Оценить:
 Рейтинг: 0

Пушкин и финансы

Год написания книги
2021
Теги
<< 1 2 3 4 5
На страницу:
5 из 5
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Помещик

Деятельности Пушкина как помещика Щеголев посвятил целую книгу, включенную в состав настоящего издания. Основная задача нашей статьи – определить более точно, чем это делалось раньше, доходы Пушкина. Поэтому здесь нас будут интересовать два сюжета – получение и обслуживание Пушкиным ипотечного кредита и размеры доходов, получаемых от имений.

Отец Пушкина, Сергей Львович, узнав о намерении сына жениться, в июне 1830 г. передал ему часть крестьян из принадлежавшего ему села Кистеневка— 200 душ. Пушкин имел право получать от них доход, использовать в качестве залога по банковскому кредиту, но не мог продавать. Из-за административных проблем, связанных с наличием к С. Л. Пушкину финансовых требований, оформление затянулось, и Пушкин вступил во владение имением лишь 16 сентября 1830 г.[187 - ДБ II. С. 76.]

Крестьяне находились на оброке, который взимался трижды в год (так же, как и выплачивалось жалованье чиновникам). Но время сбора оброка отличалось – были мартовская, июльская и ноябрьская трети. У исследователей по поводу Кистеневки господствовала точка зрения, высказанная еще Б. М. Модзалевским: «Именьице было небольшое и захудалое, и пользы Пушкину было от него мало (см. в письмах его от 1 и 2 мая и 3 июня 1835, 3 и 14 июня 1836 г.), – тем более что перед свадьбой он заложил его тысяч за 40,– и впоследствии доходы шли главным образом на покрытие долга Опекунскому совету»[188 - Модзалевский Б. М. Примечания // ПушкинА.С.Письма. Т. 2: 1826–1830. М.: Государственное издательство, 1928. С. 464.].

Прежде всего отметим, что единовременное получение под залог имения крупной суммы денег – уже немалая польза. Рассмотрим структуру кредита, условия его погашения и ответим на вопрос, шли ли доходы от кистеневских крестьян на погашение кредита.

Пушкин взял кредит в Московской Сохранной казне Воспитательного дома, хотя основное время он проводил не в Москве. Понятно, почему он обратился в Московскую, а не в Санкт-Петербургскую казну. Это был прежде всего вопрос логистики и пересылки документов. Для получения кредита необходимо было собрать справки о залоге, а Кистеневка находилась в Нижегородской губернии, намного ближе к Москве, чем к Санкт-Петербургу.

Пушкин писал Плетневу 16 февраля 1831 г.: «…заложил я моих 200 душ, взял 38000 – и вот им распределение: 11000 теще, которая непременно хотела, чтоб дочь ее была с приданым – пиши пропало. 10000 Нащокину, для выручки его из плохих обстоятельств: деньги верные. Остается 17000 на обзаведение и житие годичное»[189 - XIV, 152.]. Но при этом возникает вопрос – почему Пушкин пишет только о 38 тыс. руб.? По закону, за заложенную крестьянскую душу из деревень, расположенных в губерниях первого разряда, полагалось выдавать 200 руб. кредита. Сельцо Кистеневка находилось как раз в такой губернии – в Нижегородской, т. е. при залоге 200 крестьян общая сумма кредита должна быть равна 40 тыс. руб.

Ссуда действительно составила 40 тыс. руб., но на руки Пушкин получил только 38 000: часть средств (1000 руб.) была заблокирована в связи с требованием В. И. Кистера[190 - Кистер был дельцом, покупавшим и продававшим векселя. Забавно, что в современном справочном издании о Пушкине Кистер удостоился только одной строчки: «Кистер (нем.) – причетник лютеранской церкви» (Путеводитель по Пушкину. М.: Эксмо, 2009. С. 237). Впрочем, эта книга – перепечатка старого издания 1931 г.] об оплате старого заемного письма[191 - Обстоятельства, связанные с получением кредита, рассмотрены в статье С.В.Березкиной в настоящем издании, см. с. 82–108. См. также: Белых А. А. Мог ли Пушкин вернуть долги? // Экономическая политика. 2019. № 3. С. 176–191.]. При этом по правилам Сохранной казны Пушкин должен был стать вкладчиком и внести определенную сумму на депозит. «И он внес в кассу казны 1000 руб. В алфавите вкладчиков появляется запись: „1831 г. февраль. 10 класса Пушкин Александр Сергеевич № 41862“»[192 - Пушкин Ю. История пушкинского вклада // Вечерняя Москва. 1974. 30 ноября. № 280. С. 3. См. с. 473–474 настоящего издания.].

