Проблема субъектов российского развития. Материалы Международного форума «Проекты будущего: междисциплинарный подход» 16-19 октября 2006, г. Звенигород

Рефлексивные площадки оказываются «площадками» мира деятельности, на которых деятельность субъектов согласуется. Распространяясь как культурный феномен, основные рефлексивные площадки наблюдаются в проявлении порождаемых ими форм коллективного поведения. С позиций синергетики они являются организующими мир параметрами порядка.

Так, во многих случаях, конфликты субъектов деятельности определяются конфликтом действующих синергетических параметров порядка, определяющих входы в разные каналы деятельностной реальности. И тогда одни группы субъектов без всякой координации начинают действовать одинаково, согласно одному синергетическому параметру порядка, а другие – другому. Поведение индивидуального субъекта странно трансформируется при его попадании в зоны действия то одного, то другого параметра порядка. События становятся подобными бурям, их вихри закручивают виртуальные каналы деятельностной реальности и втягивают в них множество индивидуальных субъектов. Люди оказываются сорванными с обычных для них рефлексивных площадок, вырваны из своих привычных каналов реальности и заброшены в эти виртуальные потоки реальности.

Успех того или иного проекта креативной практики определяется тем, как открываемый им канал реальности расположен по отношению к зонам действия основных синергетических параметров порядка общества и производства и, в том числе, по отношению к зонам действия основных общих рефлексивных площадок. Соответствие этим параметрам позволяет опереться на определяемые ими мощные кооперативные эффекты согласованного действия многих социальных субъектов без каких-либо развитых специальных организационных форм. Стабильную эффективность каналов деятельностной реальности можно обеспечить, простраивая рефлексивные площадки их субъектов на основе знания этих параметров порядка.

В постсоветский период в России стали быстро развиваться креативные практики, использующие субъективные представления для организации деятельности и решения стоящих перед субъектом задач. Высокую эффективность показали практики креативной экономики, в значительной степени вытеснив провозглашенное в СССР научное управление экономикой. Развивалась креативная политология. Решая неразрешимые для научной медицины задачи без опоры на научные модели, креативная медицина стала завоевывать уже заметное место на рынке медицинских услуг. Были созданы альтернативные государственной системе квалификации научных кадров самодеятельные структуры, фиксирующие открытия и присваивающие ученые степени и звания. Было создано множество альтернативных академий со своими академиками и президентами. Практическая эффективность креативной экономики делает невозможным существование науки без признания реальности этих практик.

Мы уже отметили, что формирование практического знания креативных практик приводит к выделению деятельностных каналов реальности, в которых и осуществляется познание и деятельность этих практик. Одним из результатов такого канализированного познания и деятельности является выделение объектов и событий, определяющих актуальную онтологию канала реальности. Субъект ставит и решает свои задачи как операции со структурированными им объектами и событиями такой актуальной онтологии его собственного канала реальности. Такими действиями он стабилизирует свой канал реальности и структурирующиеся в нем актуальные объекты и события.

Каждый человек в мире собственных объектов и событий его собственного канала реальности реагирует на них. Другим его поведение может показаться странным, иррациональным, но для него это вполне разумное реагирование на видимые им объективные ситуации (хотя и не видимые для других, не включенных в деятельность). Возникает кажущийся парадокс: ситуации объективно реальны, но имеют размерность деятельности и не могут наблюдаться субъектом меньшей размерности – без размерности деятельности. Такой моломерный наблюдатель отрицает действительность собственной онтологии субъекта креативной деятельности, так как в его собственной маломерной реальности этих объектов и событий действительно нет.

Здесь креативные субъекты рассматриваются не как замкнутые динамические системы, а как открытые в культуру автопоэтические системы, постоянно воссоздающие себя и создающие собственные онтологии и собственные пространство и время. Поэтому и каналы реальности автопоэтических субъектов не могут быть рассмотрены как динамические системы, развивающиеся в одной заданной для всех онтологии и пространственно-временной структуре. Их необходимо рассматривать как автопоэтические реальности, порождающие собственную онтологию и пространственно-временную структуру. И именно при актуализации этой структуры может быть осуществлена идентификация их собственных онтологий.

