Маргиналы в советском социуме. 1930-е – середина 1950-х годов

Общие тенденции переформирования и перемещения частей, характерные для второй половины 1934 г., сохранялись и в течение всего 1935 г. Весь 1935-й год шло постепенное уменьшение количества частей т. о. за счет их слияния и укрупнения. Этот год был последним, когда сохранялась стабильно высокая численность т. о. Среднегодовая численность тылоополченцев с декабря 1932 г. по декабрь 1935 г. составила 44 593 чел. В 1935 г. по разным причинам из частей т. о. было уволено 19 850, а прибыло в порядке призыва 15 574 тылоополченца[81 - Подсчитано по: Там же. Д. 91. Л. 2.]. Таким образом, впервые за историю т. о. в СССР число уволенных превысило число призванных.

С конца 1935 г. численность тылоополченцев стала неуклонно сокращаться. Основными причинами сокращения явились уменьшение общего ресурса подлежащих зачислению в т. о. и увеличение числа восстановленных в избирательных правах. Прогноз УТО РККА по сокращению численности личного состава на 1936 г. был еще более впечатляющим. В 1936 г. призыву подлежало около 6 тыс. чел., увольнению – 17 660 чел., из них выслуживших сроки (призыв 1933 г.) – 14 360 чел., восстановленных в правах и неправильно зачисленных в т. о. – 1500 чел., по болезни и др. причинам – 1800 чел.[82 - РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 96. Л. 105, 106.] Из приведенных данных видно, что даже по прогнозам, составленным в августе 1935 г., убыль личного состава в 1936 г. должна была составить около 11,5 тыс. чел. В действительности за год численность т. о. сократилась на 18 555 чел. (56,9 %) и на 1 января 1937 г. (начало переформирования в строительные части) составила 24 522 чел. (60,7 % в ВСК и ДВК; 67,4 % – на объектах НКО, 14,4 – НКТП, 9,3 – НКПС, 8,9 % – НКЛес)[83 - Подсчитано по: Там же. Д. 91. Л. 149, 158.].

Необходимо более подробно остановиться на причинах такого резкого сокращения численности тылоополченцев в 1936 г. За всю историю существования т. о. наибольшее число тылоополченцев было призвано к декабрю 1932 г. (общая численность переменного состава т. о. – 48 849 чел.) и январю 1934 г. (48 890 чел.). Призванные в 1932–1933 гг. тылоополченцы, выслужив установленный трехлетний срок, должны были увольняться в октябре – ноябре 1935 г. и в 1936 г.

Основным признаком зачисления в т. о. являлось лишение граждан избирательных прав. Большинство зачисленных в т. о. в эти годы было лишено прав по Конституции и в меньшей степени – по судебным решениям. Система лишения избирательных прав достигла своего апогея в 1928–1929 гг. К этому времени среди лишенных избирательных прав самую многочисленную группу составляли члены семей «лишенцев». По РСФСР из 2,433 млн «лишенцев» члены семей составляли в городах – 35 %, в деревне – 49,1 %[84 - Итоги выборов в Советы РСФСР в 1929 г. М., 1930. Вып. 1. С. 94; Вып. 2. С. 43.]. Они составили основную массу призванных в т. о. в 1930–1933 гг.

В первой половине 1930-х гг. вышел ряд постановлений о восстановлении в избирательных правах различных категорий граждан – «кулаков», детей «кулаков», тылоополченцев. В отношении тылоополченцев эти постановления по многим пунктам противоречили друг другу, вызывая недоумение и непонимание у командиров частей. Не вдаваясь в подробности, необходимо выделить главное – в 1934–1935 гг. наступили условия, когда у основной массы «лишенцев» истек пятилетний срок пребывания в данном статусе, и они почти автоматически должны были быть восстановлены в избирательных правах. Соответственно должны были быть восстановлены в правах и уволены тылоополченцы, если у них самих или их родителей истекал пятилетний срок. В 1935 г. части т. о. буквально захлестнула волна заявлений тылоополченцев и их родителей о восстановлении первых в избирательных правах.

Весь год УТО РККА сопротивлялось массовому восстановлению в правах тылоополченцев по решению местных исполнительных органов и стремилось руководствоваться в этом вопросе только постановлением «О тыловом ополчении» 1933 г. Однако 3 апреля 1936 г. АМУ РККА издало директиву № 93753, которой разрешило увольнять тылоополченцев, восстановленных местными советами и исполкомами в избирательных правах. Руководствуясь этой директивой, 5 апреля 1936 г. начальник УТО РККА комдив Медников отдал приказ начальникам ИТО: «1. Всех тылоополченцев, восстановленных в избирательных правах местными советами и исполкомами (от РИКа и выше), а также тех т. о., которые восстановлены в правах автоматически, в связи с восстановлением главы семьи (отец, мать), на иждивении которых они состояли и по этим причинам лишены изб[ирательных] прав и зачислены в части т. о. при призыве, уволить из частей т. о. и направить: а) прослуживших в частях т. о. один год и более – в долгосрочный отпуск в РВК по месту призыва или постоянного жительства; б) прослуживших менее года в частях т. о. передать по указанию штабов округов в строительные батальоны для дослуживания до 2-х лет срочной действительной военной службы, а в округах, не имеющих стройбатов[,] – в РВК для перечисления во вневойсковики.

