Морские досуги №4

Капитан быстро поднялся с кресла и, чуть ли не бегом, проследовал в ванную комнату. А там начал простукивать и переворачивать эти злосчастные ящики.

Бац, бац, бац – ниже-ниже…. Стучал он по ящикам.

– Да! Вот он, – радостно вытащил он из кучи один из них, – Вот из этого ящика у тебя и кукарекает.

И на самом деле. Я прислушался к этому ящику. Точно! Этот ящик и кукарекал.

– Да. Там, наверное, находиться сингапурский будильник. Кто-то нажал кнопку на нем при погрузке – и он, поэтому и кукарекает, – предположил капитан.

– Да ты что!? – я был ошарашен от простоты такого решения.

Вытащили мы этот ящик, отнесли его в дальнюю кладовку и оставили там. До конца рейса я так его больше и не трогал. Не заходил в ту кладовку, но кукареканье в каюте прекратилось.

А когда Зайцев пришел в Сиэтле к нам на борт, я его с интересом спросил:

– Что это у тебя в ящике там кукарекает?

– Да, елки-палки, это моя жена, наверное, будильник положила туда, клавишу на нем нажала – вот он и кукарекает – он долго смеялся над моим рассказом и изумлением американского журналиста.

Капитан, немного успокоившись после моего рассказа, и немного охолонил нас:

– Одно только нормально, что у тебя с башкой всё в порядке, и крыша у тебя не съехала. Это доказывает, что ты ещё не чокнулся, хоть и в рейсе находишься больше полугода, и перед любым судом можешь находиться в полном здравии.

И потом рассказал нам, что этот корреспондент пришел к нему очень озабоченный:

– С вашим стармехом проблемы – у него кукареканье в голове слышно, – со смехом рассказывал нам капитан, – А по нашим законам, если моряк находится в море больше 4 месяцев, то этому человеку нужно отдыхать. А вы уже больше полугода в рейсе. Обратитесь в компанию, чтобы ему срочно предоставили отдых. А то, его ни один суд не возьмет свидетелем в случае любого инцидента.

Капитан успокоил журналиста:

– Все нормально, не переживай. Мы уже нашли где у него в каюте кукарекает и устранили причину. Теперь у него в каюте нет проблем, и он ночами спит спокойно.

Но корреспондент не успокоился и перед подходом к Сиэтлу, застав меня вновь на мостике, спросил:

– У вас больше ничего не кукарекает в каюте?

– Да нет, мы нашли этот ящик, из которого неслось кукареканье, там был будильник.

Тогда корреспондент посмеялся и говорит:

– Да, это был один из морских анекдотов. Я, может быть, опишу его в своей хронике.

* * *

И вот, пока я гулял с Нельсоном, этот случай непроизвольно вспомнился мне. Но тут я уже говорю сам себе:

– Но чтобы медвежонок разговаривал со мной, и я это слышу – странно. Когда я вернулся к себе на «Кристину», никого, конечно, у трапа не было. Следов вечернего отдыха под тентом не наблюдалось. Матрос, филиппок, сидел где-то в каюте. Ужин я прогулял. Кразимир, наш повар, оставил мне кое-что покушать. Я залез в холодильник, сделал себе бутерброд и разогрел в микроволновке ужин. Поужинал и поднялся в каюту.

Посадил на иллюминатор Нельсона со словами:

– Ну, Нельсон, все. Теперь мы будем вместе с тобой путешествовать. Будем вместе работать. Теперь ты будешь моим товарищем. Постарайся всегда создавать мне хорошее настроение. Ты согласен? – Нельсон как будто вдруг моргнул глазами и кивнул головой:

– Да – согласен, – вот тут у меня, и в самом деле, непроизвольно мурашки пошли по спине и непроизвольно вырвалось:

– Вот это да!

Я снял комбинезон, принял душ и лёг в кровать. Наверное, это был один из тех редких случаев за последние почти пять месяцев, когда я ложился раздетым в постель.

Обычно я спал, не раздеваясь, на диванчике или в своём знаменитом кресле в ЦПУ.

Первый месяц на «Кристине» был для меня полным кошмаром. Комбинезон я вообще не снимал. Спал, где придётся. Комбинезоны я просто менял. Один на мне, другой стирается, а остальные сушатся. Как-то раз старпом Валерка заскочил в ЦПУ и, увидев меня, скорчившегося на стульчике за столом, предложил:

– Дед! А не сделать ли нам для тебя достойное лежбище, – я был не против его предложения.

