Теория государства и права. Учебник

Свобода – не вечная ценность. В древности и в средневековье она служила идеалом лишь для одиночек, поднявшихся в своем духовном развитии над общим уровнем. Таков знаменитый древнегреческий мудрец Сократ (ок. 470–399 гг. до н. э.), пожертвовавший жизнью ради утверждения права мыслить и действовать в соответствии со своим «внутренним голосом», т. е. убеждениями. Большинство же в то время и много позже не задумывалось о свободе и не дорожило ею. Жизнь общества детальнейшим образом регламентировалась обычаями и традициями, не оставлявшими места или оставлявшими слишком мало места для выбора и личных решений. В традиционных обществах такая ситуация характерна и в наше время. Ее пытаются гальванизировать или возродить с позиций религиозного фундаментализма. Однако ныне это уже не только не общепринятая, но скорее даже сектантская позиция. С эпохи Возрождения постепенно утверждалось представление о самоценности личности. Она уже не рассматривалась только как часть общественного организма. Буржуазные революции выдвинули требование и лозунг свободы. В XIX–XX вв. он получает широкое признание и ныне рассматривается как признак высокоразвитого общества, хорошей политической и правовой системы.

Свобода – это возможность поступать так, как хочется

, способность делать или не делать что-либо в соответствии со своими желаниями или убеждениями. Это предполагает, как отмечал еще И. Кант, «независимость от принуждающей воли другого», т. е. воли внешней по отношению к действующему субъекту.

Известный английский консервативно-либеральный мыслитель Исайя Берлин (1909–1997) выделил два различных значения (или два аспекта) понятия «свобода»: негативная и позитивная. В негативном смысле субъект свободен в той степени, в которой никто не вмешивается в его действия. В позитивном смысле человека можно признать свободным, когда он сам себе господин, а его жизнь и решения зависят от него самого, а не от каких бы то ни было внешних сил

. Можно не испытывать давление чужой принуждающей воли и в то же время в силу обстоятельств быть лишенным возможности действовать в соответствии со своими желаниями или убеждениями. Такая свобода будет формальной, фиктивной, лишенной практического содержания.

Человечество давно пришло к выводу, что ради беспрепятственного и гарантированного осуществления свободы ее нужно в определенной мере ограничить. Это особенно важно при определении ее юридических аспектов. Все великие правоведы и философы, рассуждая о свободе, обращали внимание на эту сторону дела. Для них свобода – это познанная необходимость, способ сосуществования людей в обществе, а не одностороннее утверждение собственной воли. Джон Локк, идеолог английской буржуазной революции, один из родоначальников либерализма, полагал, что свобода – это не анархия, а гарантия от произвола, она предполагает соблюдение законов природы, ставших законами государства: «Там, где нет законов, там нет и свободы». Монтескьё приводил ту же мысль: «Свобода есть право делать все, что дозволено законами. Если бы гражданин мог делать то, что законами запрещается, то у него не было бы свободы, так как то же самое могли бы делать и прочие граждане». Классическое определение индивидуальной свободы дал крупнейший представитель английского либерализма XIX в. Дж. Ст. Милль (1806–1873): это право гражданина на автономию во всем, что не причиняет обществу вреда, требующего защитных мер.

§ 5. Равенство

Равенство наряду со свободой рассматривается ныне как важнейший компонент прав человека, признак демократического, правового и социального государства. Широкий общественный резонанс требование равенства получает в эпоху буржуазных революций. Оно послужило основой для широкого круга реформ, преобразивших социальный и политический строй, правовую систему. Расширение избирательного права, утверждение равноправия полов, защита законных интересов религиозных, этнических и других меньшинств осуществлялись под знаменем равенства. До буржуазных революций принцип равенства не был общепризнанным. Неравенство не только допускалось, но провозглашалось естественным и охранялось от покушений принудительными мерами. Воплощением социального неравенства является характерный для древних и средневековых обществ сословно-кастовый строй с четкой иерархией и привилегиями высших сословий.

Полное равенство людей во всех отношениях невозможно, и более того, если бы кто-либо его установил, оно, как пишет Д. Уолкер, во многих случаях рассматривалось бы как несправедливость

. Еще Аристотель полагал, что равенство справедливо для равных, а неравенство – для неравных, поэтому «безусловно, справедливым может быть только равенство по достоинству».

Понятие равенства включает две стороны, или два компонента: юридическое равенство, заключающееся в гарантируемой законом возможности действовать в известных пределах (т. е. не нарушая закона) по собственному усмотрению, и создание для каждого человека условий, позволяющих действовать в соответствии со своей свободной волей, т. е. известное равенство условий.