2. Основанием для увольнения и перевода тылоополченца служит выписка о восстановлении в правах самого т. о. или главы семьи, заверенная секретарем исполкома от РИКа и выше, с приложением печати.

3. Увольнение т. о. производить распоряжением командира и комиссара части. Порядок увольнения, установленный приказом по Управлению тылового ополчения РККА от 19 августа 1935 г. за № 151 а[,] отменяется.

4. Увольнение т/о в гг. Москва, Ленинград, Харьков, Киев, Одессу не производить, т. к. в этих городах т/о паспорта не выдают и не прописывают на жительство»[85 - РГВА. Ф. 25893. Оп. 1. Д. 976. Л. 36.].

Ввиду явно наметившегося с начала 1936 г. существенного сокращения численности т. о. АМУ РККА директивой № 49200 от 9 марта 1936 г. начало массовое расформирование и переформирование частей т. о. Общий смысл этих организационных мероприятий заключался в уменьшении количества частей и доведении их таким образом до штатной численности. Во всех последующих директивах и приказах, касающихся конкретных мероприятий по сокращению частей, указывается одна причина реорганизации: «…в связи с уменьшением численности тылоополченцев в частях тылового ополчения по причине увольнения выслуживших установленный для тылоополченцев срок службы или восстановленных в избирательных правах».

3 июля 1936 г. вышла директива АМУ РККА № 99525/с, конкретизирующая задачи по расформированию и переформированию частей т. о. В соответствии с этим в июле 1936 г. началось планомерное сокращение частей т. о. В основном во всех округах выдерживались графики переформирования. Исключение составляла только ОКДВА. Ее руководство, намереваясь сохранить батальоны т. о. как организованные рабочие единицы для продолжения строительных работ на объектах НКО, во второй половине 1936 г. всячески задерживало расформирование частей в расчете на получение пополнения из числа призывников текущего года. В октябре штаб ОКДВА обратился в НКО с ходатайством о сохранении 16 имевшихся у них батальонов т. о., которые после принятия новой Конституции предлагал переформировать в строительные. Несмотря на то что к 1 января 1937 г. в частях т. о. ОКДВА после увольнения в запас тылоополченцев призыва 1934 г. некомплект должен был составить 9 тыс. чел., а из местных ресурсов можно было получить только 3 тыс. чел., зам. наркома обороны Гамарник вначале согласился на предложение штаба армии. Однако после дополнительных консультаций с АМУ РККА НКО подтвердил первоначальное решение о расформировании семи из 16 батальонов. 17 декабря 1936 г. начальник АМУ РККА комдив Вольпе направил начальнику УТО письмо, в котором сообщил, что в связи с принятием Конституции зам. наркома обороны Гамарник приказал уволить в долгосрочный отпуск бывших тылоополченцев (лишенных избирательных прав не по суду), находящихся в батальонах т. о. и прослуживших в них 2 года и более[86 - РГВА. Ф. 25893. Оп. 1. Д. 976. Л. 114.].

С введением всеобщего избирательного права рухнула правовая платформа системы т. о. Тылоополченцы, лишенные до этого избирательных прав по Конституции, восстанавливались в таковых, должны были принять военную присягу как красноармейцы, переодеты в красноармейскую форму с соответствующими знаками различия. Срок службы автоматически изменялся с трехлетнего на двухгодичный, как у красноармейцев. Система т. о. должна была быть ликвидирована как институт. Однако НКО не спешил с ликвидацией частей т. о., т. к. не желал расставаться с дешевой рабочей силой, содержащейся на полном хозрасчете и самоокупаемости. Было решено воплотить в жизнь идею, родившуюся в штабе ОКДВА, – реорганизовать части т. о. в строительные.

В это время в Красной армии существовало Строительно-квартирное управление (СКУ), а при штабах военных округов и штабе ОКДВА – строительно-квартирные отделы (СКО). В подчинении этих отделов уже работали некоторые строительные части, комплектуемые обычным порядком как кадровые части РККА. Было принято решение реорганизовать УТО РККА в УСЧ РККА с включением существующих в округах строительных частей в систему последнего и переводом их на хозрасчет, как было в системе т. о.