Отметим, что с условиями кредитования Пушкину повезло – решение о выдаче ему кредита было принято 5 февраля 1831 г.[193 - ЦИАМ. Ф. 127. Оп. 1. Д. 321. Л. 41.], а с 1 января 1830 г. были снижены ставки по кредитованию. По долгосрочным кредитам на срок 37 лет ставка устанавливалась в 5 % годовых, годовое погашение основного долга – в размере 1 %. При этом не производился вычет в пользу увечных, но взималась премия в размере 1,5 %[194 - ПСЗ-2, № 3399.]. Для «банковых установлений», как тогда назывались банки и сохранные казны, законодательно определялся и график погашения долга. Стандартный расчет для суммы в 10 тыс. руб. носил обязательный характер.

Расчет платежей по кредиту в 10 000 руб. на срок 37 лет[195 - Приложение к Манифесту о вкладах и ссудах в Банковых установлениях (ПСЗ-2, № 3399 от 1 января 1830 г.).]

Поскольку долг Пушкина составлял 40000 руб., он должен был ежегодно выплачивать в 4 раза больше, чем указано в таблице, т. е. 2400 руб. Но Пушкин, как можно было ожидать, не был самым аккуратным заемщиком. Получив деньги в феврале 1831 г., он только в августе, через 6 месяцев, решил поинтересоваться, сколько, когда и каким способом ему надо платить в Сохранную казну, которую он, с некоторым основанием, называл ломбардом. Об этом Пушкин спрашивал Нащокина: «…покорнейшая просьба: узнай от Короткого[196 - Д. В. Короткий – служащий в Сохранной казне, знакомый Нащокина.], сколько должен я в ломбард процентов за 40000 займа, и когда срок к уплате?.. Да растолкуй мне, сделай милость, каким образом платят в ломбард? Самому ли мне приехать? Доверенность ли прислать? Или по почте отослать деньги?» [197 - XIV, 204.] На самом деле все три варианта оплаты были вполне «рабочими», но Пушкин достаточно долго не занимался своим кредитом – три срока платежа (1832, 1833, 1834) были просто пропущены, и деньги не вносились.

Между тем оброк с кистеневских крестьян поступал. Предполагалось, что сумма его должна была составлять 3600 руб. в год. Судя по документам, собираемость была вполне удовлетворительной. Так, 19 октября 1831 г. Михайла Калашников, управляющий, писал Пушкину: «…препровождаю к вашей милости оброку 1200 руб. изволите приказывать счет вашей милости со вступления к вам во владение, декабрьскую – треть Василий Козлов вашей милости в бытность в Болдине доставил; мартовскую треть получено мною от Никана Семенова 890 руб. и доставлены вашей милости из которого мне приказали вычесть 400 руб. издержанные по свидетельству и введение во владение; теперь 1200 р. и 1200 – декабрьской до марта и кончится 3600 руб…»[198 - ДБ II. С. 170.]. Несмотря на несколько корявый стиль письма, смысл его ясен – разделенная на три части общая сумма годового оброка в 3600 руб. Пушкину доставлена.

Судя по письмам Калашникова от 7 марта 1832 г.[199 - ДБ II. С. 217.] и в начале января 1833 г.[200 - ДБ II. С. 285.], оброк за 1832 г. тоже поступил. В счете старосты Кистеневки Петра Петрова о доходах и расходах за 1833-й и за первую половину 1834 г. указано, что в 1833 г. «собрано аброку на 3 части 3860 [руб.] 8 [коп.]», а за две трети 1834 г. – 1169 [руб.] 67 к[оп.] и 285 [руб.] 10? [коп.]» плюс 543 руб. 55 коп. недоимки прежних лет, итого 1810 руб.[201 - ДБ II. С. 434.] Да, по данному счету в 1834 г. оброка было собрано меньше, чем полагалось, но в первую треть до суммы 1200 руб. не хватало только 31 рубля, вторая треть «провалилась», но «щет» относится к первой половине года. Итоговая сумма за 1834 г. могла быть существенно больше.

