Психология человека в современном мире. Том 4. Субъектный подход в психологии: история и современное состояние. Личность профессионала в обществе современных технологий. Нейрофизиологические основы пс

В результате исследования нам удалось выделить координаты субъективного опыта, позволяющие структурировать профессиональные позиции испытуемых выборки исследования.

Также установлено влияние на профессиональную позицию двух факторов. Во-первых, профессиональная позиция определяется степенью овладения профессией, включенности в реальную деятельность, что проявляется в различиях между врачами и студентами. Заметим, что во всех ситуациях, описанных студентами, реально присутствовал врач, под руководством которого работал студент. В этой связи представляет интерес сравнение оценок ситуаций, описанных студентами, полученных как от экспертов-врачей, так и от студентов, которое мы планируем провести в дальнейших исследованиях. Во-вторых, профессиональная позиция определяется индивидуальными особенностями субъекта, что проявляется в рассогласованности ответов испытуемых практиков. Степень профессионализации в нашей выборке оказалась более сильным фактором, чем особенности субъектов. Хотя полученные результаты позволили охарактеризовать профессиональную позицию врача лишь в сравнительном плане – по отношению к позиции студентов: описанная нами профессиональная позиция врача достаточно точно совпадает с данными медицинских исследований.

Но проведенное исследование поставило и ряд вопросов, среди которых основным является вопрос микродинамики профессиональной позиции врача в процессе практического мышления. Возможно, в дальнейших исследованиях для ответа на этот вопрос нам потребуется не только выделить координаты субъективного опыта, допускающие сравнительное сопоставление профессиональных позиций, но и ввести типологию профессиональных позиций, допускающую сравнение процесса решения практических задач испытуемыми со сходной профессиональной позицией.

Литература

Абульханова К. А. Рубинштейновская категория субъекта и ее различные методологические значения // Психология индивидуального и группового субъекта / Под ред. А. В. Брушлинского, М. И. Воловиковой. М.: ПЕРСЭ, 2002. Гл. 2. С. 34–50.

Артемьева Е. Ю. Основы психологии субъективной семантики / Под ред. И. Б. Ханиной. М.: Наука: Смысл, 1999.

Брушлинский А. В. О критериях субъекта // Психология индивидуального и группового субъекта / Под ред. А. В. Брушлинского, М. И. Воловиковой. М.: ПЕРСЭ, 2002. С. 9–33.

Брушлинский А. В. Психология субъекта / Отв. ред. В. В. Знаков. М.: Изд-во ИП РАН; Спб.: Алетейя, 2003.

Корнилов Ю. К. Проблема поиска наиболее общих характеристик практического мышления // Практическое мышление: теоретические проблемы и прикладные аспекты. / Под ред. А. В. Карпова, Ю. К. Корнилова. Ярославль: Изд-во Яросл. гос. ун-та, 2007. С. 9–21.

Корнилов Ю. К. Психология практического мышления. Монография. Ярославль: ДИА-Пресс, 2000.

Петренко В. Ф. Основы психосемантики: Учеб. пособие для вузов. М.: Издво Моск. ун-та. 1997.

Рубинштейн С. Л. О мышлении и путях его исследования. М.: Изд-во АН СССР, 1958.

Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. М.: Педагогика, 1973.

Солондаев В. К. Практическое мышление: становление субъекта // Проблема субъектов российского развития. Материалы Международного форума «Проекты будущего: междисциплинарный подход» 16–19 октября 2006, г. Звенигород / Под ред. В. Е. Лепского. М.: Когито-Центр, 2006. C. 155–162.

Солондаев В. К. Профессиональная позиция в мышлении практика // Мышление: восхождение к практике. Ярославль: Изд-во Яросл. гос. ун-та, 2008. С. 183–189.

Черная Н. Л., Мозжухина Л. И. Проблемы обеспечения качества профилактической медицинской помощи детям в детской поликлинике // Российский педиатрический журнал. 2002. № 6. С. 51–54.

Идея интенциональности психического как основа субъектного подхода

С. Ю. Коровкин (Ярославль)

Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 09–06-00477а.

