Хрестоматия по философии

Но ведь никакой награды не требует для себя добродетель, являясь сама себе лучшей наградой, [возразишь ты]. Я никогда не слыхал ничего глупее этого мнения. Что значит, что добродетель служит сама себе наградой? Я буду действовать мужественно. Почему? Ради добродетели. А что такое добродетель?

Действовать мужественно. Это оказывается пустой забавой, а не наставлением, шуткой, а не увещеванием. Я буду поступать мужественно, чтобы поступать мужественно, я пойду на смерть, чтобы умереть. И это ли не награда и это ли не вознаграждение!

Разве не признаешь теперь с уверенностью, что добродетель является призрачной и бесцельной вещью?

Глава XV. Опровержение противоположных мнений и о том, что справедливость не должна иметь отношения к добродетели

…Из всего [вышеизложенного] ясно, что добродетель – пустое и бесполезное слово, ничего не выражающее и не доказывающее, и ради нее ничего не следует делать. Ради нее не действовали и те герои, которые были названы… [Они] руководствовались не добродетелью, а одной лишь пользой, к которой все и следует свести. Чтобы ответить в самых общих чертах, только то надо назвать пользой, что или лишено ущерба, или, по крайней мере, больше, чем ущерб… В тех случаях, которые я приводил, без сомнения, то добродетельнее, что полезнее. Почему предпочтительнее бежать, чем оставаться в строю, когда остальные бегут? Почему не следует щедро раздавать (или, как я сказал бы, расточать) все имущество, но надо и себе что-то оставить? Почему предпочтительнее не быть терпеливым, слушая злые речи, а изгнать ненавистника? Очевидно, потому, что это полезнее для жизни, состояния и молвы.

Таким образом, большие блага, то есть те, которые заключают в себе большие выгоды, предпочитаются меньшим благам, как и меньший ущерб большему. Что же такое большие блага и что меньшие, определить трудно именно потому, что меняются времена, места, лица и прочее. Но чтобы разъяснить суть дела, я бы сказал вот что: по крайней мере, главное условие [большего блага] заключается в том, чтобы быть лишенным несчастья, опасностей, беспокойств, трудностей, стремясь к тому, чтобы быть любимым всеми, что является источником всех наслаждений. Что это такое, все понимают, и [свидетельство тому] – многочисленные книги о дружбе. И напротив, известно, что жить среди ненависти подобно смерти. Руководствуясь этим правилом, мы узнаем добрых и злых людей, то есть умеющих или не умеющих вести жизнь с наслаждением.

Глава XVI. О тиране Дионисии и о том, что пороков избегают ради пользы, а не ради добродетели

…Не может быть такого, чтобы люди, за исключением глубоко несчастных и привыкших к злодеяниям, не радовались благу другого человека и, более того, сами не были причиной его радости, например спасши его от нужды, пожара, кораблекрушения, плена. На основании ежедневной практики надо научиться радоваться благам других людей и всеми силами постараться, чтобы они нас полюбили. Это случится только тогда, если мы их полюбим и будем стремиться оказать им большие услуги, если мы пренебрежем этим, то никогда не сможем вести жизнь с радостью.

Глава XXVII. О том, что большая польза должна предпочитаться меньшей

…Ты нашел на земле деньги какого-нибудь прохожего. Верни их человеку… Ты возвратишь деньги не потому, что возвратить их – добродетельно, но чтобы порадоваться благу человека и его радости и, кроме того, снискать расположение его и других [с тем, чтобы приобрести себе доверие]. Однако здесь необходим совет: ты должен умышленно сделать это не наедине и не скрыто от всех, иначе это известие не дойдет до других людей. [И ты сделаешь] это ради пользы, а не ради добродетели, как я уже часто говорил. Если основание [этого поступка] для тебя в том, чтобы не причинять вреда человеку, насколько достойнее и целесообразнее мое – чтобы и ему, и себе принести пользу. И хотя я действую только в собственных интересах, но при этом я хочу быть полезным другому, с тем, чтобы равным образом быть полезным самому себе. Так как если бы я не возвратил деньги прохожему, то был бы преступником по отношению к своему доброму имени. Но верно и то, что если бы деньги были нужны мне для сохранения жизни, то, по нашему мнению, возвращать их не следует…

    Лоренцо Валла. О наслаждении // Антология мировой философии: в 4 т. – М.: Мысль, 1969–1972. – Т. 2. – С. 74–83.

