Война и революция: социальные процессы и катастрофы: Материалы Всероссийской научной конференции 19–20 мая 2016 г.

Ермаков ошибся. Фамилия коменданта поезда была Ломан и звали его Дмитрий Николаевич. Он занимался формированием поезда и отвечал за всю его работу. Полковник занимал и еще ряд придворных должностей: штаб офицера для особых поручений при дворцовом коменданте, квитора Федоровского государева собора, начальника Царскосельского лазарета № 17 Великих княжон Марии и Анастасии, нес обязанности наблюдающего за командой санитаров и за внутренним порядком в Серафимовском убежище лазарета № 9. В конце 1916 г. Д.Н. Ломан был назначен состоящим при министре Императорского двора. Покровительство такого человека дорого стоило. В.П. Ермаков пользовался им до 1917 г., находясь все это время при санитарном поезде № 143.

Об этом учреждении следует сказать несколько слов отдельно. В нем проходили воинскую службу, «воевали» несколько незаурядных личностей. Некоторые из них тоже были в некотором роде «крестьянскими сыновьями».

В связи с участием России в Первой мировой войне (в то время этого названия, конечно, еще не было) сформировали новое военное подразделение – Полевой Царскосельский военно-санитарный поезд № 143.

Поезд был необычным – ему покровительствовала Императрица Александра Фёдоровна. Официально он назывался: «Полевой

Царскосельский военно-санитарный поезд № 143 Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны».

Поезд был сформирован в начале ноября 1914 года и по сообщению газеты «Правительственный вестник» в номере от 14 ноября был «освящён 13 ноября в присутствии Императрицы».

На вагонах также значился вензель “АО” и полное название состава. Комендантом поезда был очень богатый человек, имевший горчичные заводы в городе Сарепта – Александр Васильевич Воронин. Вероятно, это было сделано затем, чтобы комендант не воровал лекарства, пищу и другие, не менее соблазнительные товары.

Санитаром в Царскосельском поезде № 143 служил знаменитый русский поэт Сергей Есенин. Д.Н. Ломан выписал Есенину удостоверение:

Удостоверение

Дано сие крестьянину Рязанской губернии и уезда Кузьминской волости села Константинова Сергею Александровичу Есенину в том, что он, согласно уведомлению Мобилизационного Отдели Главного управления Генерального Штаба от 11 февраля с. г. за № 9110 с Высочайшего соизволения назначен санитаром в Царскосельский военно-санитарный поезд № 143 Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны, а потому прошу направить Есенина в г. Царское Село в мое распоряжение.

Уполномоченный Ея Величества по поезду

полковник Ломан.

900/556

апреля 5 – 1916. г. Царское Село

16 апреля Сергей Есенин был откомандирован в Царскосельский военно-санитарный поезд № 143. Об этом полковника Ломана уведомил исполняющий обязанности начальника Резерва санитаров капитан Субботин: «…одновременно с сим в распоряжение поезда командирован санитар Сергей Есенин (личный знак № 9999), и просит о времени его прибытия уведомить. Документы санитару Есенину выданы на руки».

Утром 20 апреля Есенин выехал из Петрограда в Царское Село, и с этого дня началась его военная служба.

Работа санитаров была не из лёгких: в их обязанности входила переноска тяжело раненых и больных на носилках, размещение их в вагонах, погрузка и выгрузка имущества, получение продуктов, раздача пищи, поддержание чистоты и порядка в вагонах и другие работы.

Сохранилась фотография личного состава поезда, где на переднем плане полулежит Сергей Есенин в военной форме санитара.