Бытие как понятие часто используется в психологической литературе в виде независимого от субъекта мира, события и явления которого выступают по отношению к психическому внешней причиной. Противопоставление бытия и субъекта порождает представление о существовании двух миров – субъективного и объективного, реального и идеального. С самых истоков зарождавшейся психологической науки важное значение приобретает представление об «отраженном» мире. Значительное количество трудностей психологического исследования, а особенно интерпретации, сопутствует аксиоматическому положению об отражении «объективного» мира элементами сознания, образами, репрезентациями, моделями и т. д. Особые сложности данной концептуальной базы проявляются при изучении мыслительного процесса. Иной взгляд на проблему соотношения субъекта и бытия был представлен в работах Ф. Брентано и кристаллизован в понятии интенции. Наиболее последовательно в отечественной науке идеи интенциональности психического развивал С. Л. Рубинштейн (Рубинштейн, 1957), а вершиной этих идей в современной российской психологии стал принцип субъектности, ставший таковым благодаря работам А. В. Брушлинского. «…В отличие от раздражителя объект выделяется (внутри бытия) только субъектом, в ходе общения и деятельности, и поэтому существует лишь для него, т. е. нет объекта без субъекта» (Брушлинский, 2003, с. 94). «Бытие существует и независимо от субъекта, но в качестве объекта оно соотносительно с субъектом. Вещи, существующие независимо от субъекта, становятся объектом по мере того, как субъект вступает в связь с вещью, и она выступает в процессе познания и действия как вещь для нас» (Рубинштейн, 1957, с. 57). Однако при такой постановке вопроса существует опасность свести принцип субъектности к радикальному субъективизму, вплоть до солипсизма. При поверхностном прочтении идей С. Л. Рубинштейна и А. В. Брушлинского появляется соблазн отвергнуть существование бытия, говоря о том, что все субъективно задано и дано только субъекту, или, по крайней мере, заявить о непознаваемости бытия.

Принимая основные положения принципа субъектности, мы можем утверждать, что бытие явлено субъекту в его существенных связях и отношениях. Однако активное начало, инициатива принадлежит не бытию, а субъекту, активно выявляющему бытие для себя, но не в целях познания (или тем более – отражения), а в целях преобразования. Бытие представлено субъекту как действительность, то есть как то, с чем можно действовать, что можно активно преобразовывать, а существенность связей и отношений зависит от мотивов, целей, задач субъекта и т. д. Существенные связи и отношения становятся таковыми только по отношению к субъекту и его задачам преобразования. Становясь существенными и теряя этот статус, связи явно дают нам повод говорить о различии существенного и сущности. Понятие сущности или «чтойности» вещи как качества, свойства вещи, независимой от субъекта, как мы покажем далее, связано скорее не с преобразованием, а с коммуникацией между субъектами. Существенным для мышления в деятельности является то, что способствует успеху преобразования. Существенные свойства проблемы, объекта зависят от цели действий, направленных на них. Тем самым, мы исходим из идей об интенциональной природе психического, то есть психическом как непрерывном процессе активного преобразовывающего отношения субъекта к действительности или бытию, явленному для субъекта.

Также одной из форм подобного активного отношения субъекта к действительности является деятельность. Категория деятельности, являясь одной из центральных категорий диалектического материализма и советской психологии, во многом продолжает оставаться таковой и на сегодняшний день. В отличие от категории активности (Aktivit?t), деятельность (T?tigkeit) несет в себе отпечатки субъектного преобразующего начала активности человека. Человек не просто адаптируется к действительности, но адаптирует действительность под себя.

Психическое неразрывно вплетено в деятельность, обеспечивая регуляцию адекватного бытию преобразования. Деятельность связана с преобразованием окружающей действительности – сложным процессом, в котором психика в целом и мышление в частности выполняют свою регулирующую, управляющую функцию. При этом мышление, осуществляя регулятивную функцию, не теряет и своей когнитивной функции. В задаче, которая в общем виде может быть сформулирована: «Как из a получить b», подразумевается, что целью преобразования является b, однако истинным неизвестным для мышления (искомым) является «Как…», то есть средство и способ данного преобразования. Эти замечания представляются нам существенными относительно понимания регулятивной роли мышления в деятельности. Вместе с тем как цели деятельности и мышления существенно различаются, следует также обозначить и различия между способами решения и способами преобразования. И если последние отвечают на вопрос «Как решить?», то способы решения отвечают на вопрос «Как решать?» и представляют собой общие правила решения, или эвристики. В данном контексте они интересуют нас в меньшей степени, хотя играют важнейшую роль не в регуляции деятельности, а в регуляции самого мыслительного процесса.

