Социологический ежегодник 2013-2014

Весьма примечательно, что культурные глобализационные гибриды, описанные выше, получили в России конца 1990-х годов немалое распространение. Культурные гибриды реализуют себя и в социально-экономической жизни, соединяясь в симбиотические образования с архаическими моделями социального экономического взаимодействия.

В современной российской экономике – насыщенной новейшей техникой и инфокоммуникациями – параллельно присутствуют многочисленные некапиталистические элементы, различные формы архаических экономических отношений, ведущих свое происхождение из первобытных и предклассовых стадий, что ставит под сомнение капиталистический характер российского общества и экономики[20 - См. работы: [Косалс, 2006; Тимофеев, 2000; Радыгин, 2004; Шляпентох, 2008].]. Среди возрождающихся архаических форм экономического взаимодействия – дарообмен, блат и услугообмен, милитарное (силовое) присвоение, кабальничество и рабство, престижная экономика и многие другие, не просто присутствующие в современной России, но и образующие своеобразный общественный уклад. Некоторые из этих архаических структур присутствуют в экономике в качестве маргинальных, «пережиточных» явлений, но многие подобные модели стали активно влиять на экономическую жизнь не только России, но и самых, казалось бы, «прогрессивных» обществ. Глобализация словно высвечивается изнутри парадоксами архаики. Именно на принципах архаической экономики, как выясняется, строятся модели теневой, коррупционной, нелегальной и неформальной экономической деятельности, о всплеске которой в последние десятилетия так активно говорят исследователи[21 - Следует отметить: [Волков, 2002; Организованная преступность… 1996; Гуров, 1995; Клямкин, Тимофеев, 2000 a, 2000 b; Кошелев, 1999; Потемкин, 2000; Тимофеев, 1998, 2000; Galeotti, 1996; Frisby, 1998].].

Исследованиям архаических форм экономики «не повезло» в том смысле, что их не рассматривали в качестве «своих» ни экономисты, ни историки, ни культурные антропологи. Растворенность собственно экономических действий в море иной – культурной, ритуальной, религиозной, церемониальной, повседневной и бытовой – практики долгое время не позволяла этнологам вычленить экономическую этнологию в качестве особой субдисциплины. Лишь в начале и середине ХХ в. начались систематические и целенаправленные полевые исследования социально-экономических отношений у народов, которые все еще продолжали оставаться на стадии доклассового общества (Д. Гудфеллоу, Р. Ферс, М. Херцковиц, Б. Малиновский, М. Мосс, К. Поланьи[22 - Все большую известность труды и деятельность К. Поланьи (1886–1964) получают в России, хотя и гораздо медленнее, чем это предполагает значение фигуры исследователя. В 2004 г. общественность отмечала 40 лет со дня смерти этого выдающегося антрополога и историка экономики, а также 60 лет с момента выхода в свет его самой известной книги «Великая трансформация» (пер. на рус. яз.: [Поланьи, 2002]).], Дж. Дальтон и М. Салинз, М. Годелье и др.) В отечественной экономико-этнологической мысли наибольший вклад в исследование докапиталистических форм экономики предпринято Ю.И. Семеновым, чье теоретическое исследование экономической основы первобытного общества, а также азиатского способа производства (политаризма, в терминах ученого) открыло новую страницу в экономико-исторических исследованиях внеэкономического принуждения[23 - Подробнее о многообразии этих ранних экономических отношений см. в работах Ю.И. Семенова: [Семенов, 1993, 2011, 2014].].

Таким образом, лишь во второй половине ХХ в. в результате большой работы, проделанной в области экономической этнологии и экономической истории, стало очевидным и доказанным наличие особого рода экономических систем, которые, оставаясь экономическими, не выглядят и не являются системами рыночной экономики. Открытие же в науке универсального распространения в истории такой разновидности раннеклассовых систем, как политарная[24 - Политаризм, политарное общество – термин, введенный Ю.И. Семеновым для обозначения так называемого азиатского способа производства и азиатского типа общества, базирующегося на общеклассовой частной собственности государственного аппарата на средства производства (землю в архаических обществах) и личности непосредственных производителей («государственное рабство»).], привело к существенному изменению представлений и о советском обществе как об обществе социалистическом, а о постсоветском обществе – как об обществе, осуществляющем переход от социализма к капитализму.

