Учебник Российский политический процесс ХХ-ХХI вв. Власть, партии, оппозиция

На выборах во II Государственную думу правые изменили тактику, вступив в негласный блок с октябристами и выставив ряд общих кандидатов. За список правых проголосовали 25 % выборщиков от всех курий, что свидетельствовало о поляризации политических сил в стране. Черносотенцам не удалось создать самостоятельную фракцию, хотя депутатами II Государственной думы стали 16 крайне правых депутатов, в то числе В. М. Пуришкевич и П. А. Крушеван. Они понимали, что их силы слишком незначительны, чтобы противостоять либерально-радикальному крылу и по-прежнему призывали правительство распустить учреждение, состоявшее «из революционеров».

Новое «Положение о выборах» после роспуска II Государственной думы 3 июня 1907 г. позволило крайне правым получить около 45 мест. Ряды крайне правых в Думе пополнились ещё одним ярким лидером – Николаем Евгеньевичем Марковым. Внешне он очень напоминал Петра I, за что его прозвали Медным всадником.

Правые депутаты проявляли большую активность в разработке новых законопроектов. За пять лет (1907–1912 гг.) с участием правых были разработаны и утверждены 2197 законопроектов, ставших законами. С думской трибуны консерваторы поднимали вопрос о состоянии русской армии и флота, их боеспособности и вооружении. В думской деятельности правых большое место отводилось вопросам просвещения народа. Предложения, разработанные на съездах и частных совещаниях правых партий и организаций в 1908–1909 гг., легли в основу правительственного курса в области образования [64].

Помимо законотворческой деятельности думская деятельность правых депутатов отличалась эпатажным поведением их лидеров, которые провоцировали своих политических оппонентов, срывали заседания, устраивали скандальные акции. Я. В. Глинка, прослуживший одиннадцать лет в Думе в качестве начальника канцелярии, говорил о Пуришкевиче: «Он не задумается с кафедры бросить стакан с водой в голову Милюкова. Необузданный в словах, за что нередко бывал исключаем из заседаний, он не подчинялся председателю и требовал вывода себя силой. Когда охрана Таврического дворца являлась, он садился на плечи охранников, скрестивши руки, и в этом кортеже выезжал из зала заседаний» [65].

В IV Думе черносотенцы увеличили своё представительство до 140 депутатов, превратившись в самую крупную фракцию. Однако в целом правомонархическое движение накануне Первой мировой войны переживало тяжелый кризис. Череда расколов не могла не сказаться на состоянии дел на правом фланге. У многих лидеров правых наступило разочарование в той политической силе, которую они защищали. Некоторые авторитетные деятели правых (тот же Л. А. Тихомиров) отошли от активной политики. Сходная ситуация наблюдалась и на местах. Большинство местных отделов различных правых партий либо перестало существовать, либо вело пассивную деятельность. Падает влияние правых в рабочей и крестьянской среди и даже в дворянских кругах. К концу 1915 г. правые перестали быть серьезной политической силой, их лидеры на местах либо были заняты вопросами организации помощи фронту, либо находились в распрях друг с другом.

Начало войны и общий патриотический подъем в стране на время активизировали работу правых, хотя большинство из них придерживалось германофильских позиций. Из области культурно-просветительной работы в защиту самодержавия они перешли к практической помощи в тылу и на фронте. Часть активистов записалась добровольцами на фронт. Другие занялись работой по организации помощи фронту, начали сбор пожертвований и т. д. Так, В. М. Пуришкевич организовал санитарный поезд и был его начальником.

Военные неудачи весны – лета 1915 г. привели к резкому изменению политической обстановки. Создание Прогрессивного блока, в который вошла часть националистов и умеренно-правых, было воспринято монархистами как сплочение врагов самодержавия. В противовес Прогрессивному блоку была предпринята неудачная попытка создать «Консервативный» или «Черный» блок. В то же время правые активно выступали против деятельности Всероссийских земских и городских союзов, военно-промышленных комитетов, которые, по их мнению, занимались не столько оказанием помощи фронту, сколько подготовкой дворцового переворота [66].

Однако начинания правых в Государственной думе в борьбе с политическими противниками потерпели неудачу. Более того, один из лидеров крайне правых, В. М. Пуришкевич, включился в развязанную Прогрессивным блоком кампанию по дискредитации царской династии, произнеся в Думе нашумевшую речь о «темных силах» вокруг трона. Попытки Маркова-второго выступить на думской трибуне в защиту династии были остановлены свистом «прогрессивных» думцев.

После начала беспорядков в столице правые не смогли организовать действенной помощи правительству. Как оказалось, те черные миллионы, о которых говорил Дубровин, существовали только в воображении консерваторов. Одними из первых актов Временного правительства стало запрещение правых партий, арест их лидеров и закрытие газет.