Литература

Брушлинский А. В. Психология субъекта. М.: Алетейя, 2003.

Дункер К. Качественное (экспериментальное и теоретическое) исследование продуктивного мышления // Психология мышления / Под ред. А. М. Матюшкина. М.: Прогресс, 1965. С. 21–85.

Корнилов Ю. К. Мышление в производственной деятельности. Ярославль, 1984.

Корнилов Ю. К., Владимиров И. Ю. Инструментальный опыт как компонент опыта практического преобразования // Ярославский психологический вестник. Вып. 16. М. – Ярославль: Изд-во РПО, 2005. С. 21–28.

Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М., 1957.

Субъект и объект практического мышления / Под ред. А. В. Карпова, Ю. К. Корнилова. Ярославль: Ремдер, 2004.

К проблеме оценки субъектности

А. С. Мельничук (Москва)

В число актуальных аспектов изучения субъектности входит вопрос об оценке уровня ее сформированности у конкретных людей. При рассмотрении данной проблемы целесообразно исходить из позиции С. Л. Рубинштейна, указывавшего на неправомерность метафизического подхода в определении того, «является ли индивид субъектом» (Рубинштейн, 2004, с. 637). Опираясь на работы Э. В. Сайко (2006), нам представляется уместным говорить о потенциальной субъектности, которая на уровне онтогенеза не дается полностью и сразу. Соответственно, можно вести речь о степени, в которой филогенетическая («родовая») субъектность стала актуальной и воплотилась в жизнедеятельности отдельного человека.

В таком понимании субъектность приобретает качество континуальности, а уровень ее выраженности в каждый конкретный момент может существенно различаться. При этом мы полагаем, что не только «понятие субъекта имеет дифференциальный смысл» (Абульханова, 1999, с. 12), но и о мере субъектности также необходимо говорить дифференцированно, с учетом совокупности критериев различного плана. В данном плане можно выделить несколько наиболее часто используемых подходов. Первый связан с опорой на социальные и психологические «стандарты» субъектности, а становление субъекта связывается, прежде всего, с возрастными этапами развития (А. В. Брушлинский, Д. И. Фельдштейн, В. А. Петровский и др.). Вторым вариантом оценки субъектности является соотнесение наличного состояния с высоким уровнем развития человека, проявляющимся в зрелости отношений, творчестве, самосозидании, выраженной нравственной позиции и т. д. (К. А. Абульханова, Л. И. Анцыферова, А. В. Брушлинский, С. Л. Рубинштейн). При этом реализация этих характеристик субъектности понимается скорее как идеал, а характеризующий субъекта высший уровень проявления качеств носит индивидуализированный характер. Высшим он является в соотнесении не с абстрактной вершиной, а с «предшествующими … стадиями индивидуального развития» и с имеющимися у человека психологическими ресурсами (Брушлинский, 2001, с. 94).

Учитывая значимость и разработанность отмеченных подходов, представляется потенциально эвристичным при оценке субъектности принимать во внимание специфические формы ее проявления. Так по аналогии с самооценкой можно говорить о «глобальной (интегральной)» и «парциальной» субъектности. В последнем случае логично выделить еще два критерия.

Первый критерий характеризует выраженность отдельных показателей, ассоциируемых с субъектностью (активность, саморегуляция, рефлексивность, способность к организации деятельности, творчество и т. д.). Второй – отражает особенности проявления субъектных качеств применительно к различным аспектам существования человека. Мы считаем правомерным тезис о том, что, «по-видимому, в одних сферах жизнедеятельности личности субъектность проявляется с большей силой, в других – с меньшей, в зависимости от конкретных обстоятельств и условий человеческого бытия» (Аксенова, 1998, с. 18). В данном случае уместно провести параллель с локусом контроля. Согласно многочисленным исследованиям выраженность этой личностной характеристики (имеющей весьма тесную связь с субъектностью) существенно дифференцируется в зависимости от области приложения активности.