Юридическое равенство (равенство перед законом) предполагает формальное предоставление всем одинаковых прав (равную правоспособность) и равную юридическую ответственность. До буржуазных революций, когда юридическое равенство принципиально не допускалось, казалось, что достаточно его ввести, чтобы воцарилась социальная справедливость. Подобное убеждение лежит в основе таких выдающихся исторических документов, как американская «Декларация независимости» (1776), французская «Декларация прав человека и гражданина» (1739). Однако вскоре стало ясно, что провозглашение юридического равенства отнюдь не ведет к установлению действительного равенства между людьми. Одинаковую правоспособность, предоставление гражданам равных прав стали называть формальным равенством, или формальными свободами (К. Маркс и др.). В этой связи особое внимание уделялось проблеме выравнивания условий.

И по сей день находится немало сторонников сведения принципа равенства к формальному равноправию. Такая позиция характерна для консервативных кругов. В защиту ее выдвигается два аргумента. Во-первых, равенство условий предполагает перераспределение богатств, а это противоречит свободе, ограничивает возможность пользоваться своей правоспособностью. Во-вторых, осуществление полного равенства условий, в первую очередь в экономической сфере (сторонников такого права называют эгалитаристами), либо невозможно, либо ведет к неблагоприятным последствиям, в первую очередь к принудительным мерам и господству бюрократии.

Но есть и противоположная точка зрения. Если мы провозглашаем право каждого человека на образование и медицинское обслуживание, но при этом и то, и другое оказывается платным, ясно, что этим правом смогут реально воспользоваться только те, кто способен понести соответствующие расходы, а отнюдь не все граждане. Чтобы этого избежать, чтобы превратить равенство из формального в фактическое, нужно допустить определенное неравенство. Оно вполне морально и справедливо, когда устанавливается в пользу людей, находящихся в неблагоприятных условиях, бедных, больных. Такой точки зрения придерживаются не только социалисты и коммунисты, но и гуманисты, и лучшие представители современного либерализма, как, например, признанные исследователи проблемы справедливости – американец Дж. Ролс и француз Х. Перельман. Юридическое неравенство, своего рода привилегии для обездоленных, вводятся для социального выравнивания или выравнивания условий, только равенство условий делает юридическое равенство не фиктивным, а действительным.

§ 6. Справедливость

Джон Ролс, чья книга заслужила признание в качестве одного из лучших за последние десятилетия исследований проблемы справедливости, пишет: справедливость – «первая добродетель общественных институтов»

. Ее можно рассматривать и как идеальную цель общественных отношений, в том числе государственно-правовых, и как критерий их оценки.

По отношению к агенту действия (не только к отдельному лицу, но и к учреждению, институту, органу власти, общественному движению) справедливость выступает как руководящий принцип поведения. Как подчеркивает Д. Уолкер, этот принцип должен действовать «вопреки таким широко применяемым принципам, как удобство, целесообразность, выгода, преимущество»

. Это предполагает отказ от вульгарно-утилитаристского культа полезности и отождествления ее со справедливостью. Альтруизм должен торжествовать над эгоизмом. В случае столкновения интересов в обществе защите подлежит более высокий с нравственной точки зрения интерес. Справедливость проявляется в других ценностях, она устанавливает их иерархию и отношение между ними. Конкретное преломление тех или иных ценностей подлежит проверке на предмет справедливости.

Категория «справедливость» впервые подверглась обстоятельному разбору в «Большой этике» и «Никомаховой этике», а также в «Политике» Аристотеля. Обращает на себя внимание широта и многоплановость этого понятия. Оно и выражается разными, хотя и близкими терминами – справедливое, справедливость, правосудность, правосудие (в более широком смысле, чем современное употребление этого слова) и т. п. Для Аристотеля справедливость – это и личная добродетель (склонность, способность поступать справедливо), и объективно существующее и всеми признаваемое правило, обеспечивающее справедливое распределение благ (норма справедливости).

Аристотель выделяет разные виды справедливости применительно к формам общественных отношений. Он говорит о «домашнем справедливом», имея в виду отношения между отцом и детьми, хозяином и слугой, о «справедливом» в отношениях между мужем и женой и «гражданской справедливости», которую он называет также «государственным справедливым»

.

В центре внимания Аристотеля «гражданское (или государственное) справедливое». Им держится общественная жизнь

.

Гражданская, или государственная, справедливость (ее называют также и правовой) призвана распределять на разумных основаниях блага и тяготы жизни в рамках единого государственного объединения. Возможность «уделять себе большую [долю] безусловных благ, и меньшую – безусловных зол» Аристотель объявляет неправосудностью, т. е. несправедливостью

.