Вся эта реорганизация была поручена руководству упраздняемого УТО РККА во главе с комдивом М.Л. Медниковым. 20 февраля 1937 г. вышел приказ № 020 НКО СССР, в соответствии с которым к 1 апреля должно было сформироваться УСЧ РККА и девять управлений бригад строительных частей РККА. К этому же времени предписывалось завершить прием строительных батальонов из системы т. о. Нумерацию бригады получили от 1 до 9 по порядку, начиная с бригад, создаваемых в ДВК: 1-я, 2-я и 3-я – ОКДВА, 4-я – ТОФ, 6-я – ЛВО, 7-я – БВО, 8-я – КВО и т. д. Кроме этого, создавались строительные полки и батальоны[87 - РГВА. Ф. 4826. Оп. 1. Д. 7.].

К началу апреля переформирование частей в системе УСЧ РККА в основном закончилось. Система УТО РККА была почти полностью спроецирована на УСЧ РККА. В западных и центральных округах, где тылоополченских частей к моменту переформирования было по 1–3, основу бригад составили строительные части, существовавшие ранее при СКО округов. Например, в 8-й отдельной бригаде из 14 батальонов только два (55-й и 62-й) в прошлом были тылоополченскими. Оценивая состояние дел в принятых батальонах, командир 8-й бригады Петренко отмечал, что бывшие 55-й и 62-й батальоны т. о. (переформированные в 3-й и 4-й военно-строительные) живут и работают нормально. Нерешенным в них оставался только вопрос с осужденными. Бывшие тылоополченцы, восстановленные в избирательных правах, после принятия присяги были переодеты в красноармейскую форму со знаками различия. В то же время тылоополченцы, лишенные прав по суду, остались в прежней форме. Получалось, что их нельзя было называть ни красноармейцами, ни тылоополченцами, т. к. т. о. было ликвидировано. Это положение создавало нездоровые настроения как среди осужденных, так и в батальонах в целом.

Батальоны же, принятые от СКО, в большинстве своем находились в тяжелейшем положении, почти ничем не отличавшемся от положения батальонов т. о., передаваемых гражданскими наркоматами в НКВМ осенью 1933 г.[88 - РГВА. Ф. 4826. Оп. 1. Д. 2. Л. 131–133.] Практика использования строительных частей РККА на принципах полного хозрасчета и самоокупаемости показала, что эти условия здесь неосуществимы. Тылоополченцы получали меньший по сравнению с красноармейцами паек, не носили красноармейской формы, многие батальоны работали на предприятиях гражданских наркоматов и были обеспечены работой круглый год. Работа на военно-строительных участках велась в основном сезонно с апреля по октябрь, в остальные месяцы части простаивали.

Содержание красноармейца со всеми накладными расходами в 1937 г. обходилось в 8 руб. в сутки. Чтобы заработать 8 руб., рабочему 2-го и 3-го разрядов (каковых в батальоне было большинство) необходимо было выполнить 200–220 % нормы. И если для тылоополченцев с трехгодичным сроком службы восстановление в избирательных правах за двухлетний добросовестный труд являлось мощным стимулом к перевыполнению норм выработки, то у красноармейцев такого стимула не было.

Кроме этих, были и другие причины, подрывавшие моральный дух командиров и красноармейцев строительных батальонов. Среди них перебои в питании и выплате жалованья, размещение в недостроенных сараях, складах, конюшнях и т. п. СКО и военно-строительные участки в большинстве не выполняли договорных обязательств перед частями, лучшую работу отдавали вольнонаемным рабочим, не полностью загружали части работой и несвоевременно выплачивали зарплату. В результате всего этого большинство частей оказалось убыточными, и уже в июле в НКО обсуждался вопрос о расформировании осенью 1937 г. УСЧ РККА[89 - Там же. Л. 303–305.].

В мае 1937 г. был снят с должности, уволен из РККА и по обвинению в «военно-фашистском заговоре» предан суду комдив Медников, бессменно руководивший тыловым ополчением с начала 1934 до февраля 1937 г. Начинались массовые репрессии в армии. В июне 1937 г. начальником УСЧ РККА был назначен армейский комиссар 2-го ранга Булин. В конце лета 1937 г. существование УСЧ РККА было признано нецелесообразным. Приказом НКО СССР № 0165 от 20 октября 1937 г. оно было расформировано[90 - Из путеводителя по фонду 40826 РГВА.]. Строительные бригады вновь были подчинены командованию военных округов. Таким образом, идея перенесения модели УТО РККА на военно-строительные части РККА не осуществилась.