Важен еще один момент. При описании экономики книгоиздательства я рассматривал выручку, затраты и итоговый доход. Такой же подход применим и к анализу крестьянского хозяйства. Часть собранного оброка могла расходоваться на текущие нужды. Собранный оброк был аналогичен выручке, а оброк, отправленный Пушкину, являлся доходом. Но по тому же «щету» Петрова видно, что оброк был не только собран, но и отправлен барину. За 1833 г. такого «расходу» – 3896 руб., за первую половину 1834 г. «в расходе аброка отправки» – 1842 руб. 20 коп.[202 - ДБ II. С. 434.] За вторую половину 1834, за 1835 и 1836 гг. подобных данных у нас нет, но вполне можно предположить, что ситуация с оброком если и ухудшилась, то не столь сильно. Допустим, оброк в 1834 г. составил 3000 руб., а в 1835 и 1836 гг. – 2500 руб., т. е. всего – 8000 руб.

В апреле 1834 г. Пушкин взял на себя управление Болдиным [203 - См. письмо Пеньковскому: ДБ II. С. 402–403.]и отказался от этой обязанности в мае 1835 г.[204 - Пушкин завел специальную тетрадь – «Щеты по части управления Болдина и Кистенева». Записи в ней производились с 6 апреля 1834 г. по 20 июня 1835 г. См.: Рукою Пушкина, 1997. С. 343.] Действия Пушкина в качестве менеджера, его управленческие решения[205 - См., напр., распоряжение от 30 октября 1834 г. о довольствии И. М. Пеньковскому, в котором указывается: «угощении приезжих по должности чиновников делать умеренные» (ДБ II. С. 468).] или отсутствие таковых[206 - 9 апреля 1835 г. Пеньковский предложил Пушкину перевести крестьян с оброка на барщину, что, по его мнению, увеличило бы его доход до 30 тыс. руб. (ДБ II. С. 526). Пушкин ответил только 14 июня 1836 г.: «Оброка прибавлять не надобно. Если можно и выгодно Кистенево положить на пашню, то с Богом. Но вряд ли это возможно будет» (XVI, 127).], его финансовые взаимоотношения с родителями, братом, сестрой и ее мужем, причины отказа от управления Болдиным – все эти вопросы будут рассмотрены в нашей отдельной, значительной по объему публикации[207 - Отметим, что в литературе есть позитивные суждения о деятельности Пушкина как менеджера: «Если же оценивать в целом период болдинского управления Пушкиным, то необходимо отметить, что ему удалось осуществить дополнительный заклад кистеневских крестьян и была погашена большая часть многолетнего долга Опекунскому совету: с февраля 1834 г. по июнь 1835 г. болдинским управляющим было выплачено 20 682 руб. И, хотя долг был погашен не целиком (остаток его равнялся 7260 руб. 28 коп.), реальной угрозы описи имения и взятия его в опеку уже не существовало» (Сергеев В. М. Материальное положение А С. Пушкина в 1830-е годы. С. 67). По моему мнению, это очень спорная оценка.]. Поскольку предполагалось, что в Болдино Пушкин вел дела только в пользу родителей и не получал вознаграждения, здесь нас интересуют только его доходы от Кистеневки и судьба его ипотечного кредита.

Пушкин не только отказался от управления Болдиным, он отказался от своих доходов. 1 мая 1835 г. Пушкин написал Пеньковскому, управляющему Болдиным и Кистеневкой: «Все ваши распоряжения и предположения одобряю в полной мере. <…> По условию с батюшкой, доходы с Кистенева отныне определены исключительно на брата Льва Сергеевича и на сестру Ольгу Сергеевну. <…> Болдино останется для батюшки»[208 - XV, 22–23.].

Какова же была общая величина доходов Пушкина как помещика? Прежде всего, это сумма оброка. Как уже показано, в 1831–1833 гг. оброк получался в сумме 3600 руб. в год, т. е. всего 10800 руб. Наша оценка за последующие годы – 8000 руб. Итого— 18800 руб. При этом с мая 1835 г. доходы поступали сестре Пушкина. Очевидно, Модзалевский, считавший доходы Пушкина незначительными, ошибался. Неверной была и его мысль о том, что эти доходы шли на покрытие долга за имение. Ежегодного оброка в 3600 руб. с избытком хватало бы на годовой платеж в 2400 руб. Что на самом деле происходило с ипотечным кредитом Пушкина?