Таким образом, правые партии, ставшие основой массового консервативного движения, так и не смогли стать самодостаточным политическим актором. По иронии судьбы, возникнув на волне революционной стихии, они прекратили своё существование на новом этапе революционного подъёма в феврале–марте 1917 г, замкнув круг своего политического существования. Историческое поражение правого движения в России было обусловлено рядом причин.

Во-первых, правые партии в России начала XX в. являлись составной частью истории русского консерватизма, который развивался преимущественно как направление теоретической мысли. При всей идейной глубине доктрины русского консерватизма, сформированной несколькими поколениями интеллектуалов в ХIХ – начале ХХ вв., правое движение отличалось крайней неорганизованностью, фрагментарностью и стихийностью. Оседлав волну антиреволюционных настроений в ходе первой русской революции 1905–1907 гг., лидеры правых партий не сумели предложить обществу конструктивную повестку дня после её завершения, ограничиваясь огульной критикой происходивших в обществе политических изменений (учреждение Государственной думы, введение политических прав и свобод и т. д.).

Во-вторых, консервативные партии значительно уступали своим социалистическим и либеральным оппонентам в плане внутренней организации и структурированности. Правые партии образовались позже левых и центристских партий, которые имели опыт многолетней подпольной работы и в ходе легализации осенью 1905 г. представляли собой сложившиеся устойчивые политические структуры. Кроме того, консервативные партии в отличие от своих политических визави изначально не ставили главной целью своей деятельности борьбу за власть, выступая за сохранение существующих порядков и ставя себя в зависимость от воли властей, которые зачастую использовала консерваторов в своих личных интересах.

В-третьих, правые партии, являясь наследниками консервативной политической традиции и социальной структуры патриархального общества, априори не могли стать полноценным участниками парламентской системы – западного феномена нового времени. Они же оказались не способны решать задачи нормального функционирования в рамках политической системы, которая начала формироваться в России после Манифеста 17 октября 1905 г. Союз русского народа и подобные ему организации (так называемое «черносотенство») представляли собой стихийные, аморфные, слабо организованные околополитические движения, которые сами себя никогда не идентифицировали в качестве политических партий, более того призывали всячески бороться с этим продуктом западной политической системы. В беседах о «Союзе русского народа» утверждалось, что «…мы теперь должны твердо сказать и запомнить, что «Союз Русского Народа» не партия и не преследует никаких партийных целей и намерений. «Союз» есть сам Великий Русский народ, под впечатлением злосчастных освободительных событий последних трех лет приходящий в себя и постепенно собирающийся с духом, чтобы отстоять своё достояние от всех возможных бед. Это есть сам народ, отгребающийся или освобождающийся от натиска всяких партий, от всего партийного и наносного, а не народного» [67]. Монархисты были ограничены в применении арсенала средств политической борьбы, в отличие от своих политических противников, – не только революционеров-террористов, но даже либералов, которые использовали не менее опасное, чем террор, оружие – безответственные, по мнению правых, выступления с думской трибуны и страниц печати. Попав в иную, чуждую ему социокультурную среду мировоззренческой и политической конкуренции, консерватизм фактически был обречен на поражение.

В-четвертых, как ни парадоксально, но наиболее ощутимые удары по правым партиям были инспирированы правительственными кругами, которые опасались консолидации консервативных сил, всё более активно критиковавших неэффективную, по их мнению, политику властей. После подавления революции 1905–1907 гг. потребность в массовом консервативном движении у правительства отпала. Высокий уровень социально-политической активности лидеров правых партий и их чрезмерная идейность раздражали представителей высшей политической элиты, преследовавших собственные корпоративные интересы на волне социально-политических изменений в стране. Кроме того, многие идеи и инициативы русских консерваторов были несвоевременными и утопичными.

В-пятых, социальная база русского консерватизма постоянно размывалась: дворянство, купечество, духовенство, крестьянство в начале ХХ в. переживали процесс социальных мутаций, границы между сословиями размывались. Многие представители этих традиционно монархических слоев населения уже не придерживалась консервативных убеждений. Так, среди дворянства и купечества были сильны либеральные взгляды, позволявшие конвертировать финансово-экономические ресурсы в политическую власть. Значительная часть крестьянства приоритетной задачей считало решение социально-экономических задач, прежде всего проблемы малоземелья. Программы правых партий и практическая деятельность их лидеров не удовлетворяли завышенных ожиданий крестьянства. Деструктивным фактором выступали антагонистические противоречия между лидерами консервативных партий, среди которых были крупные помещики, отстаивавшие незыблемость частной собственности на землю, и рядовым составом черносотенных организаций, мечтавшем о «чёрном переделе». Просветительская работа среди промышленных рабочих оказывалась всё менее эффективной перед натиском революционной пропаганды. Тем самым монархисты на социологическом уровне проиграли борьбу «прогрессистам» – либералам и социалистам, разделивших симпатии не только русской интеллигенции, но и представителей других слоёв населения, в том числе крестьян и рабочих.

