Оценить:
 Рейтинг: 0

Концепция ювенального права современной России

Год написания книги
2015
Теги
<< 1 ... 5 6 7 8 9 10 11 >>
На страницу:
9 из 11
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Свод закреплял властные полномочия отца, а после его смерти – матери. Родительская власть не ограничивалась возрастом детей. Место жительства детей определялось местом жительства родителей. Родители могли применять к неповинующимся детям домашние исправительные меры. По инициативе родителей без судебного рассмотрения за особые пороки и развратный образ жизни дети могли подвергаться тюремному заключению от двух до четырех месяцев.

Закон допускал узаконение и усыновление собственных внебрачных детей. Дети, рожденные незамужней женщиной от прелюбодеяния, были лишены родительского покровительства.

Родители несли ответственность за вред и убытки, причиненные малолетними детьми.

Дополнения к Своду законов от 12 марта 1914 года ограничивали родительскую власть. Родители уже не имели права на жизнь детей. За убийство детей их судили и наказывали по уголовным законам. Родители не могли принуждать своих детей к совершению противозаконных действий.

Таким образом, в началу ХХ века формируются основные принципы государственной политики по законодательному обеспечению интересов различных категорий детей: законных, внебрачных, усыновленных и узаконенных. Оформляются формы защиты прав несовершеннолетних и ограничения родительской власти над ними. Итак, российское общество, несмотря на некоторое своеобразие, прошло в своем отношении к детям те же стили, что и абсолютное большинство стран Европы.

5. Социализирующий стиль (XIX век – середина XX века). Данный стиль преследует цель не столько завоевания и подчинения ребенка, сколько его социализации, тренировки, воспитания в соответствии с требованиями общества к модели личности. Позиция родителей определяется институтом наставничества, а ребенку отводится роль активного субъекта воспитания. Характерным для данного периода завоеванием является признание государством права ребенка на защиту. Впервые появилось понятие «охрана детей», которое трактовалось как «сознание необходимости охраны детей от произвола и жестокого с ними обращения родителей или заступающих их места лиц, а также от нравственного их развращения…»

Официальная оценка правового статуса несовершеннолетних впервые базировалась на осознании того, что положение детей в их собственных семьях ни законодательство, ни общество до последнего времени не регулировало.

Первыми шагами в этом направлении было создание в Нью-Йорке в 1875 году общества защиты детей от жестокого обращения. Затем аналогичные общественные организации создаются в Англии, Франции, Пруссии. Во Франции в 1889 году был издан закон Русселя «о малолетних, беспомощных, заброшенных и терпящих дурное обращение», который предоставлял суду право лишать родительских прав людей, дурно обращающихся со своими детьми или не заботящихся о них.[112 - Журнал Министерства юстиции. 1900. № 6. С. 403–407.] Данный законодательный акт официально признал за несовершеннолетними право на заботу родителей, право на гуманное обращение и воспитание, право на защиту жизни и здоровья от жестокого обращения и насилия.

В России первое общество по защите детей было создано в 1883 году. В 1892 году в Санкт-Петербурге был учрежден особый отдел защиты детей, одной из задач которого помимо деятельности, прямо направленной на выявление и предотвращение фактов жестокого обращения с детьми, являлась подготовка предложений по созданию соответствующей нормативно-правовой базы, регулирующей правовое положение несовершеннолетних.

Так, в 1895 году отдел защиты детей ходатайствовал перед министром юстиции о желательных дополнениях в законы, в том числе в гражданское и уголовное законодательство. В проекте содержались инициативы, направленные на предоставление судам полномочий лишать обвиняемых в злоупотреблении родительскими правами принадлежащей им власти над потерпевшими малолетними, введение института добровольного отречения от родительской власти в пользу приютов и учреждений, преследующих задачи детского призрения, а также определение ответственности за злоупотребление властью над детьми в пределах, установленных проектом Уголовного уложения.