Николай Кузанский (1401–1464)

Немецкий теолог, математик, церковный деятель, дипломат и философ раннего Возрождения, воспринявший наследие антично-средневековой метафизики и предвосхитивший главные черты философии Нового времени. Его философия развивалась под влиянием мистики (особенно Мейстера Экхарта) и номинализма (У. Оккама). Решающее значение в формировании философских идей Николая Кузанского имело влияние неоплатонизма (Прокл, Ареопагитики).

Был близок гуманистической культуре, дружил с Лоренцо Валлой и некоторыми другими гуманистами. Будучи крупным ученым своего времени, занимался математикой, астрономией, предложил реформу календаря, первым составил географическую карту Центральной и Восточной Европы. Написал большое количество философских и богословских произведений. Философские интересы концентрируются вокруг двух основных проблем: 1) отношения Бога к миру и в этой связи – места и роли человека в нем, 2) познания. Рассматривая эти проблемы, Николай Кузанский одним из первых среди ученых Возрождения повернул от теологических спекуляций средневековой философии к натуралистическому объяснению природы и человека.

Как богослов, приписывал божественному бытию решающую роль в судьбах природы и мира. Эти положения свидетельствуют о теизме, однако ведущая тенденция в решении проблемы отношений Бога и мира состоит не в отрыве бесконечного Бога от конечного мира, а в их сближении, по существу приводящему философа к позиции пантеизма. Для него Бог – непознаваемый «абсолютный максимум», актуальная бесконечность, а мир – проявление Бога, познаваемый «ограниченный максимум», потенциальная бесконечность. В этой связи Николай Кузанский преодолевает один из основных устоев схоластически-теологического мировоззрения – представление о конечности мироздания в пространстве и о Земле как его центре, прокладывая, таким образом, дорогу гелиоцентрической системе Коперника. Он утверждал, что так называемая сфера неподвижных звезд не является окружностью, замыкающей мир. «Машина мира имеет, так сказать, свой центр повсюду, а свою окружность нигде, потому что Бог есть окружность и центр, так как Он везде и нигде». Утверждая бесконечность Вселенной, отсутствие в ней границ, тем самым поставил под сомнение убеждение традиционной схоластической космологии относительно иерархической структуры Вселенной.

Об ученом незнании

Книга 1

Глава IV. Абсолютный максимум, совпадая с минимумом, понимается непостижимо

Абсолютный максимум пребывает в полной актуальности, будучи всем, чем он может быть, и по той же причине, по какой он не может быть больше, он не может быть и меньше: ведь он есть все то, что может существовать. Но то, меньше чего не может быть ничего, есть минимум. Значит, раз максимум таков, как сказано, он очевидным образом совпадает с минимумом.

Все это для тебя прояснится, если представишь максимум и минимум в количественном определении. Максимальное количество максимально велико, минимальное количество максимально мало; освободи теперь максимум и минимум от количества, вынеся мысленно за скобки «велико» и «мало», и ясно увидишь совпадение максимума и минимума: максимум превосходит все и минимум тоже превосходит все; абсолютное количество не более максимально, чем минимально, потому что максимум его есть через совпадение вместе и минимум.

Противоположности, притом в разной мере, свойственны только вещам, допускающим превышающее и превышаемое; абсолютному максимуму они никак не присущи, он выше всякого противоположения. И поскольку абсолютный максимум есть абсолютная актуальность всего могущего быть, причем настолько без всякого противоположения, что совпадает с минимумом, то он одинаково выше и всякого утверждения всякого отрицания. Все, что мы о нем думаем, он не больше есть, чем не есть, и все, что мы о нем не думаем, он не больше не есть, чем есть: он есть так же это вот, как и все, и он так же все, как и ничто; и он больше всего есть именно эта вот вещь так, что вместе и меньше всего она. Поистине, одно и то же сказать: «Бог, то есть сама абсолютная максимальность, есть свет» и «Бог есть так же максимальный свет, как минимальный свет».

Глава V. Максимум есть единое

Чего не может быть ни больше, ни меньше, того нельзя именовать, потому что имена приписываются движением рассудка только вещам, в том или ином соотношении допускающим превышаемое и превышающее. Раз все существует наилучшим образом, каким может существовать, то без числа множественность сущего существовать не может: с изъятием числа прекратятся различенность, порядок, пропорция, гармония, да и сама множественность вещей. Если это число будет бесконечным, все перечисленное тоже прекратится, потому что с актуальной максимальностью числа совпадет минимум: бесконечное число и минимальное число сводятся к одному.