Этот снимок сделал штатный фотограф поезда, доброволец Александр Функ. В штате поезда, кроме него, числились: артист и чтец В.В. Сладкопевцев, художник Г.И. Нарбут, архитектор-художник И. А. Шарлемань, сын Распутина Дмитрий Новых-Распутин, жена действительного статского советника А.Н. Заусайлова. Кстати, во время первой поездки Есенина, в поезде одной из сестёр милосердия была Анна Вырубова. В конце 1916 г. в санитары был зачислен художник К.С. Петров-Водкин, но по каким-то неизвестным причинам служить ему не пришлось. Д.Н. Ломан был вообще расположен к крестьянам. Он был другом Г.Е. Распутина. Сергей Есенин (вместе с Николаем Клюевым) побывал на Императорской ферме у полковника Ломана по крайней мере два раза: до отъезда в Москву в конце 1915 г. и после приезда из Москвы в двадцатых числах. На этой ферме собирались русофилы и крестьянолюбы вроде художников братьев Васнецовых, Нестерова и Рериха. Чаще всего к Ломану на Императорскую ферму приезжали Васнецовы, Рерих, Нестеров, Щусев, Максимов, составившие костяк «Общества возрождения художественной Руси». Не случайно, конечно, в январе 1916 г. один из Петроградских друзей Сергея Есенина поэт Сергей Городецкий обратился с письмом к полковнику Дмитрию Николаевичу Ломану – уполномоченному по Полевому Царскосельскому военно-санитарному поезду № 143.

Городецкий просил устроить Есенина санитаром в поезд. Точная дата письма Городецкого Ломану неизвестна. По косвенным данным, оно было отправлено в первой половине января, а в это время Есенин и Клюев находились в Москве. Сергей Есенин уже тогда был знаком с полковником Ломаном. Об этом свидетельствует письмо, отправленное ему из Москвы в Царское Село. Речь в нём, бесспорно, идёт о Есенине и Клюеве, хотя их имена не называются.

Осенью 1915 г. Есенин и Клюев неоднократно выступали на литературно-музыкальных вечерах в стилизованной русской национальной одежде, и, вероятно, Ломан слушал их выступления. И не подлежит сомнению, что он собирался привлекать молодых поэтов к выступлению перед ранеными в госпиталях Феодоровского городка Царского Села. Именно полковник Д.Н. Ломан руководил работами по обустройству госпиталей. Сами Есенин и Клюев относились к выступлениям перед славянофильствующей аристократией иронически. Вокруг Ломана сложился определенный круг людей, стремившихся «спасти Россию» через духовное возрождение, путем установления прямых контактов с «народом». «Монархическое «Общество возрождения художественной Руси» пыталось спасти монархию. И не случайно полковник Д.Н. Ломан, после успешных встреч Н. Клюева и особенно С. Есенина с особами царствующего Дома обращается к поэтам с просьбой написать сборник стихов, восхваляющих монархию. В ответ Н. Клюев от своего имени и от имени Сергея Есенина изложил причины, по которым они не решаются написать подобные стихи. В письме-трактате «Бисер малый от уст мужицких» Н. Клюев писал Д.Н. Ломану:

«На желание Ваше издать книгу наших стихов, в которых были бы отражены близкие Вам настроения, запечатлены любимые Вами Федоровский собор, лик царя и аромат Храмины государевой, – я отвечу словами древней рукописи: «Мужие книжны, писцы, золотари заповеди и честь с духовными приемлют от царей и архиереев и да посаждаются на седалищах и вечерях близ святителей с четными людьми». Так смотрела древняя церковь и власть на своих художников. В такой атмосфере складывалось как самое художество, так и отношение к нему. Дайте нам эту атмосферу, и Вы узрите чудо. Пока же мы дышим воздухом задворок, то, разумеется, задворки и рисуем. Нельзя изображать то, о чем не имеешь никакого представления. Говорить же о чем-либо священном вслепую мы считаем великим грехом, ибо знаем, что ничего из этого, окромя лжи и безобразия не выйдет».

Вот так лукаво и ехидно Н. Клюев и С. Есенин отказались от предложения полковника Д.Н. Ломана.

Что касается Распутина, еще одного «великого мужика» того времени, то он явно сыграл определенную роль в «военной судьбе Есенина».