Структурирующиеся в деятельности объекты и события, как и канал реальности, в котором они находятся, виртуальны. При изменениях автопоэзиса могут прекращать существование как каналы реальности, так и структурировавшиеся в них актуальные объекты и события. С этих позиций любая социальная реальность может быть рассмотрена как результат коммуникации множества собственных виртуальных каналов реальности социальных субъектов. В.И.Аршинов выделяет то, что они стягиваются в некие «фигуры» – гештальты, которые стремятся к самодостраиванию.

Культура, экономика и наука, современной России являются такими, склонными самодостраиваться каналами коммуникации множества ее автопоэтических субъектов, в которых можно выделить гештальты отдельных автопоэзисов. В этом случае важнейшим качеством этих каналов коммуникации должна быть поддержка ими автопоэзиса участников коммуникации.

Однако во многих случаях в коммуникации автопоэтических субъектов одним из партнеров выдвигается неосознанное требование прекращения другим партнером по коммуникации его автопоэзиса и перехода в русло автопоэзиса первого субъекта или даже в некое никем не осуществляемое идеализированное русло.

Такие требования часто предъявляются со стороны субъектов рынка науке, культуре и другим субъектам общества, как не умеющим жить по правилам рынка, а со стороны науки – реальным креативным практикам экономики, политологии, управления, права, педагогики, психологии, медицины как требование научности их деятельности. Здесь то и оказывается нарушенной коммуникация и возникают конфликты. Предъявляемые науке требования рыночной эффективности и предъявляемые практикам требования научности во многих случаях являются требованием перехода в сконструированный на бумаге канал реальности и прекращения субъектом своего реального автопоэзиса.

С позиции точных определений, это означает, что наблюдаемость действительности для используемых моделей возможна только в детерминированном этими моделями канале деятельности социальных субъектов, тогда как актуальная действительность оказалась вне этого канала и стала ненаблюдаемой.

Однако требование к партнеру по социальной коммуникации перенести его автопоэзис в наблюдаемое модельное русло в данном случае эквивалентно требованию прекращения им своего автопоэзиса – самоуничтожения.

Ненаблюдаемость автопоэтических субъектов и их каналов реальности практическим знанием и системой научного знания приводит к полной непредсказуемости формирования, развития и действий таких субъектов, непрогнозируемости социального развития.

Необходимо понять, что онтологии каналов реальности субъекта не должны быть разрушены в коммуникации, если они обеспечивают его жизнедеятельность, являются важной реальностью автопоэзиса этого субъекта.

Это относится и к коммуникации науки с креативными практиками и традиционной культурой и к коммуникации в правовом поле.

Здесь мы приходим к концепции рефлексивной науки и, в том числе, рефлексивной социологии и рефлексивного права, имеющих доступ к внутреннему опыту своего субъекта и соотнесенных с его автопоэзисом. Средством такого доступа для субъекта автопоэзиса являются определяемые нами его рефлексивные площадки – собираемые для структурирования реальности трансдисциплинарные комплексы моделей.

Сегодня трансдисциплинарные рефлексивные площадки для управления деятельностью автопоэтических субъектов строятся в самых различных отраслях социальной практики.

Для науки пока еще не принято фиксировать внимание на глубине различий научной истины для разных людей, в зависимости от их внутренней организации, от их духовного становления. Такие различия научной истины проистекают из вполне естественного различия объективных деятельностных и жизнедеятельностных реальностей, в которых строится и осуществляется деятельность. Наука все еще тяготеет к представлению о том, что научное знание должно носить универсальный – одинаковый для всех людей характер. Этот предрассудок (действующий раньше рассудка) толкает к неприятию теоретических конструкций, противоречащих привычному для каждого конкретного субъекта (но совершенно непривычному для многих других) видению мира. Как выйти из тупика классического научного редукционизма?

Выходом является соответствующий новой актуальной ценности нашего общества – ценности индивидуальности отказ от попыток сведения реального практического знания к одной универсальной «научной» позиции и использование «стратегий навигации» (термин предложен В.Е.Лепским) в мире знания.

Расширить возможности науки можно, если убрать претензии на монополию «своей братии» в мире реальностей знания, на что уже указал Е.А.Климов в своем фундаментальном исследовании субъектных миров профессионалов. Отношение «навигации» и позволяет науке изменить позицию монополиста на позицию навигатора.

