была характерна большая доля семейственности и наследственности по сравнению с другими социалистическими странами. Так, если в Польше только у 4,4% номенклатуры 1988 г. отцы занимали элитные позиции и у 3,8% тести были из элиты, то в России эти показатели были, соответственно, 15,9 и 15,9%, в Венгрии – 5,6 и 4,6% [Eyal, Townsley, 1995, p. 736].

В постсоветское время сохраняется значение родственных связей и выстраивания вокруг и рядом с ними клиентельных сетей. Проблема оказалась настолько серьезной, что один из влиятельных депутатов от правящей партии, глава одного из комитетов Госдумы в сентябре 2012 г. предложил поправки к закону «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации», предполагающие введение запрета на избрание в обе палаты российского парламента депутатов и сенаторов, которые состоят в близком родстве [Подготовлен.., 2012; Единороссы.., 2012]. Три четверти россиян поддержали идею запрета близким родственникам работать вместе на высших государственных постах [Пресс-выпуск.., 2012]. Однако этот законопроект не имел будущего.

В сентябре 2016 г. первым законопроектом Законодательного собрания Ленинградской области нового созыва оказалась инициатива, предлагающая установить запрет на трудоустройство родственников депутатов помощниками депутатов данного представительного органа [Областной.., 2016]. В регионах с преобладанием нерусского этноса (Северный Кавказ, Татария, Башкирия, Калмыкия, Тува и др.) влияние кланово-родственных связей является кардинальным (см., напр.: [Дука, 2014]). Помимо этого, сохраняется влияние этнических землячеств и диаспор на политику на федеральном уровне и в регионах через влиятельных персон (см.: [Здоровец, Мухин, 2005]).

Существенным фактором стало массовое сокращение российских Вооруженных сил. За этим стояло как ослабление силовых структур, могущих быть нелояльными к новой власти, так и стремление сократить бюджетные расходы.

Таблица 3

Сравнительный анализ изменения некоторых параметров Вооруженных сил

Источник: [Зубарев, 2000].

Массовые увольнения армейских и прочих офицеров создало сильное давление на рынок труда. Увольняемый офицерский состав обладал достаточно высокой квалификацией и важными неоспоримыми качествами, существенными для административной вертикали, – исполнительность и чувство иерархии. Поэтому бывших офицеров охотно приглашали на административную работу. Кроме того, в 1990-е годы у населения российская армия пользовалась наибольшим доверием среди политических институтов страны (см.: [Осенний.., 1998, с. 235–236]). В связи с этим в избирательные списки офицеры также включались. В 2000-х годах этот процесс усилился. Особенно актуально это было для окружения В.В. Путина, выходца из спецслужб.

Данное обстоятельство послужило основанием говорить о милитаризированности российских властных элит. Для обозначения путинской элиты стал использоваться термин «милитократия» [Крыштановская, 2002; Kryshtanovskaya, White, 2003]. Действительно, бывших офицеров и генералов во властных структурах современной России достаточно много. Однако возникает вопрос о методической точности инструментария аналитика и ученого. Вместе с тем, как указывается в ряде исследований, важно учитывать как направленность политики, так и всю карьеру членов элитного сообщества. Многие бывшие силовики после военной службы длительное время занимались иным делом, например бизнесом, и уже после этого стали проявлять активность в политико-административной сфере (см.: [Гаман-Голутвина, 2006; Rivera, Rivera, 2006; Ривера, Ривера, 2009; Дука, 2012; Тев, 2016]). Кроме того, необходимо учитывать особенность институционализации российских элит в предыдущий период. Б. Ренц в связи с этим пишет: «Возрастание числа силовиков было предопределено в значительной степени незавершенным процессом институционализации рекрутирования элиты, а не стратегическим решением повысить политическое влияние силовых структур» [Renz, 2006, p. 907].

Силовики не столько умышленно проникают во власть с целью выстроить свое «силовое» государство, сколько заполняют в ней свободные ниши. Они появились в структурах власти и при Ельцине и закрепляются в них как обычная социальная группа. В этом отношении борьба внутри федеральной элиты за контроль над институтами и ресурсами, обострившаяся летом-осенью 2003 г., которой журналисты дали имя «семейные против силовиков», была обычной межгрупповой схваткой, а не захватом военными и спецслужбами власти.

Если в первый период трансформации российских властных элит значительную долю в них составляли выходцы из номенклатурных структур, то постепенно их количество стало уменьшаться, что связано в первую очередь с естественными причинами – сменой поколений.

Постепенно упорядочивается система рекрутирования и продвижения по служебной лестнице административного корпуса. Происходит профессионализация административной и политической элит. Этому способствует развитие системы профессионального образования – академий государственной службы, вышедших из высших партийных школ, существовавших при советской власти. Последняя реорганизация в 2010 г. упразднила автономные региональные академии и подчинила их созданной Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте Российской Федерации. Ведущим источником рекрутирования политических элит становятся бюрократы. В высшей политической элите (Федеральное Собрание) выходцев из гослужбы около половины – 48%. Растет доля лиц среди депутатов Государственной Думы, имеющих за плечами бюрократическую карьеру. Динамика достаточно впечатляющая. Если в третьем созыве нижней палаты Федерального Собрания (1999–2003) был 21% депутатов, занимавших непосредственно перед избранием высокие административные должности, то в составе шестого созыва (2011–2016) таких депутатов стало уже 47%. В это же время выходцев из партийных комитетов и общественных организаций всего около 4%[16 - Данные Сектора социологии власти и гражданского общества Социологического института РАН. Также см.: [Шентякова, 2011; Шентякова, 2014].].