Подытоживая в целом весь процесс формирования и развития системы т. о. в СССР в 1930–1937 гг., можно констатировать, что на первом этапе (1930–1933 гг.) формирование и развитие частей и соединений т. о. региональными исполнительными органами, гражданскими наркоматами носило характер скорее неудачного эксперимента, нежели глубоко продуманного и грамотно организованного строительства системы. Гражданские наркоматы взяли на себя не свойственные им функции – создание и практическое использование значительных по численности военизированных формирований. Не имея опыта в такой работе, не представляя в целом модели создаваемой системы, они шли путем проб и ошибок.

Несмотря на явно обозначившееся уже к середине 1932 г. отставание в вопросах снабжения частей продовольствием, обмундированием, обувью и жильем, НКПС и ЦДТ не озаботились организационным обустройством и налаживанием системы, но, движимые жаждой захвата как можно большего количества «контингента», продолжали увеличивать численность тылоополченцев в своих структурах. Задачи форсированной индустриализации требовали от руководства этих наркоматов максимального повышения темпов строительства объектов, при этом совершенно не учитывались условия жизни и работы «классово чуждого элемента». В итоге ЦУТО НКПС, ЦДТ и НКТП так и не смогли освоить набранные «контингенты» и создать для них нормальные условия. Большинство частей оказалось в тяжелейшем положении. Передача частей и соединений т. о. в ведение НКВМ стала закономерным итогом неудачных экспериментов гражданских наркоматов по строительству системы т. о.

Второй этап (1933–1937 гг.) отмечен более рациональными решениями руководства УТО ГУ РККА в вопросах создания, переформирования, передислокаций и практического применения частей и соединений т. о. Была проделана большая практическая работа по оптимизации структур и процессов управления частями и соединениями в военных округах и в масштабе всей системы.

Необходимо особо подчеркнуть, что, несмотря на принудительный характер труда тылоополченцев, наличие в их рядах людей, враждебно настроенных по отношению к власти и ее представителям в частях (командирам), НКВМ (НКО) к 1935 г. удалось создать рационально выстроенную военно-производственную систему, которая стабильно выполняла и перевыполняла производственные задания. Средняя производительность труда по частям за 1934 г. составила 143,5 %, прибыль всей системы – более 30 млн руб., в 1935 г. – 162,2 % и почти 60 млн руб., за три квартала 1936 г. – 198,7 % и более 45 млн руб. (89,3 % от годового плана) соответственно. Большинство частей вышло на показатели самоокупаемости. Перевыполнение этими частями общесоюзных норм производительности труда, а тылоополченцами – норм среднесуточного заработка для вольнонаемных рабочих свидетельствует о том, что труд тылоополченцев, с учетом внеэкономического характера его организации, оказывался более результативным, чем труд вольнонаемных рабочих, спецпереселенцев и заключенных, что обусловливалось рядом причин, в первую очередь военизированными принципами его построения, отбором в его ряды в основном молодых, физически здоровых людей и стимулом восстановления в гражданских правах.

Таким образом, концепция строительства и развития системы т. о., примененная НКВМ (НКО), оказалась в целом жизнеспособной и соответствовала стоявшим перед системой задачам формирования инфраструктуры военно-оборонного потенциала. В то же время, будучи органичной частью мобилизационной модели организации и использования труда, тыловое ополчение могло функционировать только в жестких режимно-нормативных рамках, изменение которых (принятие Конституции) подвело черту под существованием этой разновидности милитаризованного труда.

Всего через систему т. о. с 1930 по 1937 г. прошло около 90 тыс. чел. Почти семилетний период существования в СССР т. о. как гибридной структуры, наделенной признаками и милитаризированной, и производственно-экономической организации, позволяет говорить о том, что данный феномен оказался весьма органичным для сталинской системы, фундаментом которой являлся тип мобилизационных отношений и связей между властью и обществом, менявший свои формы в зависимости от целей и задач, считавшихся приоритетными в конкретные моменты времени. Утилитарное использование труда частей т. о. в невоенное время в интересах обеспечения общеэкономического «скачка», а не только для создания военно-оборонной инфраструктуры, может интерпретироваться следующим образом. Формально гражданские ведомства, получая «на откуп» ресурсы т. о., решали тем самым задачи форсированного наращивания военно-промышленного потенциала. Тылоополченцы оказались оптимальным, хотя и ограниченным «контингентом» рабочей силы для решения тактических экономических задач в отдельных, как правило, трудодефицитных регионах. Государство в данном случае не делало разницы между использованием мобилизационно-милитаризированного труда для обеспечения устойчивого роста добычи угля на шахтах Кузбасса и для строительства стратегических дорог на Дальнем Востоке.