…Поскольку меньше единицы ничего не может быть, она и будет минимумом просто, который, согласно только что сказанному, совпадает с максимумом. Такая единица не число – ведь число, допуская превышающее [и превышаемое], никак не может быть ни минимумом просто, ни максимумом просто, – а начало всякого числа, поскольку она минимум, и конец всякого числа, поскольку максимум. Эта абсолютная единица, которой ничто не противоположно, и есть абсолютная максимальность, бог благословенный. Его единство (unitas), будучи максимальным, неразмножимо, поскольку оно уже есть все то, что может быть, тем самым невозможно, чтобы оно стало числом.

Глава XI. О могущественной помощи математики в усвоении различных божественных истин

Все наши мудрейшие и святейшие ученые согласны между собой в утверждении, что видимые вещи суть доподлинно образы невидимых вещей и что Создатель наш может быть видим и познаваем через создания, как в зеркале и в загадке (чувственном символе). … Все вещи находятся между собой в связи, скрытой, без сомнения, от нас и непостижимой, но такой, что из всех вещей проистекает одна-единственная Вселенная и что все вещи суть самое единство в единственном максимуме. …Если производить исследование при помощи образа, необходимо, чтобы не было ничего, что возбуждало бы то или иное сомнение в образе… Так, все чувственные вещи беспрерывно неустойчивы вследствие материальной возможности колебаний, изобилующих в них. Напротив, если взять более абстрактные образы, чем первые, в которых вещи рассматриваются таким образом, что, не будучи лишены совершенно материальных средств, без коих их нельзя было бы представить себе, они не полностью подвержены колебаниям возможного, мы видим, что эти образы очень стойки и хорошо нам известны. Так обстоит дело в математике.

И вот почему мудрецы с большим рвением искали в математике примеров, чтобы разумом проследить эти вещи, и ни один из великих умов древности не изучал трудных вещей при помощи иного какого-либо сходства, кроме как математического. …Разве Пифагор, первый из философов по достоинству и на деле, не направил искание истины на числа? Так, платоники и даже первые из наших мыслителей следовали математике настолько строго, что св. Августин и вслед за ним Боэций утверждали, что число неоспоримо было в мысли творца его основным образцом для создания вещей.

…Мы можем ныне избрать себе путеводителем математические знаки вследствие их не подлежащей спору убедительности.

Глава XVI. Каким образом перенесенный максимум встречается во всех вещах, как максимальная линия в линиях

…Бесконечность заставляет нас полностью преодолевать всякую противоположность. Из этого принципа можно было бы почерпнуть столько отрицательных истин, что получилась бы целая книга. Больше того, вся теология, какую мы можем постигнуть, вытекает из этого великого принципа. И вот почему величайший исследователь божественных вещей, знаменитый Дионисий Ареопагит, в своей «Мистической теологии» говорит, что присноблаженный Варфоломей чудесным образом постиг теологию, высказывая мысль, что она является одинаково и максимой и минимой.

В действительности, кто понимает это, понимает все и превосходит всякий разум. Действительно, Бог, который сам максимум, как тот же Дионисий говорит об этом в своем труде «О божественных именах», не является предпочтительно таким-то предметом перед другим, в таком-то месте больше, чем в другом.

В действительности, так как Бог есть всё, он – также и ничто.

Глава XXI. Переключение бесконечного круга в единство

…Окружая все вещи, так как является бесконечной окружностью, и проникая все, так как является бесконечным диаметром, совершенный максимум представляет основу всех вещей, ибо является центром, концом всех вещей, окружностью, срединой всего, диаметром. Совершенный максимум также и причина, производящая действие, ибо он – центр; формальная причина, так как это – диаметр; финальная, конечная причина, так как это – окружность. Он осуществляет бытие, так как это – центр; руководство, так как это – диаметр; осуществляет сохранение, так как это – окружность, и так далее для множества вещей.

Вот почему ты можешь охватить умом, каким образом максимум является не иным чем, как ничем, не отличным от ничего, и почему все в нем, от него и через него, почему он – окружность, диаметр и центр.