Прежде всего отметим, что Пушкин пытался получить дополнительный кредит под своих уже заложенных крестьян – по 50 руб. за душу, и в принципе это соответствовало действующим правилам. Но для этого требовалось, чтобы у его крестьян было достаточно земли – не менее 5 десятин на душу. Оказалось, что земли у пушкинских крестьян недостаточно, поскольку основная территория Кистеневки – земля, вместе с другими кистеневскими крестьянами, – уже была заложена Сергеем Львовичем. Дополнительный кредит под своих крестьян Пушкину получить не удалось. Этот сюжет достаточно подробно описан С. В. Березкиной [209 - См. с. 108–113 настоящего издания.].

Зато Пушкин смог оформить кредит под еще не заложенных отцовских крестьян. 19 июля 1834 г. при залоге 74 душ Сергеем Львовичем было получено 13 242 руб.[210 - ДБ II. С. 407; см. также: XV, 141.] Формально, при официальном размере кредита в 200 руб. за душу, общая сумма составила бы 14800 руб., но у Сергея Львовича были долги по ипотеке, и соответствующая сумма долга была вычтена из суммы нового кредита.

К 1834 г. число принадлежащих Пушкину мужчин в Кистеневке, по сравнению с 1831 г., увеличилось, и по новой переписи их числилось уже 226 человек[211 - ДБ II. С. 409. Число 26 – это количество юношей, достигших совершеннолетия, за вычетом, возможно, числа умерших мужчин.]. 2 мая 1834 г. Калашников посоветовал Пушкину заложить этих крестьян, поскольку все равно нужно было заниматься закладом 74 крестьян Сергея Львовича [212 - ДБ II. С. 409–410.]. Действительно, оформлять в залог 100 или 74 человека— разница невелика. И дополнительные доходы – 26 душ ? 200 руб. = 6200 руб. – были бы для Пушкина совсем не лишними. Но, по неизвестным причинам, Пушкин этому совету не последовал. То, что Сергей Львович кредитовался в Петербургской Сохранной казне, а Пушкин – в Московской, вряд ли существенно увеличило бы административные издержки.

Сохранная казна длительное время не обращала внимания на то, что Пушкин не платил по кредиту, что свидетельствовало о низкой эффективности ее работы. По уставу Сохранной казны, при отсутствии своевременного платежа заемщику предоставлялся льготный период в 4 месяца— «на исправление». Если заемщик за это время вносил хотя бы треть от нужной суммы, ему давалось дополнительно 4 месяца, а при внесении еще одной трети суммы – еще 4 месяца на уплату всего оставшегося долга. При невыполнении хотя бы одного из этих условий заемщику должно было поступать требование о немедленной уплате всего долга, а в случае неуплаты заложенное имение поступало в управление Опекунского совета[213 - Устав Опекунского совета и его экспедиций. СПб.: типогр. Императорского Воспитательного дома, 1829. С. 69–70.]. Схема вполне логичная и достаточно лояльная по отношению к заемщикам.

Пушкин получил кредит в феврале 1831 г., и первый платеж в сумме 2400 руб. должен был совершить через год. Он не заплатил ни в феврале 1832 г., ни по прошествии 4 месяцев – в июне. В июле 1832 г. Кистеневка (точнее, ее пушкинская часть)[214 - К заложенной Сергеем Львовичем части имения тоже должны были быть аналогичные претензии, но здесь это не рассматривается.] должна была быть описана и передана в Опекунский совет для последующей продажи с торгов. Однако первый тревожный сигнал поступил только осенью 1834 г. Сергачский земский суд 15 октября 1834 г. потребовал от дворянского заседателя Трескина, чтобы тот за две недели провел опись Кистеневки[215 - ДБ II. С. 465.]. В этот день Пеньковский сообщил Пушкину, что в Кистеневке «все благополучно»[216 - XV, 196.], но уже 30 октября он писал об угрозе описи имения. 10 ноября Пушкин ответил, что долг (речь шла о 7200 руб.) оплатит сам, «а из доходов Болдина не должно тратить ни копейки» [217 - XV, 200–201.].