Первые публикации, посвященные защите детей, появились в России в 1878 году в ноябрьском номере журнала «Слово».[113 - Поворинский А. Ф. Систематический указатель русской литературы по гражданскому праву 1758–1904 гг. /Научный ред. О. Ю. Шилохвост. Изд. 3-е. М., 2001. С. 160.] В последующие годы внимание науки к этой проблеме активизируется. В ее обсуждение были вовлечены представители различных отраслей знания – педагоги, юристы, врачи. На данном историческом этапе законодатель все еще стоит на позиции незыблемости родительской власти над личностью ребенка. Однако акцент делается на том, что «власть над личностью детей присваивается родителям преимущественно с целью лучшего обеспечения исполнения ими тех обязанностей, которые возлагаются на них законом для пользы детей и которые определяются словом «воспитание».

Октябрьская революция привнесла свои коррективы в концептуальные подходы организации процесса социализации детей. Социалистическое государство отдавало приоритет общественной системе воспитания, в которой ребенок выступал субъектом коллективистского воспитательного воздействия школы, интерната, детской коммуны и т. п. Роль семьи, права родителей и их влияние на воспитание подрастающего поколения рассматривались в качестве второстепенных рычагов социализации, влияние которых должно было не определять, а лишь дополнять основную линию государственного воспитания социально одобряемого типа молодого строителя коммунизма. Так, A. M. Коллонтай исключала саму необходимость существования «семейной ячейки, с ее родственными «скрепами» и провозглашала принцип обобществления воспитания детей.[114 - Коллонтай A. M. Проблемы женского коммунистического движения. Семья и коммунизм // Коммунистка. 1920. № 7. С. 220.]

Данная позиция оказала, по всей видимости, воздействие на весь дальнейший путь развития правового статуса несовершеннолетних, которые все больше ассимилировались, обособлялись от взрослого сообщества и наделялись в этой связи все большим объемом прав, не предполагавших каких-либо корреспондирующих обязанностей по отношению к взрослым.

6. Помогающий стиль (с середины XX века) основывается на предположении, что ребенок лучше, чем родитель, знает свои потребности и интересы. Оба родителя принимают равноценное участие в жизни ребенка, в удовлетворении его растущих индивидуальных потребностей. Не делается акцента на формировании и нивелировании черт личности. Метод физического воздействия вытесняется методом активного слушания и эмоционального присоединения. В этой связи Л. Демоз указывает, что в контексте помогающего стиля родитель должен «быть слугой, а не повелителем ребенка…создавать условия для развития его интересов».[115 - Демоз Л. Указ. соч. С. 86.] Если ранее, на предшествующих исторических этапах, правовой статус ребенка поглощался в той или иной степени правовым статусом родителей, то для сегодняшнего дня характерно признание правового статуса несовершеннолетнего как величины самостоятельной, которая в определенной степени формирует правовой статус родителей.

В значительной мере эта тенденция связана с влиянием норм международного права и гуманизацией законодательства, посвященного правовому статусу ребенка.

Как уже сказано выше, достаточно продолжительный период времени истории человечества (от Античности примерно до середины XIX века) в обществе не существовали ни понятия детства, как особо защищаемой группы населения, ни специального законодательства.[116 - Мельникова Э. Б. Ювенальная юстиция: Проблемы уголовного права, уголовного процесса и криминологии: учебное пособие. 2-е изд., испр. и доп. М.: Дело, 2001. С. 30.] К сегодняшнему дню международным сообществом выработана концепция о детстве как одной из главнейших социокультурных ценностей,[117 - Кураев Л. Г. Детство как социокультурная ценность: автореф. дис. … канд. соц. наук. Саратов, 1995. С. 3.] о значимости детства для дальнейшего общественного прогресса, о положении несовершеннолетних в социуме как равноправных его членов. Изменение парадигмы детства определило естественным образом и направление правовой регламентации отношений с участием детей. Содержание соответствующих нормативно-правовых актов ориентировано целиком на преимущественную защиту интересов детей, наряду с переходом от рассмотрения ребенка как объекта к его положению в качестве субъекта правоотношения. Правовой статус современных детей определяется обширным международным и национальным законодательством о правах детей, обзор которого приведен в главе 2.