Справедливость – это пропорция, мера распределения общественных благ. Выделяются два ее свойства. С одной стороны, она представляет собою середину между излишеством и нехваткой, между многим и малым. «Несправедливый, совершая несправедливость, имеет больше, а терпящий несправедливость, подвергаясь ей, имеет меньше»

. С другой стороны, справедливость отождествляется с равенством, а несправедливость – с неравенством: «Справедливый – это человек, стремящийся иметь равное…, быть равным по отношению к другому справедливо…»

. Но принцип равенства преломляется по-разному. При обмене и возмещении вреда равенство является полным, буквальным, фактическим. Это уравнивающая справедливость. Но и «пропорционально равное тоже будет справедливым»

, хотя это и предполагает фактическое неравенство. Право, по Аристотелю, «есть нечто соотносительное (т. е. пропорциональное)», «правосудие – это пропорциональность, а неправосудие – непропорциональность»

. «Распределительное право… должно учитывать известное достоинство». Такова распределяющая справедливость. Определив пропорциональное равенство как ее специфику, Аристотель отмечает, что «достоинством» (а с ним соизмеряются блага) не все называют одно и то же

.

В «Политике» Аристотель выделяет еще одно чрезвычайно важное свойство государственной справедливости. Это общее благо. «Государственным благом, – пишет Аристотель, – является справедливость, т. е. то, что служит общей пользе, равномерно правильное имеет в виду выгоду для всего государства и общее благо всех граждан»

.

Итак, признаками, компонентами или принципами гражданской (политической) справедливости, по Аристотелю, являются уважение к интересам других («чужое благо»), равенство, или соразмерность, и общее благо.

Аристотелю удалось раскрыть или обобщить важнейшие свойства справедливости. Высказанные им идеи развивались и обогащались на протяжении тысячелетий.

Христианская этика с ее основополагающим правилом «возлюби ближнего своего как самого себя» представляет собой отрицание эгоцентризма и уважение к «чужому благу».

Утилитаристский принцип «наибольшего счастья наибольшего числа людей» служит модификацией общего блага как критерия оценки всех человеческих учреждений и поступков.

«Против притязания на защиту, предъявляемого личным эгоизмом, общество имеет право выставить свои интересы, – писал выдающийся немецкий юрист Р. фон Иеринг (1818–1892). – Интересы же общества составляют то, что выгодно не одному, а всем, на чем все могут сойтись, и тот интерес… есть не что иное, как справедливость. Она выше свободы, индивид существует не для себя исключительно, но и для мира; поэтому свобода, т. е. то, что соответствует личным интересам индивида, и должна подчиняться справедливости, т. е. тому, что требуется интересами всех»

.

Наиболее существенное обогащение представлений о справедливости произошло в связи с постановкой социального вопроса левыми и социалистическими течениями. Ими был выдвинут тезис о неполноте, урезанности и даже фальшивом характере справедливости, сводимой лишь к формальному, юридическому равноправию, о необходимости известного равенства условий ради осуществления социальной справедливости. Эти идеи давно уже получили широкое распространение и разделяются сегодня не только социалистами, коммунистами и левыми радикалами, но и сторонниками либерализма. Они вовсе не предполагают непременно обобществления средств производства (как у коммунистов) или имущественного уравнивания (эгалитаризм), но во всех случаях и формах означают создание некоторых льгот для бедных и обездоленных за счет всего общества, что невозможно без государственного регулирования и перераспределения богатств.

Характерна в этом отношении работа американского либерала Джона Ролса «Теория справедливости».

Ролс понимает справедливость как политическую и социальную, а не формально-юридическую категорию. Ее суть состоит в том, как в экономической, политической и социальной жизни распределяются права, обязанности и выгоды общественного сотрудничества

.

Ролс формулирует два принципа справедливости

. Первый состоит в том, что все люди обладают равными основными свободами, совместимыми с такой же свободой других людей. Это юридическое и политическое равенство, причем последнее возможно, по Ролсу, лишь в форме «конституционной демократии».

Второй принцип подразделяется на два положения.

1. Социальное и экономическое неравенство допустимо только в пользу наиболее обездоленных. Именно в этом случае оно будет служить благу общества в целом.

2. При этом должности и общественный статус должны быть доступны всем.

Второй принцип Ролса носит социально-экономический, а не формально-юридический характер. Социальная и экономическая политика, поясняет он, должна быть направлена на наиболее полное удовлетворение долговременных ожиданий наименее благополучных людей.