Пушкин платеж не произвел, и Пеньковский стал действовать самостоятельно. 15 января 1835 г. он сообщил Пушкину, «уже в Губер[нское] Правление и в Земский Суд чиновникам отдал 200 руб., дабы не приступали к описи имения, еслибы в свое время уплачивать, тогда [бы] небыло бы хлопот и лишних расходов»[218 - ДБ II. С. 498.]. Из письма Пеньковского Пушкину от 19 февраля 1835 г. известно, что еще 27 января Пушкин поручил ему добиться отсрочки в платеже 7200 руб. на 4 месяца[219 - XVI, 12.]. После трех лет просрочки и при полном отсутствии платежей добиваться еще 4 месяцев отсрочки – эта задача была невыполнима. Пеньковскому, конечно, отказали, и он, понимая, что Кистеневку вот-вот отнимут, без разрешения Пушкина произвел требуемый платеж 7200 руб. При этом Пеньковский частично использовал пушкинские деньги, а 4920 руб. взял из болдинских доходов Сергея Львовича. Об этом он написал Пушкину 9 апреля 1835 г., добавив, что он и так добился отсрочки на 5 месяцев[220 - Действительно, Пеньковский добился того, что с октября 1834 г. по март 1835 г. описи так и не состоялось.] и что «заседателя Сергачского Зем[ского] Суда отдано под суд за не исполнений описи Вашего имения»[221 - ДБ II. С. 525.].

Комментируя эту ситуацию, Березкина делает правильный вывод: «Деньги за Кистенево, взятые из доходов Сергея Львовича, не были возмещены сыном, и это, по сути дела, было вознаграждение за управление нижегородскими имениями»[222 - ДБ II. С. 466.]. По ее словам, Щеголев, считавший, что «с момента вступления в управление имением для себя лично Пушкин не пользовался крепостными доходами»[223 - См. с. 351 настоящего издания.], допустил ошибку[224 - ДБ II. С. 527.].

Итак, угроза описи Кистеневского имения отступила. На какую сумму платеж в 7200 руб. уменьшил долг Пушкина? Формально это была как раз та оплата, которую он и должен был производить – по 2400 руб. за три года (1832, 1833 и 1834 гг.), и тогда уменьшение основного долга можно было бы вычислить по приведенной выше таблице. Но на самом деле платеж был внесен с запозданием на три года, поэтому сначала была засчитана просрочка в 366 руб., затем— уплата процентов в сумме 5939 руб.[225 - Легко убедиться, что размер процентов был подсчитан верно. В соответствии с законодательством, при сумме долга в 10 тыс. руб. за первые три года проценты должны были составить: 500 + 495 + 489,75 = 1484 руб. 75 коп. Пушкин взял в долг 40 тыс., соответственно, проценты составляли 1484 руб. 75 коп. ? 4 = 5939 руб.], и только оставшаяся сумма в 895 руб. пошла в погашение основного долга [226 - См. документ 37, запись № 8059.]. Это нормальная банковская практика, которая существует и в наши дни.

Погашение основного долга в 10 тыс. руб. за три года должно было составлять: 100 + 105 + 110,25 = 315 руб. 25 коп., а для долга Пушкина – 315,25 ? 4 = 1261 руб. Но, как мы видим, ему было засчитано только 895 руб. – на остальное не хватило денег.

Более поздняя запись 1836 г.[227 - Там же. Запись 7338.] гласит, что на 6 апреля 1836 г. уже был внесен 1261 руб. и 7 мая получено еще 900 руб., всего – 2161 руб. Если по поводу второй суммы все ясно (ее внес Пеньковский по распоряжению Павлищева, мужа сестры Пушкина[228 - ДБ II. С. 672.]), то никаких документов, объясняющих источник первого платежа, у нас нет. Возможно, что и первая сумма, так же, как и вторая, была внесена из оброчных денег, по распоряжению Павлищева. Но не исключено, что для платежа были использованы средства Пушкина, находившиеся на депозите в Сохранной казне.

В 1835 г. Пушкину полагалось уплатить 2400 руб., из них – 463 руб. в погашение основного долга и 1937 руб. процентов. Поступившие 900 руб. были распределены следующим образом: 366 руб. – погашение капитального долга, 55 руб. 5 коп. – проценты и 478 руб. 95 коп. – просрочка. По нашему расчету, за 1835 г. было погашено 366 руб. основного долга и 1316 руб. 5 коп. процентов[229 - В имеющемся документе не указано, как учитывалось погашение задолженностей из ранее поступивших 1291 руб., но это можно определить. Общая], а задолженность по процентам по этому году составила 2161–1316 = 845 руб.