Минимизация затрат и издержек на содержание тылоополченцев и «борьба за самоокупаемость» частей т. о. выступали единственными по форме чисто экономическими основаниями для функционирования последних. На деле здесь доминировали внеэкономические регуляторы «кнута и пряника» в форме угрозы военных судов за дезертирство из частей и процедуры восстановления тылоополченцев в гражданских (избирательных) правах. Досрочное восстановление в правах формально и фактически ничем не отличалось от стимулирования мотивации труда спецпереселенцев и заключенных (условно-досрочное освобождение в последнем случае). Гораздо более глубокой и долговременной по своим последствиям и значению являлась деформация ценностных ориентаций самих тылоополченцев, которой не могло не быть. Адаптация к тяжелым условиям труда и быта, недостаточно развитой социально-культурной инфраструктуре, издевательствам комсостава и работодателей неизбежно влекла за собой формирование конформистского типа сознания и поведения в среде тылоополченцев. Как показывает анализ документов, активизм и «ударничество» выступали не как органичное движение, а более как защитная форма существования в весьма экстремальных условиях жизнедеятельности тылоополченцев. Весомым доказательством тому может служить отсутствие какого-либо группового или индивидуального стремления «осесть» в местах прохождения службы после ее завершения и, тем более, желания остаться служить в данных частях уже на условиях найма. Унификация труда, мотивации к нему и стандартизация поведения – такова цель сталинской системы, вполне реализованной в модели тылового ополчения 1930-х гг.

1.3. Тыловые ополченцы – маргиналы советской военной системы 1930-х гг

В предыдущих разделах были рассмотрены правовые основы создания и развития системы т. о. в Советской России и СССР за всю историю его существования с 1918 по 1937 г., показаны структура и функции системы, координация и субординация ее подсистем в период с 1930 по 1937 г. В настоящем разделе ставится задача показать базовые характеристики жизнедеятельности переменного и начальствующего состава тылового ополчения.

В 1931–1933 гг. части т. о. находились в ведении трех гражданских наркоматов: НКПС, ЦДТ (Цудортранс) и ВСНХ (НКТП). После перехода т. о. со второй половины 1933 г. в ведение НКВМ к числу работодателей добавились строительные и производственные подразделения собственно НКВМ, ГУ ГВФ, НКЛес. Части т. о. могли быть использованы исключительно на работах, имеющих важное оборонно-стратегическое значение (строительство железных, шоссейных и грунтовых дорог, оборонных заводов, электростанций, аэродромов, мостов, угледобыча, лесоразработки и т. п.). Тылоополченцы привлекались в основном к трудоемким массовым работам, не требующим высокой квалификации.

Стремительное развитие системы принудительного труда в СССР на рубеже 1920–1930-х гг. явилось необходимым условием претворения в жизнь сталинской концепции форсированной индустриализации, политического и экономического переустройства страны. В короткий срок тылоополченцы стали частью этой системы наравне с заключенными и спецпереселенцами. За всеми категориями несвободных граждан закрепился неофициальный, но широко распространившийся в аппаратных кругах термин – «спецконтингент». Принципы трудового использования «спецконтингента» во всех ветвях системы принудительного труда оказывались почти одинаковыми.

Порядок предоставления рабочей силы строительным, заготовительным и добывающим организациям основным «держателем» подневольных контингентов – ГУЛАГ ОГПУ – был точно таким же, как и тылоополченцев. Как и тылоополченцы, заключенные и спецпереселенцы передавались для работ на том или ином объекте на основании типовых хозяйственных договоров. Согласно им труд тылоополченцев, заключенных и спецпереселенцев должен был оплачиваться по единым республиканским нормам и расценкам для вольнонаемных рабочих. Обеспечение инструментом, спецодеждой, условия труда и техники безопасности тоже должны были соответствовать единым республиканским нормам.

В вопросе предоставления работодателем жилья для рабочих были следующие различия. Семейным вольнонаемным и спецпереселенцам работодатель обязан был предоставить общежития семейного типа либо выделить в кредит средства и стройматериалы для индивидуального жилищного строительства. Правительство рекомендовало хозорганам не ограничивать ни первых, ни вторых в размерах и типе отстраиваемого жилого дома, количестве и качестве хозяйственных построек. Для одиночек должны были предоставляться общежития барачного типа. Тылоополченцам и заключенным должны были быть предоставлены бараки казарменного типа, а командирам (лагерной администрации) – квартиры вблизи бараков. Кроме того, для тылоополченцев и заключенных должны были быть выделены средства и строительные материалы на постройку административных и культурно-бытовых зданий и сооружений.

Порядок распределения заработанных денежных средств у тылоополченцев, заключенных и спецпереселенцев также был примерно одинаковым и отличался только количеством процентов, причитающихся «хозяину», отчисляемых на соцстрахование, соцобеспечение и содержание самих рабочих, и собственно денег, выдаваемых на руки (либо на сберкнижку). Все заработанные деньги, кроме обычных государственных отчислений, вольнонаемные получали на руки и сами оплачивали жилье, промтовары и питание.