Неклассические, некапиталистические формы экономики, проявляющие себя в современных социальных и экономических практиках, стали начиная с 1950–1960-х годов предметом заинтересованного внимания зарубежных экономистов и социологов в силу широкого распространения в экономиках молодых развивающихся стран, а также в странах постсоветских, «транзитивных». При этом выяснилось, что корни и природа неформальной экономики вырастают из архаических производственно-экономических отношений и чаще всего реализуются также в системе этих отношений [Николаева, 2005 a, 2005 b, 2005 d].

Не случайно таким популярным направлением в последние годы стала область изучения «экономики блата». «Блатообмен», как показали в свое время ряд исследователей[25 - См. подробнее: [Клямкин, Тимофеев, 2000 a; Саттер, 2004; Леденева, 1997, 1999; Ledeneva, 1998, 2001, 2006].], строится особым образом: по каналам неформальных (персонально-ориентированных) услугообменных связей движется поток ценностей, товаров, услуг, денег. Неформальная теневая «экономика блата» составила основу теневой экономики постсоветского времени: старые и новые услугообменные связи стали каналами приватизации, персонализации корпоративной государственной собственности. Специфической особенностью поздней советской, перестроечной и постперестроечной экономики стало резкое возрастание экономической роли родственно-семейных и дружественных связей, активное использование этих связей для решения частных экономических задач. При этом удивительным образом обнаружилось сходство социально-экономических процессов, протекавших в постсоветских государствах и в странах, давно «строящих» развитой капитализм (странах Латинской Америки и др.). «Десять лет назад, – констатирует экономист Эрнандо де Сото, – мало кто рискнул бы даже намекнуть на сходство между странами Варшавского блока и Латинской Америкой. Но сегодня они кажутся почти близнецами: мощная теневая экономика, вопиющее неравенство, вездесущие мафии, политическая нестабильность, бегство капитала и пренебрежение законом» [Сото, 2001, с. 211].

Многогранную картину социальных процессов в странах, которые вошли в этап глобализации, рисует М.Г. Делягин в книге «Мировой кризис: Общая теория глобализации» [Делягин, 2003]. По мнению М.Г. Делягина, в России проявилась «атомизация общества, брошенного государством, до уровня отдельной семьи, а то и отдельной личности». В таком обществе, в котором расширяется социальный и нравственный вакуум, «распадаются межчеловеческие связи, которые, собственно, и образовывали это общество», «человек начинает жить в одиночку, в социальной системе, где, кроме него, устойчивы только властные структуры» [там же, гл. 15.1]. В результате этих процессов, пишет М.Г. Делягин, возникает эффект потери социальной и культурной идентичности, эффект кризиса самоидентификации, при которой человек перестает ощущать свою идентичность с обществом [там же]. Общество в таких условиях скатывается к архаике, локализации, фрагментации, «феодализации» [Шляпентох, 2008].

Заключение: Парадоксальная глобализация

Ко второму десятилетию XXI в. глобализация вышла на новый уровень. Линейные схемы поступательного развития, «смерти истории», прежде доминировавшие в социальной теории, высветились внутренней парадоксальностью, сочетанием, казалось бы, несочетаемого, реанимацией феноменов давно ушедшего прошлого. Во весь голос заявила о себе девиантная гибридизированная культура, претендующая на роль базовой.

В этих условиях прежние ценности культуры российского общества (в мегаполисах и больших городах это особо заметно) явно оттесняются на обочину и превращаются в субкультурные анклавы, не связанные друг с другом. Там они, возможно, не исчезнут окончательно, а станут основой различных субкультур, своего рода постмодернистской экзотикой, зоопарком доглобализационного периода. Соответственно, будут существовать и замкнутые сообщества (группы), их поддерживающие (по аналогии с «монастырской парадигмой» Т. Роззака). Экономические процессы глобализации будут своеобразно преломляться в культурных и повседневных практиках.