§ 2. Конституционные основы правового статуса несовершеннолетних

До принятия Конституции РФ 1993 года правовой статус ребенка рассматривался законодателем в контексте семейных правоотношений, где он был поглощен правовым статусом родителей ребенка.

Идея формирования основ правового статуса ребенка в Российской Федерации неоднократно высказывалась учеными. В пользу этой концепции говорит многое. Во-первых, достаточная разработанность ее основных категорий, прежде всего теории правового положения личности. Во-вторых, необходимость признания, соблюдения и защиты прав и свобод человека и гражданина в соответствии со ст. 2 Конституции РФ. В-третьих, слишком велика сегодня социальная «цена» этой категории граждан, поскольку от «качества», а теперь уже, с учетом современного демографического кризиса, и от количества детей зависит будущее самого Российского государства. В-четвертых, современное состояние общества требует повышенной защиты прав и интересов несовершеннолетних. Дети, как особая категория граждан, нуждаются в особой защите.[118 - Зубарева О. Законодательство об обеспечении прав детей //Законность. 2005. № 6.]

На сегодняшний день принципиальное значение для определения правового положения ребенка имеют, как отмечает Н. Е. Борисова, три группы конституционных норм.

Первую группу таких норм составляют два положения Конституции РФ, прямо относящихся к защите прав и интересов несовершеннолетних:

– Конституция РФ провозглашает человека (независимо от возраста), его права и свободы высшей ценностью и устанавливает, что их признание, соблюдение и защита являются обязанностью государства (ст. 2), причем государства социального, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека (ч. 1 ст. 7);

– Конституция РФ раскрывает механизм реализации социальной политики в интересах детей путем обеспечения государственной поддержки семьи, материнства, отцовства и детства (ч. 2 ст. 7).

Вторую группу конституционных норм составляют статьи Конституции РФ, в которых говорится о детях (детстве) непосредственно. Речь идет о положениях, устанавливающих, что детство (как и материнство и семья) находится под защитой государства (ч. 1 ст. 38) и забота о детях и их воспитание – равное право и обязанность родителей (ч. 2 ст. 38).

Как видно, в этих конституционных положениях ребенок (дети) рассматривается только совместно с материнством, семьей, родителями. И тем не менее можно утверждать, что Конституция уже считает ребенка самостоятельным носителем прав.

Третью группу конституционных норм, имеющих непосредственное отношение к определению правового положения несовершеннолетнего, составляют нормы Конституции РФ, регламентирующие права и свободы человека и гражданина, используя формулировку «каждый». Поэтому они в равной степени касаются как взрослых, так и несовершеннолетних. Зафиксированные в главе 2 Конституции РФ права и обязанности человека и гражданина, признаваемые и гарантируемые на территории РФ, есть не что иное, как формализованный в российском законодательстве конституционно-правовой статус личности, выражающий «наиболее существенные, исходные начала, определяющие положение человека в обществе и государстве, принципы их взаимоотношений».[119 - Козлова Е. И., Кутафин О. Е. Конституционное право России. М., 2002. С. 199.]

В подавляющем большинстве положений Конституции РФ статус несовершеннолетнего является подразумевающейся частью, составляющим элементом общечеловеческого статуса любого гражданина России.

С одной стороны, это гарантирует обеспечение естественно равной защиты прав любого человека независимо от каких бы то ни было признаков, в том числе и возрастных. С другой стороны, в силу специфических возрастных особенностей, характеризующих статус ребенка, данное обстоятельство, как отмечает Н. Е. Борисова, можно расценить как упущение, правовой пробел, свидетельствующий о низкой гарантированности и слабой защищенности прав и интересов российских детей. Отсюда возникает необходимость повысить степень защищенности правового статуса ребенка путем выделения его как самостоятельного субъекта защиты и внесения соответствующих изменений в Конституцию России. Закрепление особой защиты прав несовершеннолетних в Конституции придаст их статусу гарантированность.