Таким образом, из кредита в 40000 руб. за период с 1831 по 1835 гг. Пушкину удалось погасить только 1261 руб. (895 + 366), при этом у него остались неоплаченные проценты в сумме 845 руб. В итоге сумма долга Московской сохранной казне составила 40000 – 1261 + 845 = 39584 руб. Выплатив за пять лет 9391 руб., Пушкин смог уменьшить свою задолженность только на 416 руб. Впрочем, и это тоже обычная банковская практика, используемая и в наши дни. Так устроен механизм аннуитетного платежа— сначала банк получает основную сумму процентов, а погашение основного долга происходит позже. Пушкин же нес дополнительные издержки в связи с задержками платежей.

Платеж за 1836 г. полагалось внести только в начале февраля 1837 г. По правилам бухгалтерского учета, оценивая ситуацию на конец января, нам необходимо было бы учесть проценты за 1836 г., которые подлежали уплате в феврале 1837 г.[230 - Мы говорим именно о процентах, ибо уплата части основного долга уменьшила бы его общую сумму. Поэтому прибавление 2400 руб. привело бы к двойному счету. Это увеличило бы задолженность на 1913 руб. 80 коп. Поэтому задолженность Московской сохранной казне на дату смерти Пушкина составляла 39 584 + 1913 руб. 80 коп. = 41 497 руб. 80 коп. Отметим, что при таком подходе из суммарной величины долгов Пушкина надо было бы вычесть полагающееся ему жалование за январь, это 416 руб. 67 коп. (5000/12), которое поступило бы в оплату долга казначейству. Следовательно, этот долг составил бы 43 333 руб. 33 коп. – 416 руб. 67 коп. = 42 916 руб. 66 коп. Следующим шагом в создании финансовой картины жизни Пушкиных может стать учет дебиторской и кредиторской задолженности – 11 000 тыс. руб., данных в долг Н. И. Гончаровой, матери Натальи.] Однако при той степени точности оценок доходов Пушкина, которая нам доступна, это не вполне целесообразно.

Подведем итог деятельности Пушкина как помещика. Получено оброка—18 800 руб., 4920 руб. – «вознаграждение за управление», итого – около 27,7 тыс. руб. При этом у него сохранился долг перед Московской сохранной казной – около 39,6 тыс. руб.

Горожанин и семьянин

В этом разделе, что вполне естественно, речь идет не о доходах, а о расходах. Но, рассматривая бюджет Пушкина, имеет смысл хотя бы кратко затронуть проблему расходов. При этом нужно учитывать, что именно значительные расходы привели к формированию больших долгов Пушкина – как частных, так и долга государству.

Обучение в Лицее было бесплатным, и деньги Пушкину были нужны только на личные расходы. Они не могли быть значительными, поскольку лицеисты жили в достаточно замкнутом мире – здание Лицея и Царскосельский парк. По окончании Лицея Пушкин не проводил много времени на службе, а вел достаточно рассеянный образ жизни. 4 сентября 1818 г. А. И.Тургенев писал Вяземскому, что «Пушкин по утрам рассказывает Жуковскому, где он всю ночь не спал; целый день делает визиты б<…>, мне и княгине Голицыной, а ввечеру иногда играет в банк»[231 - Остафьевский архив князей Вяземских. Т. 1. Переписка П.А.Вяземского с А. И. Тургеневым. СПб.: изд. гр. С. Д. Шереметева, 1899. С. 119.].

Жалованье Пушкина в то время было меньше 60 руб. в месяц, и не совсем понятно, на какие средства он жил. Встречи с друзьями, посещение театра, общение с «милыми ветреными шлюхами»[232 - VI, 315.] – все это требовало денег. О его долгах в этот период, если не считать карточных, нам не известно. Скорее всего, традиционное представление о скупости отца Пушкина, Сергея Львовича, все же необходимо скорректировать. Какие-то деньги он сыну, по-видимому, давал.