Всех рабочих «своего» предприятия работодатели разделяли на две категории – вольнонаемные и «спецконтингент». А поскольку в «спецконтингент» входили и спецпереселенцы, и заключенные, и тылоополченцы, то отношение к ним, за малым исключением, было одинаковым. Как ни парадоксально, но принципы организации труда заключенных оказывались даже более рациональными, чем у спецпереселенцев или тылоополченцев. Правила особого содержания заключенных не позволяли работодателям дробить их бригады на мелкие группы и хаотически перебрасывать с одного объекта на другой, где возникал «прорыв», что постоянно имело место в отношении тылоополченцев и спецпереселенцев, приводя к существенному снижению производительности их труда. Таковы общие черты трудового использования и жизнеобеспечения в системе принудительного труда, куда «гармонично», но как специфическую милитаризированную подсистему режим «вписал» в конце 1930 – начале 1931 г. тыловое ополчение.

В силу специфики источниковой базы при реконструкции социального облика тылоополченцев возникают значительные сложности. В составе документов официального делопроизводства УТО социальная статистика сохранилась в ограниченном количестве. Характеристики т. о. можно воссоздать только по ограниченному числу содержащихся в документах показателей: причинам зачисления в т. о. (принадлежность к социальной группе), национальности, образованию, рабочей специальности и разряду по ней.

Работники ЦУТО различных наркоматов в своих отчетных документах по-разному делили тылоополченцев на социальные категории. Так, в политсводке № 1 от 1 января 1932 г. ЦУТО ЦДТ делило тылоополченцев на три группы: лишенные прав по суду, эксплуатировавшие чужой труд («кулаки», торговцы и члены их семей), служители религиозных культов, сектанты и члены их семей[91 - РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 4. Л. 23.]. Как видно, ко второй группе отнесены не только «эксплуататоры», но и члены их семей. Такое объединение в одной группе различных по политическим убеждениям и жизненному опыту людей искажает действительную картину социального состава частей т. о. Происходило механическое отождествление зрелого, крепкого крестьянина, причисленного к «кулакам», или торговца 25–27 лет с молодыми людьми в возрасте от 21 года, попавшими в т. о. потому, что их родители были лишены избирательных прав. То же относилось и к третьей группе. Служители религиозных культов лишались избирательных прав по Конституции, а их дети становились фактически без вины виноватыми. Сектанты («религиозники») и вовсе не лишались избирательных прав и по закону должны были проходить альтернативную гражданскую службу. Начальник ЦУТО ЦДТ в упомянутой сводке отмечал, что вторая группа по своей численности является преобладающей, а третья – весьма незначительной. Далее, приводя статистику по частям в БССР, он показывал состав тылоополченцев в процентном соотношении: «кулаков» – 56 %, торговцев – 22 %, «религиозников» – 9,2 %, осужденных – 12,8 %.

В политдонесении № 4 от 1 сентября 1932 г.[92 - Там же. Л. 103, 104.] начальник ЦУТО ЦДТ вводит четвертую группу – «деклассированных»[93 - Именно в это время (летом 1932 г.) по решению директивных органов ОГПУ начало «чистку» крупнейших городов и приграничных территорий европейской части СССР от «деклассированного элемента», рецидивистов и беспризорников. Центральным управлениям т. о. НКПС и ЦДТ было разрешено создавать из «вычищаемых» формирования и направлять на работы как тылоополченцев.]. Среди последних в ту пору оказывались как сосланные и высланные в административном порядке, так и совершенно случайные люди, схваченные во время облав в крупных городах (Москва, Ленинград, Киев, Одесса и др.) и в приграничной полосе. По своему социальному составу учтенные 8589 чел. делились следующим образом: 1-я группа (лишенные прав по суду) – 529 чел. (6,2 %), 2-я группа (торговцы и «кулаки») – 5184 (60,4 %), 3-я группа (служители религиозных культов и сектанты) – 807 (9,4 %), 4-я группа («деклассированные») – 648 (7,5 %), прочие – 1420 чел. (16,5 %). Кто входил в последнюю группу, осталось неизвестным. Предположительно к ней были отнесены лица, незаконно зачисленные в т. о., такие как тылоополченец 1-й роты 19-го батальона НКПС Турецкий – бывший мещанин, неизвестно за что лишенный избирательных прав, или тылоополченец 2-й роты того же батальона Карнаухов, лишенный права голоса как иждивенец дяди-«кулака»[94 - РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 15. Л. 9.].

Сведения об образовательном уровне тылоополченцев, переданных ЦДТ, имелись только по УССР, ДВК, Казахстану, Памиру и Северному краю. Из учтенных 4908 чел. неграмотными были 977 (19,9 %), малограмотными – 1982 (40,4 %), с низшим образованием – 1784 (36,3 %), со средним – 155 (3,2 %), с высшим – 10 чел. (0,2 %).