В этом будет состоять роль Основного Закона в систематизации прав и законных интересов несовершеннолетних, в поднятии защиты прав ребенка на надотраслевой уровень, тем более что отечественная юриспруденция уже пошла по пути выделения специальных субъектов права. Но если, например, правовой статус инвалидов, пенсионеров и других субъектов права сводится преимущественно к повышенной защите их социально-экономических прав и свобод, то правовой статус ребенка охватывает гораздо больший по объему круг правоотношений, который не может остаться вне поля зрения государства в силу своей социальной значимости.[120 - Борисова Н. Е. Конституционные предпосылки защиты прав ребенка / Институт государства и права Российской академии наук: материалы научно-практической конференции. М., 2004. С. 18.]

Конституционные нормы имеют своей целью общую, универсальную регламентацию статуса личности, которая в самом обобщенном виде выражает существенные черты ее правового положения. При этом само понятие «конституционно-правовой статус» более широкое. Оно включает в себя нормы не только Конституции, но и других источников конституционного права. Такой статус является разносторонним и богатым по содержанию, учитывает родовые признаки субъекта, и поэтому ему не свойственны однотипность и унификация.[121 - Богданова Н. А. Система науки конституционного права. М., 2001. С. 56.]

Теоретически он складывается из положений Конвенции ООН о правах ребенка (согласно ст. 15 Конституции РФ), норм Конституции РФ и конкретизирующего их отраслевого законодательства, прежде всего семейного, а также специализированного ювенального законодательства, представленного в Российской Федерации двухуровневым законодательством об основных гарантиях прав ребенка, включающим Федеральный закон «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» от 24 июля 1998 года № 124-ФЗ (в редакции от 17 декабря 2009 года № 326-ФЗ), и одноименные законы субъектов РФ.

В известной мере указанное законодательство, прежде всего ФЗ «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации», компенсирует отсутствие норм о правовом статусе ребенка непосредственно в Конституции РФ. В частности, в ст. 6 Закона предусмотрено, что «ребенку от рождения принадлежат и гарантируются государством права и свободы человека и гражданина в соответствии с Конституцией Российской Федерации, общепризнанными принципами и нормами международного права, международными договорами Российской Федерации, настоящим Федеральным законом, Семейным кодексом Российской Федерации и другими нормативными правовыми актами Российской Федерации».

Данный Закон закрепляет комплекс мер, с помощью которых государство оказывает содействие в защите прав и законных интересов ребенка. В ст. 7 Закона указано следующее:

«Органы государственной власти Российской Федерации, органы государственной власти субъектов Российской Федерации, должностные лица указанных органов в соответствии со своей компетенцией содействуют ребенку в реализации и защите его прав и законных интересов с учетом возраста ребенка и в пределах установленного законодательством Российской Федерации объема дееспособности ребенка посредством принятия соответствующих нормативных правовых актов, проведения методической, информационной и иной работы с ребенком по разъяснению его прав и обязанностей, порядка защиты прав, установленных законодательством Российской Федерации, а также посредством поощрения исполнения ребенком обязанностей, поддержки практики правоприменения в области защиты прав и законных интересов ребенка».

Родители ребенка (лица, их заменяющие) содействуют ему в осуществлении самостоятельных действий, направленных на реализацию и защиту его прав и законных интересов, с учетом возраста ребенка и в пределах установленного законодательством Российской Федерации объема дееспособности ребенка. Педагогические, медицинские, социальные работники, психологи и другие специалисты, которые в соответствии с законодательством Российской Федерации несут ответственность за работу по воспитанию, образованию, охране здоровья, социальной поддержке и социальному обслуживанию ребенка, по поручению органов опеки и попечительства и других компетентных органов могут участвовать в мероприятиях по обеспечению защиты прав и законных интересов ребенка в органах образования, здравоохранения, труда и социального развития, правоохранительных и других органах, занимающихся защитой прав ребенка.

