(Не)известные миры. 13 авторов

Она поднялась на лапы и медленно зашагала прочь.

– Стой! Ты куда? – просипел Инсар. Он судорожно глотал воздух, которого становилось все меньше, и легкие разрывались от боли.

«Я рыба, умирающая без воды, – вдруг мелькнуло у него в мыслях. – Странное существо».

Ему так нужна вода! Не чтобы напиться! Честное слово, боги пустыни! Не чтобы утолить жажду…

– Ты куда?! – повторил он через силу, и Сешафи наконец оглянулась.

На ее удивительно красивом лице светилась улыбка.

– Не переживай, твой океан всегда будет в твоем сердце. А меня уже давно ждут.

Инсар, задыхаясь, проснулся под рассвет, и горло его разрывалось от царапающей сухости. Касим безустанно обмахивал его, а лекарь Вахид совал под нос какие-то травы и настойки. Они что-то говорили, и, кажется, рядом еще суетился кто-то из старейшин. Вокруг стоял шум и витал неприятный запах, но Инсар думал лишь об одном.

Какой глупый, ужасный сон…

К сфинксу Инсар смог прийти только после полудня, когда солнце сошло с зенита и медленно двинулось к западу.

– Я слышала, что этой ночью ты чуть не умер, – осторожно начала Сешафи, подойдя к прутьям клетки и сев напротив.

Инсар поморщился. Он просунул сквозь прутья кусок мяса, но Сешафи все ждала ответа, сложив лапы перед собой.

– Мне приснилось, что я рыба. Рыба без океана.

Когда Инсар сказал это Касиму после еды, тот посмотрел на него как на сумасшедшего и заставил выпить еще отвара. Однако Сешафи все поняла, кивнула и принялась есть мясо. Мясо – нечастое угощение в бедном селении, и готовили его, по словам Сешафи, ужасно. И все же она ела и благодарила, наверняка понимая, что каждый ее обед – несъеденный обед Инсара.

– Сешафи… – начал он и осекся. Он не знал, как начать этот разговор, но Сешафи его поняла.

– Вы никогда не найдете воду, потому что ее больше нет. Даже звезды не знают, где вода. Скоро люди поймут это и умрут от горя. – Наверное, ей об этом тоже было нелегко говорить. – Останется лишь песок и солнце… Есть вещи, которые теряются безвозвратно. С этим надо лишь смириться.

Как же хотелось сказать: «Нет, Сешафи, это неправда! Ты лжешь!» Но Сешафи лгать не умела. Потому Инсар промолчал, и она задумчиво прислонилась головой к прутьям клетки.

– Хочешь, я расскажу тебе о птицах, что прятались в тростниках и пели о коварных болотных топях? Они говорили: не иди, человек, не иди! Ты умрешь здесь… А человек шел и выживал.

Может, рассказать о шумных горных реках, что весной набирали силу и пробивали себе путь в скалах? О тропических ливнях? О лесных родниках? О том, как к воде тянулось все, что хотело жить, и отчаяннее всех – люди…

Хочешь, расскажу о жемчуге под толщей воды и кроваво-красном коралле? О богатствах, за которые люди отдавали жизни? О кораблях, Инсар, о кораблях! Они были такими большими, такими прекрасными… О том, как люди покоряли моря и даже океан, открывали новые земли и вновь отправлялись в плавание!

Сешафи говорила и говорила, но Инсар молчал. Ему теперь не нужны были ни птицы, ни жемчуга, ни даже корабли. Когда Сешафи это поняла, она вздохнула и замолчала.

– Прислушайся, мальчик… Мое сердце бьется в унисон с сердцем пустыни.

Закрыв глаза, он задержал дыхание и замер. Тук. Тук. Тук.

– И знаешь, что говорит оно? Вода есть жизнь, а жизнь – это любовь. Искренняя, настоящая. Без любви жизни не может быть. Ты же понимаешь меня, мальчик?

Инсар что-то сбивчиво пробормотал в ответ, и Сешафи вздохнула:

– Значит, потом поймешь. Когда-то… Когда-то я любила. У меня была большая семья – те, ради которых я жила. Мои родители, мои дети… Теперь их нет, и сердце мое омертвело. Как пересохшая пальма, сжираемая солнечными лучами, я разлюбила жизнь… Моя семья была моей живительной водой, и я мечтала наконец умереть и встретиться с любимыми. Но ты, Инсар, вернул мне… – Слова оборвались. Сешафи вдруг напряглась, зрачки ее по-кошачьи сузились, а голос натянулся, как тетива: – Уходи, мальчик.

– Сешафи?..

– Уходи. Твои люди снова идут за моей тайной.

Аметистовые глаза потемнели до черноты, губы сжались в тонкую полосу, и сердце Инсара екнуло.

Он попятился, наконец услышав шаги и голоса.

– Довольно! – громче всех звучал бас Рауфа. – Пустыня наделила человека терпением не для того, чтобы он преклонялся перед уродливой тварью!

– Да!! – вторили ему, и по спине Инсара пробежали мурашки.

Он юркнул под полог ближайшего шатра, когда к клетке подошли люди. Почти все люди Вах-Нахима стеклись сюда, и возглавлял шествие Рауф, сжимающий в руках копье и кнут. В его черных глазах горела такая решимость, что даже Сешафи, хранящая царственную невозмутимость, беспокойно поднялась на лапы и крепче сложила крылья.

Только сейчас Инсар понял, что все это время ключ от клетки Рауф прятал в складках куфии, и осознание вспыхнуло в его разуме: надо было освободить Сешафи. Но реальность оказалась куда суровее спрятанного в куфии ключа. Никуда бы Сешафи не улетела со своей раной…

С жалобным, скрипучим воплем дверь клетки распахнулась, и тень Рауфа упала на Сешафи. В ее глазах мелькнул страх, но потом она гордо вскинула подбородок и обвила хвостом лапы.

– Если не хочешь стать подношением для богов пустынь, ты скажешь нам, где прячется вода, – процедил Рауф. Он выполнял свой долг.

Сешафи горько улыбнулась:

– Никогда. – И тут же вскрикнула от удара кнутом.

Теперь ее грязное обветренное лицо перечеркивала красная полоса, и Инсар с силой зажал рот ладонью, чтобы не закричать. Нет, они не могут так… Они же не звери…

– Ни-ког-да, – повторила Сешафи, и Рауф, сцепив зубы, снова замахнулся.

Не помня себя Инсар бросился к ним:

– Не трогай ее! Прошу, не трогай ее, она не скажет!

– Инсар, стой! – только и успел воскликнуть Касим, когда Инсар, задыхаясь, заслонил собой распахнутую клетку.

– Она не скажет, не мучайте ее! – Его била крупная дрожь, голос срывался. – Она не знает, где вода…

– Что ты такое говоришь? – помрачнел главный охотник.

– Рауф, не трогай его! Он ребенок!

– Заткнись, Касим… – прошипел Рауф и рявкнул: – Инсар, что тебе наплела эта тварь?!

Ноги ослабли. Наверное, проще упасть. Вцепившись в прутья клетки, Инсар снова почувствовал себя рыбой. Он еле стоял на дрожащих ногах, закрывая собой Сешафи. Он чувствовал, что еще немного – и рухнет, глотая жаркий воздух. Он знал, что, если рухнет, навсегда останется для себя слабаком.

Он так и не смог ответить Рауфу. Вместо него это сделала Сешафи.

– Мне неизвестно, где вода, – твердо произнесла она, выглядывая из-за плеча Инсара. – Но даже если бы я и знала, это вам, людям, уже не поможет. Никакая вода не очистит черное и грязное сердце.