Примечание

1. См. напр.: Власть и общество в представлении левых общественно-политических движений. – М.: ИВИ РАН, 2005.

2. См. подробнее: Кононенко А. А. Современная зарубежная историография партии социалистов-революционеров // Вопросы истории. – 2005. – № 2.

3. Коновалова О. В. В.М. Чернов о путях развития России. – М.: РОССПЭН, 2009.

4. Герцен А. И. Собр. соч.: в 30 т. – М., 1954–1965. – Т. XII. – С. 309, 310, 433; – Т. XIV. – С. 183; – Т. XIII. – С. 179.

5. Литература партии «Народная Воля». – М., 1930. – С. 127. 6. Плеханов Г. В. Избранные философские произведения. – М., 1956. – Т. 1. – С. 66.

7. Брешко-Брешковская Е. Скрытые корни русской революции. Отречение великой революционерки. 1873–1920. – М.: Центрполиграф, 2006.

8. Чернов В. Перед бурей. Воспоминания. Мемуары – Минск: Хорвест, 2004. – С. 122.

9. Чернов В. Записки социалиста-революционера. Кн. 1. Берлин-Петербург-Москва, 1922. – С. 25, 26.

10. Маслов П. П. Народнические партии // Общественное движение в России в начале ХХ века. – СПб., 1913. – Т. 3. – Кн. 5. – С. 91.

11. Чернов В. Записки социалиста-революционера. – С. 274.

12. Чернов В. М. [Ю. Гарденин]. Маркс и Энгельс о крестьянстве: историко-критический очерк. – М., 1906. – С. 12, 16.

13. Чернов В. М. Философские и социологические этюды. – М., 1908. – С. 214.

14. Революционная Россия. –1904. –№46.

15. Чернов В. М. Записки социалиста-революционера…– С. 163–164.

16. Программа партии социалистов-революционеров // Программы политических партий и организаций России конца XIX-ХХ века. – Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 1992. – С. 66.

17. Там же. – С. 61–62.

18. Проект программы партии социалистов-революционеров, разработанный редакцией «Революционной России» // Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. – М.: РОССПЭН, 1996. – Т. 1. – С. 119–123.

19. Ненароков А. П. Правый меньшевизм: прозрения российской социал-демократии: монография. – М., 2012.

20. Общественное движение в России в начале ХХ века / под ред. Ю. О. Мартова, П. П. Маслова, А. Н. Потресова. – СПб, 1910. – Т. 2. – Кн. 4. – С. 283, 307.

21. Левые в Европе ХХ века: люди и идеи:сб. статей. – М.: ИВИ РАН, 2001; Корчагина М. Б. Левая идея в ХХ веке // Власть и общество в представлении левых общественно-политических движений. – М.: ИВИ РАН, 2005.

22. Плеханов Г. В. Наши разногласия // Избранные философские произведения. – М.,1956. – T. I. – C. 288–289.

23. Тютюкин С. В., Плеханов Г. В. Судьба русского марксиста. – М.: РОССПЭН, 1997; Тютюкин С. В., Шелохаев В. В. Марксисты и русская революция. – М.: РОССПЭН, 1995.

24. Плеханов Г. Социализм и политическая борьба // Избранные философские произведения. – М., 1956. – Т. 1. – С. 110.

25. Milikov P. Russia and its crisis. – London, 1969. – P. 246.

26. Струве П. Из размышлений о русской революции // Русская мысль. – 1907. – № 1.

27. Плеханов Г. Год на Родине. – Париж. 1921. – Т. 1. – С. 218.

28. Плеханов Г. В. Год на Родине. – 1921. – Т. 1. – С. 188–189.

29. Плеханов Г. В. Год на Родине. – 1921. – Т. 3. – С. 208.

30. Струве П. Критические заметки по вопросу об экономическом развитии России. – Вып. 2. – СПб., 1894. – С. 132.

31. Улам А. Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года. – М.: Центрполиграф, 2004; Медушевский А. Н. Феномен большевизма: логика революционного экстремизма с позиций когнитивной истории // Общественные науки и современность. – 2013. – № 5, 6.

32. Валентинов В. Малознакомый Ленин. – М.: Мансарда Смарт, 1991. – С. 150.

33. Бердяев П. Истоки и смысл русского коммунизма. – М., 1990. – С. 97.

34. Под знаменем марксизма. – 1922. – № 5. – С. 129.

35. Троцкий Л. Д. О пятидесятилетнем (Национальное в Ленине) // К истории русской революции. – М.: Политиздат, 1990. – С. 236–237.