Общественные объединения (организации) и иные некоммерческие организации могут осуществлять деятельность по подготовке ребенка к реализации им своих прав и исполнению обязанностей.

Конституция РФ служит и здесь основой, которая, вбирая в себя положения Конвенции с учетом своих не только национальных, но и, прежде всего, социально-экономических, политических и идеологических особенностей современного периода, должна определить будущее подрастающего поколения, давая конкретные «установки» другим отраслям законодательства.

В связи с этим нельзя не согласиться с Председателем Конституционного суда РФ В. Д. Зорькиным, акцентирующим внимание на том, что отстаивание принципа верховенства права, защиты прав человека и основных свобод всегда было и будет приоритетным направлением в осуществлении правосудия.[122 - Зорькин В. Д. Национальные интересы, современный миропорядок и конституционная законность: доклад на Международной научно-практической конференции «Роль права в обеспечении национальных интересов». М., 2005. С. 11.]

Особенность конституционно-правового статуса ребенка объясняется тем, что дети представляют собой наиболее сложную и уязвимую категорию, поскольку, изначально имея равные права с остальными гражданами, фактически обладают гораздо меньшими возможностями их реализации. Помимо обязательных элементов правового статуса, основу которых составляет система прав, свобод и обязанностей, конституционно-правовой статус несовершеннолетнего должен включать в качестве обязательных элементов социально-экономические, политические, идеологические и юридические гарантии его реализации. В связи с этим необходимо отметить особое значение юридических гарантий, а именно, материально-правового и процессуального обеспечения реализации прав ребенка. Учитывая, что если «Конституция, не имеющая соответствующих процедур реализации, приводит власть к произволу, гражданина – к беззащитности»,[123 - Лучин В. О. Конституция Российской Федерации: Проблемы реализации. М., 2002. С. 78.] то в отношении ребенка такая Конституция приводит к беззащитности вдвойне.

Новый путь к решению семейно-правовых проблем был обозначен также ст. 15 Конституции РФ, обращающей внимание на приоритет общепризнанных принципов и норм международного права, международного договора.[124 - Нечаева А. М. Россия и ее дети (ребенок, закон, государство). М., 2000. С. 217.]

Конституционные положения, относящиеся к статусу личности, в том числе несовершеннолетнего, представляют собой продолжение и развитие общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации. Федеральным законом от 15.07.95 года № 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации» установлено, что Российская Федерация, выступая за соблюдение договорных и обычных норм, подтверждает свою приверженность основополагающему принципу международного права – принципу добросовестного выполнения международных обязательств.

Международные договоры – одно из важнейших средств развития международного сотрудничества, способствующее расширению международных связей с участием государственных и негосударственных организаций, в том числе с участием субъектов национального права, включая физических лиц. Международным договорам принадлежит первостепенная роль в сфере защиты прав человека и основных свобод. В связи с этим необходимо дальнейшее совершенствование судебной деятельности Российской Федерации, связанной с реализацией положений международного права на внутригосударственном уровне.

§ 3. Несовершеннолетний как субъект права и правовых отношений в действующем законодательстве и современной правовой доктрине России

Категория «субъект права» в российском правоведении является одним из приоритетов доктринальных исследований: и общая теория права, и отраслевые науки проявляют к ней устойчивый интерес. Представления исследователей о ее месте в системе юридических понятий неоднозначны. Одни авторы трактуют понятия «субъект права» и «субъект (участник) правоотношения» как тождественные, другие, напротив, расценивают их как два самостоятельных правовых явления. Доводы сторонников этой точки зрения представляются более убедительными, соответствующими учению о субъективном и объективном праве.