С древнейших времен человек в обществе живет опытом других. Люди всегда создают свои «пространства доверия» (понятие предложено В.И.Аршиновым), где они просто присоединяются к действиям других. Поэтому для каждого очень важно разместить необходимый для ориентации опыт в своем пространстве доверия. Каждому важно знать, что в пространстве доверия кто-то вполне реальный уже смог преодолеть встающие перед ним проблемы, и теперь лишь надо повторить то, что делал тот.

Пространство доверия является средством нашей коммуникации с миром и с собой. Те реальности, которые в него не попадают, оказываются ненаблюдаемыми. Мы не можем их увидеть и использовать при построении своих действий.

Наиболее значимое для всех общецивилизационное пространство доверия создает образование. Однако, любые определяемые им редукции, в том числе существующие научные, неизбежно теряют часть полезного опыта.

Отказ от собирания феноменологии нередуцированного синергийного субъекта и размещения ее в пространстве доверия образованного человека блокирует пути эволюции человека как антропологического типа к все большим возможностям. Нужно помочь каждому конкретному человеку выйти из тупиков редукции его способности к действию, и открыть его сущностную нередуцированную возможность быть субъектом реальности – успешным, здоровым, счастливым, справляться с трагедиями, и катастрофами, еще вчера казавшимися ему несуществующими и далекими, и вдруг теперь каждодневно открывающими бездну под его ногами.

Иногда для этого необходимо лишь слегка помочь человеку изменить свое самоощущение.

Сегодня знание переживает период качественного развития идеала научной рациональности – происходящей глобальной постнеклассической научной революции. И, хотя научные революции не так драматичны как социальные, они ломают сложившееся разделение на направления и порождают свои драмы в судьбах как их первопроходцев, так и сложившихся старых научных школ и институтов. Нам надо очень бережно относиться к ученым и преподавателям, затрагиваемым этим изменением оснований знания, но мы должны и открывать путь реализации основных целей и ценностей общества, вызвавших к жизни этот новый идеал научной рациональности – новую глобальную научную революцию.

Основой характеристикой формирующегося сегодня постнеклассического научного знания является работа с актуальным для постиндустриального развития цивилизации ресурсом креативности и его носителем – творящей свои миры креативной индивидуальностью. Именно актуализации ресурса креативности соответствует происходящее в науке качественное развитие идеала научной рациональности, вызвавшее либерализацию науки и создание новых сообществ исследователей и новых структур науки. Формирующиеся предметные области как креативных практик, так и научного знания невозможно рассматривать без человека – их активного творящего начала, формирующего, означивающего и осмысливающего в них собственные каналы реальности и их собственные онтологии.

Понятие постнеклассической науки созвучно современным цивилизационным ценностям. Наука не может быть подчинена классическому идеалу бессубъектного знания как зеркального отражения мира. Наука – это средство нашей автокоммуникации и коммуникации – понимания себя и других в контексте достигнутого цивилизацией культурного уровня. И эта ее способность к широкой коммуникации знания является ее новым идеалом рациональности – разумности исследования человеческой природы.

Духовные ценности русской культуры в контексте современной глобализации

Г.Д. Гриценко

(Ставропольский государственный университет, г. Ставрополь)

В условиях глобализации, как никогда ранее, актуальна мысль П. Чаадаева, что Россия призвана дать решение тех вопросов, которые Европа только поставила.

Глобализация современной культуры выражается в преобразованиях двух основных компонентов культуры: научно-техническом и цивилизационном. Взаимодействие этих компонентов осуществляется на современном этапе глобализации через экономику. Именно через экономическую сферу проявляется опережающее развитие научно-технического прогресса. Глобальной идеологией становится идеология «экономического процветания любой ценой». Материальные интересы вытесняют и обесценивают духовную сущность человека. Экономизация мышления неизбежна дальнейшим ожесточением общества. Ценности нравственного и эстетического характера отодвигаются на второй план. Однако мышление XXI века не может не основываться на общей картине мира, которая далеко не исчерпывается рационально-экономической сферой. Истина не может быть отделена от аксиологии, тем более – истина практического действия.