В архиве Александровского дворца сохранилась записка Г. Распутина, обнаруженная искусствоведом А. Кучумовым: «Милой, дорогой, присылаю тебе двух парашков. Будь отцом родным, обогрей. Ребята славные, особливо этот белобрысый. Ей богу, он далеко пойдет». Записка не датирована. Она, скорее всего, адресована полковнику Д.Н. Ломану, с которым Григорий Распутин был знаком, и речь в ней идет о Есенине («белобрысый») и Клюеве. Наиболее вероятно, что поездка двух поэтов с запиской Г. Распутина в Царское Село состоялась осенью 1915 г. Полковник Д.Н. Ломан мог непосредственно обратиться к Императрице, и ему легко было добиться Высочайшего соизволения о зачислении С. Есенина санитаром поезда № 143. Верно заметил литературовед П.Ф. Юшин в письме от 15 апреля 1964 г. крестнику Императрицы Ю.Д. Ломану, сыну полковника Д.Н. Ломана, что благодаря последнему «…Есенин не стал кормить вшей в окопах, где поэта легко могла уложить насмерть шальная пуля». Во время почти целого года службы С. Есенин только дважды выезжал с санитарным поездом к линии фронта за ранеными. Сам Д.Н. Ломан был расстрелян в 1918 г. иу П.Е. Ермакова были все основания не вспоминать его имени и исказить фамилию. Есенин, также, не «грешил» воспоминаниями на эту тему. Есенин в годы революции стал социалистом революционером, также как его тогдашняя жена З.Н. Райх.

Как это не удивительно, но наступление холодов пагубно отразилось не столько на немецких, но преимущественно на русских солдатах. Практичный Ермаков не мог без недоумения и горечи отметить прибытие с фронта солдат с отмороженными конечностями. «… это очень нехорошая сторона войны, хуже пуль, в окопах лежат в холодных сапогах, да еще, может быть, в худых – это не особенно приятно. Да, если ко всему прибавить еще тот факт, что при постоянном переходном снаряжении у солдат развелись мириады вшей, которые не дают покоя ни днем, ни ночью, то вполне будет понятно стремление со стороны солдат броситься поскорее в бой, уж к одному концу, так как по рассказам раненых, жизнь в окопах невыносима». Хотя Ермаков и отмечает в своих записях о том, что: «В обществе стараются прийти на помощь солдатам, заготавливают теплые вещи…». «Но при такой массе собранных солдат трудно удовлетворить всех необходимым». «Фабрики, заводы и кустари работают на солдат». Ермаков упоминает об удивительных явлениях, вызванных войной. Правительство изобретает удивительные способы преодоления проблем слабости российской экономики, причем, не пресловутой недоразвитости тяжелой индустрии, а самой, что ни на есть легкой. «Не хватает сапог, поэтому на углах появилось воззвание, чтобы шили сапоги на солдат по 8 руб. 40 копеек». В «Великой России» уже на первом году войны не хватало производственных мощностей для производства сапог. Приходилось прибегать к кустарному их изготовлению! Это ли не приговор «старой России»? «Вообще, – писал Ермаков, – мы стараемся показать, что несем тяготы войны сравнительно легко, но на самом деле, натяжка сильная, и если пока нет резких проявлений бедствия, то только благодаря тому, что Россия велика и что за последние годы экономическое состояние поднялось». Петра Ермолаевича, как истинно русского, православного человека беспокоят, однако, больше, если можно так выразиться, «человеческий фактор» войны. «Господи, Боже мой! Что нужно людям? Неуж для того, чтобы испробовать смертоносность 40 сантиметровых и других орудий нужно столько погубить человеческих душ. Чем провинился какой-нибудь Андрюшка, сроду не видавший ни городов, ни пушек, чтобы его оторвать насильно от родной деревни и подставить под удары 5-пудовых снарядов», – вопрошает тульский крестьянин. Как можно заметить, в дневники появляются нотки социального протеста.

На фронтах ситуация для России к концу первого года войны постоянно ухудшается, что фиксирует в своих дневниковых записях наш герой. «Немцы прут наших, заняли Лодзь, но на Галицком театре войны наши теснят австрийцев, перешли Карпаты». Сын Ермакова Василий продолжает «воевать» в санитарном поезде тоже в Польше. «Вася прислал письмо из Варшавы, ездит в санитарном поезде в качестве помощника писаря по строевой части, бывает близ сражений», – отмечет Ермаков-отец.