Глава XXII. Каким образом Божие Провидение соединяет противоречия

…И так как очевидно, согласно предшествующему положению, что Бог обнимает все, даже противоречия, ничто не может ускользнуть от его взора. Что бы мы ни совершили или ничего ни сделали – все это в Провидении. Ничто не может произойти без Провидения. …Так как Провидение неизбежно и неизменно и ничто не может его превзойти, все, что касается самого Провидения, явно имеет характер необходимости, и это по всей истине, ибо все в Боге есть Бог, который является абсолютной необходимостью.

Книга 3

Глава III. Каким образом лишь в природе человечества возможен максимум?

…Человеческая природа – такая природа, которая была помещена над всеми творениями Бога и лишь немного ниже ангелов. Она заключает в себе умственную и чувственную природу и стягивает в себе всю Вселенную: она есть микрокосм, малый мир, как называли ее с полным основанием древние. Она такова, что, будучи возведена в соединение с максимальностью, становится полнотой всех всеобщих и отдельных совершенств таким образом, что в человечестве все возведено в высшую степень.

    Кузанский Н. Об ученом незнании // Сочинения: в 2 т. / Н. Кузанский. – М.: Мысль, 1979–1980. – Т. 1 – С. 50–134.

Эразм Роттердамский (1469–1536)

Ученый-гуманист, выдающийся голландский филолог, писатель, мыслитель, виднейший представитель северного Возрождения.

Ренессанс в его понимании означал возрождение не только античной науки и литературы, но и идей и идеалов первоначального христианства. Поэтому его гуманизм нужно характеризовать как «христианский». С этих позиций Эразм указывал на отступления католической церкви от Евангелия, обличал эгоизм, корыстолюбие и невежество священников и монахов, а также высмеивал темное (нарочито интеллектуально усложненное) схоластическое богословие.

В его научной и литературной деятельности видное место заняло восстановление подлинных текстов и точный перевод Нового Завета (им осуществлено в 1517 г. первопечатное издание греческого оригинала и латинского перевода).

Основные положения гуманистического учения Эразма Роттердамского намечены уже в его ранних произведениях – «О презрении мира», «Книга антиварваров» (1520), «Руководство христианского воина» (1501), в которых он стремился обосновать свое (этическое) понимание христианства. Он рассматривал христианство как высший этап этического развития человечества, подготовленный предшествовавшим ему этапом античной культуры и науки, выявивший высокое значение человечности и человеческого достоинства в общем процессе нравственного совершенствования.

Из многочисленных произведений Эразма наибольшей известностью пользовались сатиры «Похвала Глупости» (1509) и «Разговоры запросто» (1519), в которых вскрывались и высмеивались пороки современного ему общества. При всем радикализме своей сатиры Эразм Роттердамский не посягал на основы не только религиозного мировоззрения, но и церковной организации. Своим учением в значительной степени содействовал распространению реформационной идеологии, но сам он выступил решительным противником Реформации. В полемике с Мартином Лютером защищал свободу воли (трактат «О свободе воли», 1524). Выступал против теологического фатализма, подчеркивал роль человека, его разума и воли в процессе движения к высшему нравственному совершенству.

Похвала глупости

Глава XVI. Приправа Глупости нужна всюду

Но уже настало для нас время по примеру Гомерову, покинув небожителей, снова спуститься на землю; а на земле мы не найдем ни веселья, ни счастья, которые не были бы моими дарами. Посмотрите, во-первых, с какой прозорливостью чадолюбивая и благосклонная к человеку природа хлопочет о том, чтобы нигде не было недостатка в приправе Глупости. Согласно определению стоиков, быть мудрым – это не что иное, как следовать велениям разума, а глупым – внушению чувств, и дабы существование людей не было вконец унылым и печальным, Юпитер в гораздо большей мере одарил их чувством, нежели разумом: можно сказать, что первое относится ко второму, как унция к грану. Сверх того, он заточил разум в тесном закутке черепа, а все остальное тело обрек волнению страстей. Далее, он подчинил его двум жесточайшим тиранам: во-первых, гневу, засевшему, словно в крепости, в груди человека, в самом сердце, источнике нашей жизни, и, во-вторых, похоти, которая самовластно правит нижней половиной, до признака зрелости. Насколько силен разум против этих двух врагов, достаточно обнаруживает повседневная жизнь: пусть его вопит до хрипоты, провозглашая правила чести и добродетели, – бунтовщики накидывают своему царю петлю на шею и поднимают такой ужасный шум, что он, в изнеможении, сдается и на все изъявляет свое согласие.