Известно, что капитализм корреспондирует с протестантизмом, но практика последних десятилетий ХХ в. свидетельствует, что он успешно соотносится также и с религиозными ценностями синтоизма, иудаизма, конфуцианства и др. Происходит процесс адаптации стандартов западной цивилизации к культурной матрице «азиатских ценностей» таких, как: духовность, самоотверженность, сострадание, приоритет гармоничного целого, почитание порядка в природе и социуме, трудолюбие. Модернизация жизни в странах Восточной Азии не разрушала базовые традиции и устои их обществ. Принятие элементов плюрализма прошло без особого сопротивления. Традиционные представления о необходимости уважения иных культурных обычаев облегчают взаимодействие «азиатских ценностей» с западными, которые часто находят своеобразное преломление в восточных культурах, приспосабливаясь к ним.

В этих условиях возрастает роль России как евразийско-русской цивилизации, основными ценностями которой являются духовно-нравственные. Так, формообразующим началом русской культуры выступала идея Матери-земле как идея единства духа и разума. Образ земли в смысловых уровнях материнства ориентирован на постижение нравственного бытия и извлечения человеческого смысла в контексте всеединства.

Другой значимой ценностью русской культуры стала идея правды как отражения включенности познания в процесс морального постижения бытия. В ней зафиксировано противопоставление таким истинам, которые безотносительны к нравственному пониманию. Определяющим значением такого понимания идеи правды является душевно-духовное проникновение в человека как такового и, следовательно, снисхождение к человеку иному.

Эти и тесно связанные с ними духовные ценности (милосердие, сострадание, самопожертвование и др.) могут быть положены в основу «соборного глобализма» как синергии цивилизаций и культур. Глобализация в данном контексте может восприниматься в качестве организации единства многообразия, обеспечиваемого взаимодействием разных культурных ценностей и традиций.

Нетократия и ее основные признаки

А.А. Денисов

(Институт конструкторско-технологической информатики РАН, Москва)

Новый стратегический субъект и Мировая социальная революция

Сразу оговоримся, что словосочетание «мировая социальная революция» рассматривается в данном случае не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле.

Целью новой мировой революции, как и у всякой иной революции, является отстранение от власти старого и приход нового правящего класса. Так вот, новый правящий класс и есть наш таинственный стратегический субъект. Именно он и является объектом нашего интереса.

Впервые, на сколько нам известно, новый приходящий правящий класс был назван в книге Барда и Зодерквиста «Netocracy» [1]. Важно обратить внимание, что эта работа была издана Стокгольмской школой экономики, что само по себе является знаком признания данной темы европейскими интеллектуалами. Из русских авторов нетократии много внимания уделяет Евгений Гильбо [2, 3]. Применительно к Гильбо стоит обратить особое внимание на то, где были размещены обе его статьи. Напомним, что над сайтом Stringer, как до сих пор шутят некоторые московские острословы, до сих пор «витает тень» некогда всесильного шефа охраны Президента Ельцина – генерала Коржакова, который сегодня работает под руководством Евгения Примакова, бывшего шефа СВР.

Разумеется, только этими тремя авторами дело не ограничивается. Однако в других публикациях нетократия как правило не звучит. Например, книга «Бизнес в стиле фанк» [4] детально рассматривает организацию и стратегию развития нетократического предприятия, хотя слово «нетократия» не произносится ни разу. «Стратегия голубых океанов» [5] полностью посвящена стратегии корпорации, направленной на захват лидерских позиций в обществе победившей нетократии, а вовсе не с современном обществе как может показаться на первый взгляд.

Джордж Сорос в книге «Кризис мирового капитализма» [6] описывает новый нетократический подход к управлению финансовыми рынками, хотя и он не говорит «нетократия». Появился даже журналистский китч на тему нетократии [7], впрочем в данном случае он, как и всякие первые образцы китча, пока еще довольно изящен.

Итак, название нашего таинственного стратегического субъекта прозвучало: нетократия. Это и есть новый мировой правящий класс, который является источником управляющий воздействия на старые российскую и мировые элиты.

Что же такое нетократия? Процитируем Гильбо [2]:

«Сегодня наиболее прибыльными стали бизнесы, связанные не с производством, а с постиндустриальной деятельностью. Сегодня на смену борьбе за рынки сбыта и производственные ресурсы, контроль которых был основой власти в индустриальном обществе, пришла борьба за каналы информации, за построение социальных сетей, которые являются основой прибыльного постиндустриального бизнеса. Создатели и обладатели этих неустойчивых нематериальных активов – нетократы – становятся правящим классом в той мере, в какой общество все более и более становится постиндустриальным.