В составе частей т. о. ЦДТ, дислоцированных прежде всего в приграничных районах, проходили службу представители 26 национальностей. Преобладали русские (42,4 %), украинцы (26,6 %) и белорусы (5,5 %). Представителей других национальностей было менее 5 % каждой. Имелись среди тылоополченцев цыгане, курды, греки, болгары, поляки.

Таким же образом – по социальным признакам, образованию и национальности – учитывались тылоополченцы, переданные в НКТП и НКПС. Так, по 1-му полку НКТП (угледобыча на шахтах Анжерки) летом 1932 г. числилось 1181 «кулак», 70 торговцев, 52 служителя религиозных культов, 46 мельников и 21 проч.[95 - Там же. Д. 18. Л. 102.] Ввиду того, что сибирские части т. о. в этот период комплектовались из местных призывников, численность русских в них преобладала (ок. 90 %). Непонятно, сколько человек из учтенных по категории «кулаки» являлись собственно «кулаками», а сколько – их иждивенцами. Во 2-м полку НКТП [Ленинское рудоуправление (РУ)] при учете разделили «религиозников» на граждан, отказывающихся служить с оружием в руках по религиозным убеждениям, и баптистов. В итоге тылоополченцы состояли из «кулаков – 547, лишенных по суду – 29, административно-ссыльных – 19, по религиозным убеждениям – 22, баптистов – 16»[96 - Там же. Л. 77.]. Только по 3-му полку (Прокопьевск) сведения оказались более подробными: «кулаков – 400, сыновей кулаков – 387, торговцев – 21, кустарей – 10, священников – 5, сыновей священников – 14, лишенных по суду – 5»[97 - Там же. Л. 7 об.]. Из приведенных сведений по 3-му полку видно, что если количество «кулаков» и сыновей «кулаков» было примерно одинаково, то в отношении священнослужителей и их сыновей пропорция оказывалась иной.

Начальник УТО НКПС Васюков в своем докладе в апреле 1933 г. приводил следующие сведения о социальном составе тылоополченцев НКПС [по неполным данным, было учтено только 9691 чел.

(64,9 %) из 14 938 чел.]: «кулаков» – 7268 чел. (75 %), служителей религиозных культов – 538 (5,6 %), торговцев – 778 (8 %), лишенных прав по суду – 717 (7,4 %), «религиозников» – 247 (2,5 %), административно-ссыльных – 143 (1,5 %)[98 - РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 27. Л. 66.]. Здесь также нет разделения на отцов и детей. Служители религиозных культов и «религиозники» разделены, как и должно быть. Приводя сведения по образованию, Васюков, не вдаваясь в подробности, разделил всех на грамотных (9196 чел.) и неграмотных (495 чел.). По национальному составу тылоополченцы делились следующим образом: русских – 47,1 %, украинцев – 32,5, белорусов – 2,3, татар – 8,9, киргизов – 3,6 %.

Эти сведения нельзя считать исчерпывающими, т. к. не учтены тылоополченцы семи батальонов ДВК. Мы полагаем, что в батальонах ДВК преобладали русские, украинцы и представители народов Средней Азии, т. к. переброска частей производилась в основном из Украины, Белоруссии и среднеазиатских республик (в частях, комплектуемых в Белоруссии, большинство тылоополченцев составляли русские). В докладе по состоянию на 1 августа 1933 г. учтено уже 13 742 (или 93,8 %) из 14 656 тылоополченцев НКПС. По представленным данным, «кулаков» среди них было 66,3 %, лишенных прав по суду – 12,3, служителей религиозных культов – 5,5, торговцев – 13,6, «религиозников» – 2,3 %[99 - Там же. Д. 18. Л. 125.]. При сопоставлении данных с разницей в квартал 1933 г. обнаруживается определенная разница в критериях социального учета. Даже если принять во внимание, что в апреле учетом было охвачено 2/3 тылоополченцев, а в августе учет оказался почти поголовным, то неясно, почему оказалась существенно сниженной доля доминантной группы («кулаки»), но при этом увеличились группы торговцев и лишенных прав по суду, а категория административно-ссыльных вовсе исчезла как социально-учетная группа.

Предположительно, последняя была присоединена к категории лиц, лишенных прав по судебным приговорам, а часть «кулаков» – к торговцам. Это свидетельствует о несовершенстве учета в частях т. о.