– Но как это сделать? – я был немного озадачен его вопросом.

– Не переживай. Всё сделаем быстро, – Валеркин энтузиазм меня всегда поражал.

При первой же стоянке в Авенмаусе, Валерка попросили Майкла, чтобы он отвёз его на ближайшую автомобильную разделку.

Майкл – пенсионер. Ему далеко за семьдесят. Он одинок и скрашивает свою жизнь тем, что ходит по судам и помогает морякам. Просто так, от души. Помогает и всё. Я ему, иной раз наливаю за его доброту душевную, по паре канистр дизельного топлива, которым Майкл заправляет свой «Лэнд Ровер». Денег у Майкла достаточно. И поэтому и машина у него очень даже приличная. Но, он немного экономит на топливе. Ну и что? Пусть, если ему так хочется. Меня этой дизелькой раз в месяц регулярно заправляют по сорок тонн. Так что сорок литров для Майкла всегда находится. Зато ни у меня, ни у матросов никогда не возникает проблем с посещением берега. Майкл даже возит капитана и Кразимира раз в месяц в супермаркет за покупкой продуктов. Хозяин экономит на шипчандлере. Так его, в какой-то степени, заменяет Майкл.

Майкл отвёз нас на разделку, на которой мы за несколько часов отыскали пару шикарных автомобильных кресел. Хозяин разделки, конечно же, не бесплатно, но по божеской цене, отдал нам эти кресла и привёз нас с ними обратно на судно.

У Валерки появилось занятие. Он несколько вечеров пилил и строгал постаменты для этих кресел. Одно из них было установлено на мостике, а другое у меня в ЦПУ.

Кресло и в самом деле было шикарное. Оно крутилось на 360 градусов, регулировалось и по высоте и по ширине. Его можно было поддуть и отрегулировать наклон спинки и подголовника. А можно было просто разложить, как кровать. Вот тут-то и наступили мои блаженные вахты. Можно было полностью разложить кресло и спать, спать и спать, находясь, как и прежде, в ЦПУ.

Иной раз Кразимир приносил мне еду прямо в ЦПУ, так как покинуть его не было никакой возможности во время длительных отходов из Авенмауса или подходов к Ватерфорду. Видя, как я мирно сплю в таком кресле от усталости, он не будил меня, а оставлял тарелки с едой на столе.

А что может сделать один человек в машинном отделении?

Вход в Авенмаус до 12 часов, выход до 8 часов, переход 8 часов и вход в Ватерфорд 8 часов. Стоянка в Ватерфорде 10 часов и вновь отход. Когда поспать? Когда отдохнуть? Только механически совершаешь какие-либо действия, интуитивно, наработанные тобой за много лет. Или от усталости валишься на кресло. Про поход в каюту и поспать там, на кровати приходилось просто забыть.

Из-за постоянных отходов и приходов, я вынужден был большую часть времени проводить в машинном отделении, где осуществлял все пуски механизмов и постоянно контролировал и обслуживал их.

В машине я был один. У меня не было ни моториста, ни механика, ни электрика. Всё приходилось делать самому. Самому и мыть и красить и заниматься ремонтом. Так что в моём машинном отделении можно было ходить по плитам и без обуви, просто в носках, не боясь испачкать их. Такая у меня была чистота. Хозяин после двух месяцев моей работы, увидев такую чистоту, даже поднял мне оклад почти на двести долларов.

Но бывали и грязные работы, после которых приходилось всё заново перемывать. А если нужно было произвести какой либо ремонт, то мне помогали или старпом, или Ромио.

Ромио работал со мной на предыдущем моём судне, балкере. Длина того балкера была 250 метров. Не чета, этой «Кристине» в 100 метров и осадкой в четыре метра.

А если были ночные отходы из Авенмауса, да ещё и во время прилива, то моё нахождение в ЦПУ продлевалось часов на 6. Потому что отливы и приливы в Бристольском заливе достигают 9 метров. А против прилива «Кристина» ползла по 9 узлов, вместо 19 по отливу.

А если ночью на ходу срабатывала какая-нибудь сигнализация, а я в это время находился в каюте, то приходилось стремглав лететь в машину для выявления устранения причин срабатывания сигнализации.

Поэтому-то я и находиться большее время суток в ЦПУ и мне приходилось возлежать в этом знаменитом кресле в ЦПУ, а не в каюте. Я был очень благодарен Валерке, за его заботу обо мне.

* * *