В южной ссылке Пушкин сильно нуждался. Инзов, конечно, был прав, когда писал о недостатке у Пушкина «приличного платья». Ярким подтверждением тяжелого финансового положения Пушкина служат многочисленные упоминания о нехватке денег в его письмах. Приходилось брать в долг. Когда Пушкину стали поступать доходы от издания его произведений, ситуация улучшилась. Тем не менее он писал о своей жизни в Одессе: «… все еще не могу привыкнуть к европейскому образу жизни – впрочем я нигде не бываю, кроме в театре»[233 - XIII, 67.]. Все же появилась возможность и отдавать долги. Сохранилось его письмо И.Н.Инзову от 8 марта 1824 г.: «Посылаю вам, генерал, 360 рублей, которые я вам уже так давно должен; прошу принять мою искреннюю благодарность. Что касается извинений, – у меня не хватает смелости вам их принести. – Мне стыдно и совестно, что до сих пор я не мог уплатить вам этот долг – я погибал от нищеты»[234 - XIII, 568.].

Ссылка в Михайловское привела к уменьшению расходов – у Пушкина просто сократились возможности тратить. Возвращение из ссылки, нормальная жизнь привели к росту расходов. Но основные траты были связаны с карточной игрой, особенно в конце 1820-х гг. Речь шла о десятках тысяч рублей. Карточная игра в основном закончилась после женитьбы, которая, в свою очередь, привела к новым расходам.

Перед женитьбой Пушкин взял ипотечный кредит в размере 40000 руб. В уже процитированном выше письме Плетневу от 16 февраля 1831 г. Пушкин писал о распределении этих денег: «…11000 теще, которая непременно хотела, чтоб дочь ее была с приданым – пиши пропало, 10000 Нащокину, для выручки его из плохих обстоятельств: деньги верные. Остается 17000 на обзаведение и житие годичное. Теперь понимаешь ли, что значит приданое и отчего я сердился? Взять жену без состояния— я в состоянии— но входить в долги для ее тряпок – я не в состоянии»[235 - XIV, 152.].

Некоторые прогнозы Пушкина оказались точными. Деньги, которые Пушкин дал в долг теще, действительно пропали – долг не был возвращен. Предоставленную Пушкину компенсацию в виде заложенных бриллиантов вряд ли можно считать удовлетворительной. Медную статую Екатерины II, которую Гончаровы передали Пушкину как приданое, продать не удалось[236 - См. статью И. С. Сидорова в настоящем издании.]. Нащокину понадобилось меньше денег, чем думал Пушкин, но эти деньги, действительно, оказались «верными», Нащокин достаточно быстро вернул долг.

Однако предположение о расходах на семейную жизнь было ошибочным. Пушкин не собирался входить в долги из-за тряпок жены – но пришлось. И на житье, как оказалось, денег потребовалось больше, чем он рассчитывал. Прежде всего, Пушкин, как семейный человек, не мог жить в гостиничных номерах. Надо было снимать жилье. В Петербурге Пушкины переменили несколько квартир[237 - Достаточно подробное описание содержится в книге: Яцевич А. Пушкинский Петербург. СПб.: Петрополь, 1993.]. Поначалу, в 1831 г., Пушкин за квартиру в доме Брискорн, на Галерной улице, платил 2500 руб. в год[238 - Пушкин и его современники. Вып. XIV–XV. 1911. С. 101. Сейчас в этом здании находится отель «Счастливый Пушкин».]. Затем издержки возросли. В сентябре 1833 г. Наталья Николаевна, не согласовав это с Пушкиным, сняла квартиру в доме А. К. Оливье на Пантелеймоновской улице за 4800 руб. в год[239 - ДБ II. С. 323–324.]. Мужу оставалось только ворчать: «Если дом удобен, то нечего делать, бери его – но уж, по крайней мере, усиди в нем. Меня очень беспокоят твои обстоятельства, денег у тебя слишком мало. Того и гляди сделаешь новые долги, не расплотясь со старыми»[240 - XV, 80.].

Когда Наталья договорилась с Пушкиным о переезде в Петербург своих сестер, 1 мая 1835 г. он заключил контракт с Баташевым о найме квартиры в его доме на набережной Невы за 6000 руб. в год[241 - ДБ II. С. 445–446. Правда, сестры компенсировали часть семейных расходов.И последняя квартира на набережной реки Мойки, 12, стоила все же дешевле – 4300 руб. в год (ДБ II. С. 707–708).]. Но аренда дорогих квартир – это только часть затрат. Много денег уходило на содержание семьи, зарплату прислуги (две няни, четыре горничные девушки, кормилица, кухонный мужик, повар, лакей, камердинер, служитель), оплату услуг кучера.


Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
<< 1 2 3 4 5
На страницу:
5 из 5