Мой самый второй: шанс изменить всё. Сборник рассказов LitBand

– Агнешка, ты стала другой, – заметила однажды Ингрид.

– В смысле?

– Ха, «в смысле»! Да ты вся светишься, стала такой изящной, стройной.

Агнешка в ответ загадочно улыбнулась – о любви не говорят. Яков стоял рядом и с тревогой смотрел на нее.

– Я его хорошо знаю, не одну унцию вина с ним выпил. Ты не верь ему, Агнешка.

И на это Агнешка ответила улыбкой: она уже верила Дамиану – бесповоротно.

Спустя пару месяцев Дамиан был снова на ногах. Он знал, что чувствует к нему Агнешка. Он также понимал, что ОНА помогла ему вылечиться – своей заботой, преданностью, смышленостью, влюбленными глазами – так на него еще никто никогда не смотрел. Но он не понимал, как такая чистая девушка могла влюбиться в такого, как он.

Дамиан по-прежнему не был приветлив со всеми. Он уважал только Якова – всегда с ним здоровался и советовался насчет выступления. С Агнешкой на людях он был прохладен.

– Я не хочу сплетен – о тебе же думаю, – объяснял он ей.

В знак извинений Дамиан вечерами оставлял на пороге фургона Агнешки виниловую пластинку с запиской: «Послушай трек № 9» – а там была песня «Я никогда не встречал такую девушку, как ты»; или «Послушай трек № 3» – с песней «У меня теперь появилась причина измениться, и эта причина – ты». Агнешка вечерами слушала песни со слезами и не понимала, почему при встречах Дамиан с ней надменен, но все больше убеждалась, что он ее любит – иначе к чему все эти песни?

Агнешка была словно ангел – в голубом шифоновом платье с серебряной нитью. Этим вечером она должна была танцевать под куполом цирка. Агнешка шла через двор к шатру, талый снег перемешался с грязью и обязывал ее быть осмотрительной на каждом шагу, чтобы случайно не измазать хвосты юбки. И вдруг она заметила Дамиана и Ингрид. Ингрид поправляла Дамиану шарф. Он на нее смотрел жадно, улыбался, потом прижал ее к себе и… поцеловал. Ингрид оттолкнула Дамиана. Он покраснел – его много раз отталкивали, но он не ожидал этого сейчас, когда был так уверен в своей мужской привлекательности. От разочарования у Агнешки скрутило живот, и она помчалась, разбрызгивая по сторонам грязный снег.

– Твой выход, – встретил ее Яков, выведя медвежонка с арены.

Агнешке было наплевать на испачканное платье, на оскорбленные чувства. О волнении перед выступлением не могло быть и речи – в ней было столько ярости! Агнешка выбежала на арену и начала танцевать. Она переливалась, растекалась, извергалась – словно изящный демон – под аккордеон старика Жана.

После экспрессивного дебюта Агнешка, разгоряченная, вышла на улицу. За время ее выступления выпало много снега. Снегопад продолжался. Дамиан лежал на земле, раскинув руки и ноги, и смотрел в небо, втягивающее в свою глубину молочным сиянием. Агнешка легла рядом.

– И что это было? Тебе нравится Ингрид?

– Красивая женщина, но, пожалуй, слишком стара для меня.

– Ей всего 34, и она прекрасна. Ты так говоришь, потому что она оттолкнула тебя.

– Да мне не привыкать, – ухмыльнулся Дамиан.

– И вообще – на что ты рассчитывал?

– Иногда надо в жизни поступать без всяких там расчетов.

– А как же я?

– Что ты?

– К чему были все эти песни под моими дверями?..

– Это просто песни. Не надо их принимать близко к сердцу.

– Это у тебя игра такая?

– Почему игра? Я искренне хотел тебя подбодрить – ты ходила грустная.

– Я подумала, что так ты выражаешь свои чувства ко мне.

– Мне жаль, но ты неправильно поняла.

Она встала.

– Ты ведь не смотрел, как я танцую?

– Нет.

И она ушла, не отряхнувшись.

Агнешка шла к своему фургону, все внутри нее горело, слезы лились по горячему от стыда лицу. Она кусала варежку, чтобы не закричать.

Закрывшись в фургоне, Агнешка растерянно смотрела на стены, пока ее взгляд не упал на пластинки Дамиана. Как теперь ей эти песни слушать? Какой наивной она была! Ей хотелось бежать прочь… Снова бежать? А в этом есть смысл? И, крутя в руках пластинки, Агнешка вспомнила, за что полюбила Дамиана – за его жестокую правду, за его музыку, за его старческие глаза на мальчишеском лице, за то, что она открыла себя. Пора взрослеть – пора принять тот факт, что человек, которого ты любишь, может тебя не любить, и не надо его жалость к тебе принимать за любовь. И себя жалеть – не надо! И Агнешка решила, что теперь всю свою любовь и боль она будет переплавлять в танец.

Весной цирк свернулся под Руаном и отправился в другие города Европы. Агнешка танцевала, как одержимая, а Дамиан продолжал играть с огнем.

Стелла Прюдон. Идеальная чистота

Алое вечернее солнце беспардонно проникало сквозь зарешеченные окна моей спальни. Я только начала засыпать. Мое тело было тяжелым, как огромное животное, уложенное на безупречную гладь накрахмаленных простыней.

Кто-то подошел к моей кровати. Стало зябко и тревожно. Я попыталась открыть глаза, но они не слушались меня.

– Мерзость!

Словно от удара тока, я подпрыгнула. Передо мной стояла мама и держала в руках одеяло.

– Мерзость!

– Что случилось? – сонным голосом спросила я.

– Ты почему спишь в таком виде?

На мне была футболка с пятном от шоколадного мороженого, купленного сегодня папой. Мама была очень красивой, когда злилась, – как воздушный шар, до предела заполненный газом. Ее черные глаза пылали.

– Очень спать хотела, – стала оправдываться я.

– А ремня ты не хотела? – спросила мама. – Тебе кто разрешил спать немытой, как свинья, на чистых простынях? Ты же знаешь, что я это ненавижу!

– Извини, я просто очень устала.

– Да? Ты устала? Отчего ты устала? Чем это ты таким занималась, что даже на душ сил не хватило?

Мама вплотную подошла к моей кровати. Мне срочно надо подобрать нужные слова, но в таком состоянии я способна только на правду.

– Я читала.