Из всех выявленных статистических документов только одна группа отчетов позволяет наиболее детально проанализировать социальный состав частей т. о., – представленные в ЦУТО НКПС весной – летом 1932 г. сводные «Сведения на тылоополченцев…» по отдельным батальонам[100 - Там же. Д. 9. Л. 34, 55, 67; Д. 11. Л. 80; Д. 13. Л. 2, 18, 26, 35, 48, 51, 60; Д. 14. Л. 15; Д. 15. Л. 10.]. Имеются сведения о тылоополченцах 13 из 17 существовавших тогда батальонов т. о. НКПС. Всего в «Сведениях…» учтено 5923 чел., что составляет около 70 % от общего числа тылоополченцев НКПС на начало лета 1932 г. При анализе сведений по этим батальонам выявлено, что большинство тылоополченцев (3382 чел., или 57,1 %) оказалось лишенным избирательных прав как иждивенцы «кулаков». Собственно «кулаков» в этих батальонах было всего 133 чел. (2,3 %). Затем идут иждивенцы торговцев (782 чел., или 13,2 %) и сами торговцы (287 чел., или 4,8 %), иждивенцы служителей религиозных культов (427 чел., или 7,2 %) и сами служители (253 чел., или 4,3 %), иждивенцы «эксплуататоров наемного труда» (238 чел., или 4 %) и сами «эксплуататоры» (43 чел., или 0,7 %). Среди тылоополченцев было также 4,1 % лишенных избирательных прав по суду, 0,6 % «религиозников», 0,5 % иждивенцев бывших служащих полиции, по 0,3 % административно-высланных и иждивенцев граждан, служивших в белой армии и «участвовавших в бандах».

Таким образом, иждивенцев (прежде всего, детей) «кулаков», торговцев, служителей религиозных культов и т. п. насчитывалось 82,3 %, в то время как самих лишенных избирательных прав по этим признакам всего 12,2 %. По национальности среди учтенных большинство (60,7 %) составляли русские, 19,4 % – украинцы, 4,7 – татары, 4,4 – белорусы, 3 – немцы, 2,2 % – поляки. Другие национальности составляли менее 1 % каждая.

В отчетных документах последующих лет периодически встречаются сведения из отдельных частей, подтверждающие указанные выше тенденции. Так, в январе 1935 г. в 32-м батальоне т. о. (Урал) из 646 тылоополченцев иждивенцами «кулаков» был 561 чел. (86,8 %), собственно «кулаками» – 22 (3,4 %), иждивенцами торговцев – 19 (2,9 %), торговцем – 1 (0,15 %), иждивенцами служителей религиозных культов – 14 (2,2 %), сыном кустаря – 1 (0,15 %), сыновьями «белобандитов» – 4 (0,6 %), лишенными прав по суду – 24 чел. (3,7 %). Русских в батальоне было 91,2 %[101 - РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 75. Л. 25 об.]. В 14-й отдельной роте т. о. (Омск) в июне 1935 г. из 216 тылоополченцев 76,85 % были членами семей «лишенцев», 11,1 % – «кулаками». Русские среди них составляли 82 %, украинцы – 8,3 %[102 - Там же. Ф. 25893. Оп. 1. Д. 332. Л. 57.].

С переходом т. о. в ведение НКВМ в отчетных докладах начальника УТО ГУ РККА тылоополченцы по признакам зачисления стали подразделяться на четыре категории: лишенные избирательных прав по Конституции, по суду, сосланные и высланные в административном порядке, «религиозники». По состоянию на 1 января 1935 г., представителей первой категории было 91,1 % от общего состава т. о., второй – 5,1, третьей – 3,4, четвертой категории – 0,4 %; по состоянию на 1 января 1936 г. – 93, 5,6, 1,1 и 0,3 % соответственно[103 - Подсчитано по: Там же. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 78. Л. 30 об., 37.].

Сведений о национальном составе в отчетных докладах УТО не имеется вовсе, хотя из инспекций такие данные в Центр подавались. Так, по отчету ИТО Сибирского военного округа (СибВО) за 1935 г., из 2407 тылоополченцев русских насчитывалось 2080 чел. (86,4 %), украинцев – 147 (6,1 %), мордвы – 38 (1,6 %), татар – 35 (1,4 %), казахов – 28 (1,2 %), немцев – 27 (1,1 %), прочих – 52 чел. (2,2 %)[104 - Там же. Д. 82. Л. 31.]. Данных об образовании тылоополченцев в формализованных отчетных документах УТО не имеется. Следовательно, можно сделать вывод о том, что этот вопрос для руководства УТО практического значения не имел.

Приведенные данные свидетельствуют о том, что социальный и национальный состав частей на протяжении всего существования т. о. значительно не изменялся. Что касается источников пополнения частей т. о., то, несмотря на пестроту существовавших и применявшихся социально учетных групп и их «размытый» характер, очевидно, что в их основе лежал дискриминационный признак наказания за социальное происхождение или положение родителей. Вполне логично поэтому, что со временем военное ведомство встало на путь более формализованного учета, при котором причиной зачисления в т. о. служило лишение избирательных прав, а не та или иная социальная маркировка.