Теснейшая взаимосвязь и даже взаимопроникновение новейших капиталистических и докапиталистических экономических отношений в развивающихся и трансформирующихся обществах – важнейший признак периферийного капитализма, проявляющего свои черты в эпоху глобализации по-новому. Распространенный в свое время в экономической и социологической науке тезис, согласно которому глобализация, распространяясь вширь, «расчищает» от прежних напластований экономическое и социальное пространство, на котором автоматически бурно будут произрастать современные капиталистические отношения, не подтвердился. Как показывают исследования, в периферийных странах капиталистический способ производства и докапиталистические способы производства оказываются не в антагонистических, а в симбиотических отношениях: капиталистические отношения, проникая в эти страны, не вытесняют, а втягивают, вбирают в себя докапиталистические отношения, а докапиталистические отношения в этих странах трансформируются и интегрируются в капитализм. Поэтому совмещение, сочленение (articulation) капиталистических и докапиталистических отношений принадлежит к числу тех особенностей периферийного капитализма, которые отличают его от капитализма метрополии, от капитализма Центра (от ортокапитализма, в терминах Ю.И. Семенова). Все это делает особенно ценным знание о механизмах и закономерностях функционирования докапиталистических экономических систем, элементы которых продолжают воспроизводиться в современных экономических системах, существующих уже в условиях единого мирового экономического пространства, в условиях глобализации. Таким образом, выясняется, что современная экономика включает в качестве своих составных частей чуть ли не все исторически существовавшие экономические структуры прошлого, которые современные теоретики чаще всего не воспринимают как экономические.

Возникает необходимость консервации традиционных культурных ценностей и архивирования культурного наследия, но не только в виде создания разного рода депозитариев памятников и документов культуры (хотя и их тоже), а прежде всего в качестве «хранилищ» живых ценностей, в том числе и в их деятельностных вариантах. Этому могут служить различные микрообщественные организации, группы, движения и т.д., которые создают свои сети взаимного общения, хотя и не находящиеся на авансцене трансформирующегося социума.

В отечественной литературе не обсуждалась идея особого «испытательного» и экспериментального характера современной российской культуры под углом зрения глобалистских подходов. Мы же считаем правомерным такой подход (хотя бы как гипотезы), позволяющий по-иному оценить происходящее в России в области культуры, в частности в контексте общемировых трендов. Под таким углом зрения Россия предстает не как отсталая и почти «варварская» периферия высококультурного Запада, но как социум, в котором имеет место предвосхищающее развитие глобальных тенденций, сколь бы настораживающими они ни были.

Список литературы

1. Арин О.А. (Алиев Р.Ш.) Мир без России. – М.: Эксмо, 2002. – 480 с.

2. Арон Р. Демократия и тоталитаризм. – М.: Текст, 1993 a. – 303 с.

3. Арон Р. Этапы развития социологической мысли. – М.: Прогресс-Универс, 1993 b. – 608 с.

4. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире / Под общей ред. Б.Ю. Кагарлицкого. – СПб.: Университетская книга, 2001. – 416 с.

5. Валлерстайн И. Глобализация или переходная эпоха: Глобальный взгляд на долгосрочное развитие мировой системы. – М.: Красные холмы, 1999. – 127 с.

6. Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века / Под ред. В.Л. Иноземцева. – М.: Логос, 2003 a. – 368 с.

7. Валлерстайн И. После либерализма / Под ред. Б.Ю. Кагарлицкого. – М.: Эдиториал УРСС, 2003 b. – 256 с.

8. Валлерстайн И. Социальное изменение вечно? Ничто никогда не изменяется? // СоцИс. – М., 1997. – № 1. – C. 8–21.

9. Виртуализация межуниверситетских и научных коммуникаций: Методы, структура, сообщества / Под общ. ред. Н.Е. Покровского. – М.: СоПСо, 2010. – 156 с.

10. Волков В.В. Силовое предпринимательство. – СПб.; М.: ЕУСПб: Летний сад, 2002. – 282 с.

11. Гидденс Э. Ускользающий мир: Как глобализация меняет нашу жизнь. – М.: Весь мир, 2004. – 120 с.

12. Гуров А.И. Красная мафия. – М.: Самоцвет: МИКО «Коммерческий вестник», 1995. – 352 с.

13. Делягин М.Г. Мировой кризис: Общая теория глобализации: Курс лекций. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: ИНФРА-М, 2003. – С. 47–49.