На основе указанных критериев появляется принципиальная возможность выделить присущие личности «профили субъектности» по сферам или качествам (хотя решение этой задачи требует серьезной работы по операционализации базовых показателей и созданию соответствующего инструментария). Еще более интересным и перспективным представляется совместное использование данных критериев и выделение типов субъектности. Вполне вероятна ситуация, когда предпочитаемые (или достигнутые) в различных сферах уровни развития субъекта будут различаться не только «количественно» (величиной), но и «качественно» (способами реализации активности, сочетанием уровней ее конкретных параметров и т. д.). При этом предметом специальных исследований, должны стать:

• возможность (в рамках определенного уровня «глобальной» субъектности) компенсировать низкий уровень сформированности одних субъектных качеств за счет «акцентуированности» других;

• вероятность достаточно явного проявления интегральной субъектности (или вообще ее существования) при значительных различиях субъектных проявлений в отдельных областях человеческой жизни.

Литература

Абульханова К. А. Психология и сознание личности (Проблемы методологии, теории и исследования реальной личности): Избранные психологические труды. М: Изд-во Моск. псих. – соц. ин-та; Воронеж: НПО «МОДЭК», 1999.

Аксенова Г. И. Формирование субъектной позиции учителя в процессе профессиональной подготовки: Автореф. дис. … докт. пед. наук. М., 1998.

Брушлинский А. В. Деятельностный подход и психологическая наука // Вопросы философии. 2001. № 2. С. 89–95.

Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. СПб.: Питер, 2004.

Сайко Э. В. Субъект: созидатель и носитель социального. М.: Изд-во Моск. псих. – соц. ин-та; Воронеж: НПО «МОДЭК», 2006.

Проблема потребностей в контексте субъектного подхода в психологии

О. П. Меркулова (Волгоград)

Втой или иной форме обращение к потребностям человека происходит сейчас в самых разных сферах социальной практики: от ухода за новорожденными детьми до находящих все более широкое применение систем менеджмента качества, ориентированных на удовлетворение потребностей в товарах и услугах. В то же время понятие потребности, с одной стороны, является одним из базовых в проблематике изучения направленности личности и деятельности человека, с другой – очень слабо разработано в отечественной психологии.

Наряду с этим обращение к исследованию потребностей необходимо, на наш взгляд, и исходя из логики развития субъектного подхода в самой психологической науке. Становясь субъектом собственной жизни, согласно позиции С. Л. Рубинштейна и его последователей, человек может в определенные моменты отстраняться от норм, идеалов и ценностей, принятых в обществе, и даже вступать с ними в противоречие. В своей фундаментальной работе «Человек и мир» Рубинштейн связывает переход к субъектному «способу существования» человека с рефлексией и характеризует его как этически неоднозначный, поскольку здесь начинается либо путь к душевной опустошенности, нигилизму, нравственному скептицизму, либо путь – к построению нравственной человеческой жизни на новой, сознательной основе (Рубинштейн, 2002). Но если общественные нормы и ценности не могут выступать критерием «правильности» того или иного поступка или качества личности, то поиск этических, аксиологических оснований субъектной позиции, способа жизни человека должен быть обращен либо к самому человеку с целью поднятия его на новый, высший уровень бытия, либо к неким трансцендентным, чаще всего религиозным позициям. Одним из примеров первого пути является современная гуманистическая психология, утверждающая ориентацию на человека как «мерило всех вещей». В связи с этим неслучайным представляется обращение одного из основоположников гуманистического подхода А. Маслоу к проблематике мотивации и потребностей человека (Маслоу, 1999). Еще одна концепция, включающая взаимосвязанное рассмотрение проблем потребностей и субъектности человека в общем духе гуманистической психологии, разработана польским психологом К. Обуховским (Обуховский, 2003).

Традиционно потребность определяется как «состояние индивида, создаваемое испытываемой им нуждой в объектах, необходимых для его существования и развития, и выступающее источником его активности» (Краткий…, 1998, с. 270). Схожую с таким пониманием трактовку потребности можно найти и в классическом труде С. Л. Рубинштейна «Основы общей психологии», согласно которой в потребностях как бы заключен человек как существо, испытывающее нужду и вместе с тем действенное, страдающее и активное, как страстное существо (Рубинштейн, 2000). При этом в психологии широко употребляются такие сочетания, как потребность в самореализации, саморазвитии, самоактуализации и др., которые очевидным образом не могут быть подведены под понятие потребности, связываемой исключительно с нуждой. С очень большой долей условности под такую трактовку могут быть подведены также познавательные потребности и потребности, связанные с внутренней позицией ребенка, исследованные в работах Л. И. Божович и ее учеников (Божович, 1997).