Поскольку торговля спиртными напитками вследствие ее запрета властями (о сколько такого рода запретов и ограничений было и до и после на Руси! И чем все эти мероприятия заканчивались…), Петр Ермолаевич решил вернуться в родную деревню Панькину, находившуюся недалеко от крупного промышленного центра и железнодорожного узла Серпухова. Хотя, как мы помним, деревня принадлежала к Алексинскому уезду Тульской губернии, хозяйственно она тяготела именно к этому подмосковному городу. Ермаков дал в своем дневнике несколько характерных картин «безалкогольной жизни в России. Еще в самом начале грозового 14 года, 11 марта он пишет: «Начинается сильное движение против пьянства. Государь рескриптами на имя министров предлагает искоренить пьянство». Действительно, антиалкогольная кампания в России началась задолго до начала I мировой войны и напрямую тогда с ней связана. Ужесточение «сухого закона», однако, было прямым следствием объявленной Царем мобилизации, что и явилось поводом для Германии объявить войну России и ее союзникам. Властям было ясно, что мобилизацию резервистов необходимо произвести как можно быстрее. Призыв в армию, как известно, связан с так называемыми «проводами», с приглашением родных и близких призывника и, естественно потреблением горячительных напитков. Этот ритуал грозил сорвать или существенно осложнить призывную кампанию. Мобилизация была объявлена 17 июля. В записи в дневнике можно прочесть: «Сегодня по обыкновению своевременно открыли лавку, но сейчас же городовой сказал, чтобы закрыть, оказывается в ночь на сегодня объявлена мобилизация. По Москве расклеены объявления о мобилизации». 8 августа Ермаков записывает в своем дневнике: «Казенные винные лавки не торгуют, с 16 августа (вероятно июля – А.К.) начали торговать виноградными винами частные рейнсковые (правильно ренсковые – А.К.) погреба. Поговаривают о закрытии казенных винных лавок до окончания войны или даже навсегда, пока же лавки закрыты до 1 сентября. В настоящее время заметно отрезвление народа. Московская городская дума и другие делают постановления о закрытии лавок и частных заведений до окончания войны. На улице пьяных почти не заметно, торгуют вином только рестораны 1-го разряда. Оборванцы научились пить политуру и денатурированный спирт, многие отравляются». Нарисована, в общем, типичная для периодов борьбы с пьянством запретительными методами картина…

Война, как известно, привела к революции. Наш герой в 1917 г. опять оказался в Москве, где и наблюдал события этого времени. Затем Ермаков из голодной Москвы вновь отправляется в родные края. После Октябрьской революции его неожиданно для него самого избрали в волостной совет. «Меня, отчасти, интересовала служба в новом учреждение, а главное – я имел в виду, по возможности буду добывать хлеб», – писал 24 апреля 1918 г. П.Е. Ермаков. «Служба в Совете, – пишет он далее, – оказалась довольно трудная. Из уезда поступают все новые и новые распоряжения, чуть ни ежедневно следуют циркуляр за циркуляром об учреждении различных новых отделов». Очень просто, как само собой разумеющееся, описывает Ермаков небывалые, эпохальные революционные социально-экономические и политические преобразования весны 1918 г. «Хозяйничаем в волости, раздаем помещичий скот, инвентарь». В волости было 14 имений и все их имущество и, конечно, землю нужно было распределить между крестьянами. Но главной проблемой продолжала оставаться продовольственная. «Никаких эксцессов и беспорядков у нас в волости нет. Только скверно, что нет хлеба. Что было в имениях раздали. Народ осаждает Совет просьбами хлеба. Пишем в уезд о присылке хлеба, обещаются прислать».