14. Делягин М.Г., Шеянов В.В. Мир наизнанку: Чем закончится экономический кризис для России? – М.: ИД «Коммерсантъ»: Эксмо, 2009. – 352 с.

15. Завалько Г.А. Понятие «революция» в философии и общественных науках: Проблемы, идеи, концепции. – М.: КомКнига, 2005. – 320 с. – (Размышляя о марксизме).

16. Кагарлицкий Б.Ю. От империй – к империализму. – М.: ГУ-ВШЭ, 2010. – 680 с.

17. Кагарлицкий Б.Ю. Политология революции. – М.: Алгоритм, 2007. – 576 с. – (Левый марш).

18. Кастельс М. Глобальный капитализм и новая экономика: Значение для России // Постиндустриальный мир и Россия: Сб. ст. / Отв. ред.: В.Г. Хорос, В.А. Красильщиков. – М.: Эдиториал УРСС, 2001. – С. 64–83.

19. Клямкин И.М., Тимофеев Л.М. Теневая Россия: Экономико-социологическое исследование. – М.: РГГУ, 2000 a. – 595 с.

20. Клямкин И.М., Тимофеев Л.М. Теневой образ жизни: Социологический автопортрет постсоветсткого общества. – М.: РГГУ, Центр по изучению нелегальной экономической деятельности, 2000 b. – 67 с.

21. Косалс Л. Клановый капитализм в России // Неприкосновенный запас. – М., 2006. – № 6. – С. 179–199.

22. Кошелев М.И. Беспредел: Философско-трансдисциплинарный очерк. – М.: Горизонт, 1999. – 111 с.

23. Леденева А.В. Блат и рынок: Трансформация блата в постсоветском обществе // Неформальная экономика: Россия и мир / Под ред. Т. Шанина. – М.: Логос, 1999. – C. 111–124.

24. Леденева А.В. Неформальная сфера и блат: Гражданское общество или (пост) советская корпоративность // Pro et Contra. – М., 1997. – Т. 2, № 4. – С. 113–124.

25. Малахов В.С. Еще раз о конце истории // Вопросы философии. – М., 1994. – № 7–8. – С. 48–50.

26. Медведев В.А. Перед вызовами постиндустриализма: Взгляд на прошлое, настоящее и будущее России. – М.: Альпина Паблишер, 2003. – 440 c.

27. Николаева У.Г. За кулисами: Современная неформальная экономика и архаические экономические отношения: Вопросы теории // Российское предпринимательство. – М., 2005 a. – № 9. – C. 49–54.

28. Николаева У.Г. Неформальная экономика и актуализация архаических отношений: Теоретико-методологический анализ // Предпринимательство. – М., 2005 b. – № 4. – С. 88–188.

29. Николаева У.Г. Экономическая архаика и современность. – М.: Дашков и К, 2005 c. – 224 с.

30. Николаева У.Г. Vita nuova архаических экономических отношений: Загадки современной российской неформальной экономики. – М.: Дашков и К, 2005 d. – 175 с.

31. Организованная преступность в России: Теория и реальность // Труды Санкт-Петербургского филиала Института социологии Российской академии наук: Материалы текущих исследований / Под ред. Я.И. Гилинского. – СПб.: СПб ФИС РАН, 1996. – Вып. 4. – 96 с.

32. Покровский Н.Е. В зеркале глобализации // Отечественные записки. – М., 2003. – № 1. – С. 51–65.

33. Покровский Н.Е. Глобализационные процессы и возможный сценарий их воздействия на российское общество // Социальные трансформации в России: Теории, практики, сравнительный анализ. – М.: Флинта: МПСИ, 2005 a. – С. 504–527.

34. Покровский Н.Е. Неизбежность странного мира: Включение России в глобальное сообщество // Журнал социологии и социальной антропологии. – СПб., 2000. – Т. 3, № 3. – С. 21–31.

35. Покровский Н.Е. Тенденции клеточной глобализации в сельских сообществах современной России: Теоретические и прикладные аспекты // Современный российский Север: От клеточной глобализации к очаговой социальной структуре. – М.: СоПСо, 2005 b. – С. 19–25.

36. Поланьи К. Великая трансформация: Политические и экономические истоки нашего времени / Под общей ред. С.Е. Федорова. – СПб.: Алетейя, 2002. – 320 с. – (Pax Britannica).