Заключение

Трансформация российской властной элиты не завершилась, что связано с сохраняющейся социальной неопределенностью и сравнительно небольшим (в историческом отношении) временем институционализации новых властных групп. Однако можно утверждать, что основная тенденция достаточно определилась. Российская властная элита отчетливо ориентируется на развитие капиталистических отношений, но с сильным государственным патронажем. Очевидно значимое переплетение на персональном уровне экономической, административной и политической элит. Доминирующим на данном этапе является административный сектор властной элиты, осуществляющий авторитарную консолидацию, но базовые ценности и интересы основных экономических акторов сохраняются и реализуются, тем более что складывающийся бассейн рекрутирования новой элиты в значительной степени состоит из экономического высшего класса. В этом отношении складывающийся режим можно охарактеризовать как плутократическо-олигархический.

Сохраняется значение родственных, клановых, этнических и земляческих связей. Особую роль они играют на нерусской этнической периферии страны, где сильны домодерные доиндустриальные социальные отношения. Коррупция в значительной степени приобрела системный характер, что связано с ее институционально-функциональным значением для институционализирующейся новой российской элиты. Число выходцев из старых властных групп сокращается в силу смены поколений. Вместе с тем некоторые практики номенклатуры сохраняются, подчас изменяя свое значение.

Cписок литературы

Ахиезер А.С. Россия: Критика исторического опыта: (Социокультурная динамика России). – 2-е изд., перераб. и доп. – Новосибирск: Сибирский хронограф, 1998. – Т. 2: Теория и методология: Словарь. – 600 с.

Бармин Ф. Несостоявшаяся коронация: Как в Эр-Эф чуть было не «восстановили монархию» // Спецназ России. – М., 2013. – № 8–10. – Режим доступа: http://www.specnaz.ru/articles/203/27/1891.htm, http:// www. specnaz.ru/articles/204/27/1906.htm, http://www.specnaz.ru/articles/205/27/1921.htm (Дата обращения – 24.10.2016).

Боханов А. «Монархия как декорация для телекамер нам не нужна» // Сайт «Русская народная линия». – 2011. – 13.05. – Режим доступа: http://ruskline.ru/news_rl/2011/05/13/aleksandr_bohanov_monarhiya_kak_dekoraciya_dlya_telekamer_nam_ne_nuzhna/&?commsort=votes (Дата обращения –28.10.2016).

Быстрова А.С., Дука А.В. Коррупция в институционализации российской элиты // Финансы и бизнес. – М., 2006. – № 1. – С. 57–67.

Ванденко А. Хозяйка Северной Пальмиры [Интервью с В.И. Матвиенко] // Итоги. – М., 2004. – № 43, 25.10. – Режим доступа: http://www.itogi.ru/archive/2004/43/76240.html (Дата обращения – 28.10.2016).

Воловатов В., Казанцева С. Романовы просят защиты от самозванцев и резиденцию в Москве // Сайт «m24. ru». – 2015. – 13.07. – Режим доступа: http://www.m24.ru/articles/78843 (Дата обращения – 28.10.2016).

В Объединении Романовых назвали абсурдными притязания Марии Владимировны на особый статус в РФ // Сайт «Интерфакс». – 2015. – 13.07. – Режим доступа: http://www.interfax.ru/russia/453357 (Дата обращения – 28.10.2016).

Воронцов В.А. В коридорах безвластия: (Премьеры Ельцина). – М.: Академический проект, 2006. – 1080 с.

Встреча [В.В. Жириновского] с Президентом РФ Владимиром Путиным в Ялте // Сайт ЛДПР. – 2014. – 14.08. – Режим доступа: http://ldpr.ru/leader/speech/meeting_with_the_russian_president_vladimir_putin_in_yalta/ (Дата обращения – 28.10.2016).

Галимова Н. «Из непарламентских партий парламентские не вырисовываются» // Газета. ру. – 2015. – 09.04. – Режим доступа: http://www. gazeta.ru/politics/2015/04/08_a_6631369.shtml (Дата обращения – 28.10.2016).

Гаман-Голутвина О.В. Политические элиты России: Вехи исторической эволюции. – М.: РОССПЭН, 2006. – 448 с.

Дмитриева О. Противостояние. 20 лет в политике. – СПб.: Лики России, 2014. – 255 с.

Договоры о разграничении полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации // Сайт «Политика». – Режим доступа: http://www.politika.su/reg/dogovory.html (Дата обращения – 24.10.2016).

Доклад об экономике России 32: Неопределенность экономической политики ограничивает горизонт роста / Всемирный банк. – 2014. – 68 с. – Режим доступа: http://documents.worldbank.org/curated/en/762351468146403849/pdf/912390WP0RUSSI000WB0REReport0320Rus.pdf (Дата обращения – 24.10.2016).