Ермаков и другие члены Совета – комиссар, местный крестьянин В.Т. Савельев, местный крестьянин и бывшая помещичья прислуга (кухарка?! – А.К.), Александра Новикова летом 1918 г. управляли хозяйством бывшего помещика в Шевалдишева в Шверневе. Уборка урожая производилась всей деревней, «… работают по числу едоков и хлеб будем делить по едокам», – пишет Петр Ермолаевич. «Престиж мой в волости поднимается. Я начал заведовать отделом управления и вообще сделался воротилой дела. Кроме того, занялся культпросветом. Устраиваем спектакли. Устроили сцену в доме помещика Рубан. Я играю первые роли и довольно удачно. Езжу на съезды по народному образованию. Познакомился с учителями и учительницами. Школьное дело идет плохо, нет учебных пособий и точных программ».

Ермаков работал настолько эффективно, что уездная ревизия решила отстранить от работы всех остальных членов Совета, предоставив ему право пригласить (кооптировать себе 4 помощников и «впредь до перевыборов вести дело. Значит мои труды не пропали даром. Нужно напрячь все силы и потрудиться», – пишет он далее.

5 декабря произошло и вовсе незаурядное, но вполне в духе времени событие. «Получена бумага из Алексина учредить в волости комячейку. Я беру эту обязанность на себя, учреждаю волостную комячейку, сам становлюсь коммунистом, на первый раз набрал 15 членов». Вот вам и слияние партийной и государственной власти! Когда в свое время ниспровергая власть КПСС, ее противники делали упор на то, что это была не партия, а государственная структура, когда много говорили и писали о подмене советской власти властью партийной, то вольно или невольно отбрасывали в сторону факты, о которых так просто и безыскусно писал русский крестьянин, один из многих, кто стал волею Великой революции властью, неразделимо соединившей коммунизм и Советы. Это ли не проявление реальной, а не книжной воли народа, его мудрости и способности жить и находить выход из самых сложных ситуаций, которые создавали войны и социальные катаклизмы. И разве можно, находясь в здравом уме, утверждать, что Советская власть, которую провозгласили в октябре 1917 г. не была принята народом? Она не просто была принята, а стала естественным развитием общинного самоуправления крестьянских республик 1905–1907 гг., реализацией тысячелетних чаяний крестьян о Земле и Воле.

notes

Примечания

1

Бугай Николай Федорович – главный научный сотрудник Института российской истории РАН, доктор исторических наук, профессор.

2

Точка бифуркации – это точка равновесия как устойчивой, так и неустойчивой точки выбора дальнейшего развития системы. Она имеет аттрактор – отрезок эволюционного пути от точки бифуркации до определенного финиша (им может быть другая точка бифуркации). См. подробнее: Егоров В.Е. Бифуркационное дерево как модель эволюции природы, человека и общества. Уфа, 2011.

3

Болгарский национальный комитет, как теперь уже известно, так и не был создан. Однако, работа по пособничеству немцам проводилась, как и агитация за выселение русских и украинцев с территории Крымской АССР (См.: Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р. – 9478. On. 1. Д. 248. Л. 10–11).

4

Астахов Михаил Викторович – кандидат исторических наук, доцент Самарского национального исследовательского университета имени академика С.П. Королева

5

К исключениям из этого правила относятся исследования: В.С. Измозик и С.Н. Рудник [16]; А.Б. Ананченко [2, 3], Б.А. Исаева и Н.А. Баранова [18], в которых на основе богатого исторического материала делаются реальные шаги в направлении теоретического обобщения революционных политических процессов в России XX в.

6

Характерным примером такой эклектики является учебный курс "Политологии" Г.М. Заболотной и А.Я. Криницкого [15].

7

Если в учебнике А. Демидова и А. Федосеева 1995 г. [13] соотношению "политической революции" и реформ посвящен отдельный параграф, то в учебнике В. Пугачева и А. Соловьева 2000 г. [33] понятие "политическая революция" не используется. Его заменяют понятием "второй тип изменений":

"…предложено различать два типа политических изменений. Первый тип изменений означает нарушение соотношения элементов, которые выражают равновесие системы и не затрагивают основных структур общества и власти. Например могут меняться лидеры, правительства, отдельные институты, но ведущие ценности, нормы, способы отправления власти сохраняются в прежнем качестве. Второй же тип изменений касается модификации несущих элементов, трансформирующих базовые институты, нормы и коммуникации, которые в совокупности способствуют достижению системой нового качественного состояния".

8