В литературе высказано заслуживающее поддержки суждение о первичности категории «субъект права» по отношению к категориям «правовой статус» и правоспособность[125 - Стремоухое А. А. Особенности специального субъекта прав // Правоведение. 2004. № 3. С. 140–141.] и о том, что она является центральным, системообразующим элементом всей правовой системы.

Дело в том, что категория правового статуса личности характеризует ее скорее как субъекта правовых отношений, чем как субъекта права как некоего абстрактного явления, поскольку в соответствии со ст. 64 Конституции РФ правовой статус личности составляет совокупность всех принадлежащих ей прав и всех обязанностей, которые возлагаются на нее либо которые она сама добровольно принимает на себя. Как известно, совокупность прав и обязанностей как раз и образует структуру содержания правоотношений.

В любом правоотношении права и обязанности всегда конкретны; чисто умозрительно можно представить себе некое совокупное правоотношение, где были бы собраны все права и свободы и все обязанности личности. В принципе такая возможность существует, поскольку конкретные права и конкретные обязанности личности закрепляются в законах и договорах. Именно возможность реально выстроить всю совокупность прав и обязанностей личности и позволяет говорить о ее общем правовом статусе. В то же время о субъективном праве можно говорить не только как о конкретном праве, принадлежащем конкретному субъекту, но и воспринимать его как более абстрактную категорию, как меру возможного или дозволенного поведения любого субъекта, в каких бы правоотношениях он ни участвовал, как совокупность в принципе однотипных правомочий независимо от отраслевой принадлежности конкретного субъективного права: можно говорить, в частности, о праве на собственные действия, о праве требования и о праве притязания.

Точно так же можно воспринимать как некую абстракцию юридическую обязанность как меру должного поведения субъекта любого правоотношения с однотипными элементами долженствования: как обязанность совершать (совершить) определенные действия, воздерживаться (воздержаться) от их совершения и в случаях нарушения какого-либо из указанных выше типов поведения – претерпевать меры государственного принуждения, уже вполне конкретные. Однако не эти общие «типовые» правомочия и не общие элементы должного поведения образуют общий правовой статус личности, а совокупность всех принадлежащих ей прав и обязанностей.

Даже умозрительно невозможно создать конструкцию некоего обобщенного правоотношения, в котором реализовались бы общие правомочия и общие элементы должного поведения, входящие в состав юридической обязанности, чтобы такая конструкция была пригодна для характеристики любого правоотношения. Правда, В. А. Мицкевич в свое время полагал, что содержание правосубъектности тождественно правовому статусу, причем сводится оно к «совокупности общих прав и обязанностей (правоспособности), а также к определенным по содержанию правам и обязанностям, непосредственно вытекающим из действия советских законов». Однако с таким подходом к определению соотношения правосубъектности и правового статуса трудно согласиться по указанным выше соображениям.[126 - Мицкевич А. В. Субъекты советского права. М., 1962. С. 30.] Вот почему категория «субъект права» по сравнению с категорией «правовой статус» является первичной.

Д. А. Медведев предлагает вместо, по его мнению, «нечеткого понятия “общая правосубъектность” использовать категорию «правовой статус», как совокупность отраслевых правосубъектностей».[127 - Медведев Д. А. Проблемы реализации гражданской правосубъектности государственного предприятия: дис. … канд. юрид. наук: 12.00.03. П., 1990. С. 13.] Данная формулировка, на наш взгляд, является наиболее приемлемой, так как исключает расплывчатость и схожесть определений таких понятий как «правовой статус» и «правосубъектность». Если сформулировать правосубъектность применительно к отрасли права, определив ее как совокупность право- и дееспособности субъекта в конкретной отрасли, то совокупность отраслевых правосубъектностей даст нам правовой статус.

<< 1 ... 5 6 7 8 9 10 11 >>
На страницу:
9 из 11